Предвыборная кампания режима

2017-й – это не только 100-летие революции. Это ещё и юбилей 1937 года. 30 июля исполнилось 80 лет Оперативному приказу НКВД N 00447 – стартовому выстрелу массового политического террора. Что это было, а главное – зачем? В этом полезно сейчас разобраться. Ведь именно на это нам и намекают: «Можем повторить». Но лгут: так – уже не могут.

Приказ Ежова требовал расстрелять больше, чем было расстреляно за всё время после гражданской войны

Долгие годы «37-й» считался патологическим феноменом, бесцельным безумием Сталина. Это ошибка. Массовыми репрессиями коммунистический режим СССРрешал чисто конкретные задачи. В том числе близкие и понятные нашему современнику: например, обеспечение нужных результатов на выборах. Но обо всём по порядку.

В Приказе N 00447 «кровавый карлик» Николай Ежов устанавливал контрольные цифры: арестовать 268950 человек (именно так), из них 75950 расстрелять. Разумеется, коммунистический террор начался не с этой разнарядки. К тому времени в СССР уже было вынесено более 60 тысяч смертных приговоров по политическим обвинениям. Всплеск пришёлся на 1930–1931 – годы коллективизации: свыше 30 тысяч расстрелов. В лагеря и тюрьмы брошены «за политику» без малого миллион человек. Более 340 тысяч отправлены в ссылки. Для мирного времени цифры колоссальные. Не то что царской России – довоенному Гитлеру было до них далеко.

Взять хотя бы предыдущий 1936 год. Органы НКВД произвели больше 130 тысяч арестов. Осуждены по политическим статьям 274670 человек (превышение над количеством арестов объясняется тем, что судили арестованных и в прежние годы). К высшей мере приговорены 1118 человек. Из них 804 расстреляны, в отношении 314 смертная казнь заменена лагерными сроками (такие замены были не такой уж редкостью, но они «компенсировались» смертностью в ГУЛАГе). Разные сроки заключения получили 219418 человек. Сосланы 23719. Казалось бы, размах репрессий достаточен. Но 30 июля 1937-го Ежов вдруг требует расстрелять больше, чем за всё время после гражданской войны! Зачем?

Официальное название секретного приказа: «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».  Читаем преамбулу: «Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпосёлков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п. Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительства. Кроме того, в деревне и городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников — скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др. отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий. Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствующие их преступной деятельности. Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности. Перед органами государственной безопасности стоит задача — самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства».

Не прошло пяти лет, как завершилась коллективизация. Грандиозная и очень рискованная операция ВКП(б) по огосударствлению деревни. Внушение покорности опасным для режима крестьянским массам. К подавлению тысяч восстаний приходилось привлекать не только войска ОГПУ, но и регулярную РККА. Но сопротивлялись не только «кулаки» (что вообще значил этот термин применительно к началу 1930-х?). Не только крестьяне. Бастовали ткачи Иваново. В Ленинграде за Невской заставой банда братьев Шемогайловых, при ножах, кастетах и огнестреле, де-факто отменила советскую власть.

До 4 миллионов раскулаченных. Более 2 миллионов депортированных. Не менее 5 миллионов истреблённых Голодомором. Около миллиона ещё остаются на спецпоселениях (в упомянутых Ежовым «трудпосёлках»). Но многие сбегают, укрываются, прячутся по стране, а то и возвращаются в родные места! С соответствующим настроением. Не забудем: тот СССР – не шибко грамотная и спокойно-толерантная нынешняя РФ. Люди иного склада и воспитания, лучше понимающие достоинство, многое умеющие, наконец, просто в среднем более молодые. И с лютой классовой ненавистью к чиновным эксплуататорам.

Новая Конституция закрепляла консервативный поворот сталинизма

Приказ N 00447 называли в НКВД «Кулацкой операцией». Главная мишень – деревня. Главные враги – крестьяне и деклассированные, бывшие «зелёные» повстанцы, просто люмпены… самая народная масса. Из политических противников названы члены антибольшевистских партий (на первом месте – эсеры, дальше националисты – двадцать лет прошло, а их помнят). Из противников идейных – церковники и сектанты (были, значит, и у РПЦ славные времена).

Заметим, ни слова о троцкистах-уклонистах. Партия в приказе вообще не замечена. Из 936750 человек, арестованных в 1937 году по 58-й статье, членов ВКП(б) всего 55428. Плюс 8211 комсомольцев. Меньше 7%. И это – все члены, отнюдь не только номенклатура. Вот чего стоят рассуждения, будто «Сталин окорачивал начальство», «сажали коммунисты коммунистов» и т.п. Партии страшны пролы. Остальное не так важно.

Но отчего опасность так усилилась именно в 1937-м? Вот тут ответ может прозвучать совсем неожиданно.

5 декабря 1936 года принята новая Конституция СССР. Покончившая, кстати, с формальными признаками Советской системы. Вместо пирамиды Советов, избираемых на производстве, вводился типичный парламент, хоть и под названием Верховный Совет. Местные Советы превращались в обыкновенные муниципалитеты. Избиралось всё это обыкновенным образом, по территориальным округам. Председатель Совнаркома (через десять лет это будет обыкновенный Совмин) Вячеслав Молотов произнёс крамольнейшую фразу: «Дальнейшее развитие получает у нас всё лучшее в буржуазном парламентаризме» (имелась в виду «четрёххвостка» – всеобщее, равное, прямое и тайное голосование). Отменялось омерзительное «лишенство» – поражение в гражданских правах по признаку социального происхождения: «Советская власть теперь достаточно сильна».

Смысл этих реформ заключался не только во внешнеполитическом пиаре (кстати, довольно успешном). Новое государственное устройство – «парламентарная республика без парламентарных свобод» – закрепляло консервативный поворот сталинизма. Символично, что тогда же были закрыты общества бывших политкаторжан и старых большевиков – зато началось восстановление казачества. Диктаторская власть партократии в послеколлективизаторский период требовала более традиционных государственных форм. «Пустые побрякушки первых лет революции» сносились на свалку истории.

Подумывали даже о введении поста Президента СССР. Но на такое – всеобщие выборы главы государства – большевики не решились. Сталин знал цену 86%-ным рейтингам.

В оперативном приказе НКВД отразился классовый интерес номенклатуры

Выборы же в Верховный Совет СССР назначались на 12 декабря 1937 года. Прямые, по округам. Всеобщие и равные, с допуском «лишенцев». Да ещё и тайные.

Это вызвало сильное беспокойство в партийной номенклатуре. Особенно провинциальной и сельской. Ведь получается, голосовать теперь будут бывшие кулаки и подкулачники, попы и отсидевшие белобандиты. Двадцать лет назад деревня уже преподнесла Учредительное собрание эсерам. Среднюю Азию заголосуют басмачи, Закавказье – меньшевики, дашнаки и мусаватисты. Да и в городах, на стройках и шахтах – туда ведь бежали от коллективизации и голода всякие шемогайловцы (которые теперь «подбрасывают болт в станок» – реальное уголовное дело по 58-й).

Между тем, за результат голосования спросят потом с райкома! Они там в Москве выпендриваются, а нам тут разгребай! (Вот ведь товарищ Троцкий не пустил бы «лишенцев» на избирательные участки… – возникали кое у кого и такие мысли, создававшие повод для других оперативных приказов НКВД.)

Выход был указан в циркуляре Ежова: «Приказываю с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Начиналась избирательная кампания ВКП(б) к выборам в Верховный Совет.

Приказ перечислял восемь «контингентов, подлежащих репрессии». Больше всего внимания удостоились «бывшие кулаки» аж трёх категорий. Дальше – бывшие члены антисоветских партий. Участники гражданской войны с белой и зелёной сторон. Наконец, уголовники, проявляющие антигосударственную активность. Особо выделялись «скотоконокрады» – вот уж русская традиция. Ещё великий Некрасовприпечатывал своего Власа: «Промышляющих разбоями конокрадов укрывал»!

Арестованные делились на две категории. Первая – «наиболее враждебные» заранее приговаривались к расстрелу. Личность ещё не установлена, но приговор к высшей мере уже вынесен. Феноменальная юриспруденция. Вторая категория – «менее активные, но всё же враждебные». Эти тоже приговаривались заранее – но не к расстрелу, а к 8 или 10 годам лагеря или тюрьмы. Здесь судам предоставлялся некоторый простор для творчества. Впрочем, каким ещё судам?! Дела рассматривались «тройками»: местный начальник Управления НКВД, партийный секретарь, прокурор.

Контрольные цифры распределялись по всем союзным республикам, регионам РСФСР, Украины и Казахстана. Максимум был задан Москве и Московской области: 35 тысяч человек – 5 тысяч под расстрел, 30 тысяч за проволоку. На втором месте шёл Западно-Сибирский край: 17 тысяч (5 тысяч первая категория, 12 тысяч — вторая). Замыкал первую тройку Ленинград: 14 тысяч (соответственно, 4 тысячи и 10 тысяч). С Украины по совокупности всех областей затребовали 30,8 тысячи человек (из них под расстрел 8 тысяч), с Белоруссии – 12 тысяч (расстрелять 2 тысячи), с Казахстана – 7,5 тысячи (расстрелять 2,5 тысячи). Меньше всего требовали от Коми и Калмыкии: по четыреста человек, сотню расстрелять, остальных в лагеря. Отдельная разнарядка касалась заключённых ГУЛАГа: 10 тысяч человек – всех, разумеется, по расстрельной категории.

«Утверждённые цифры являются ориентировочными, – пояснял нарком в приказе. – Наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имеют права самостоятельно их превышать. Какие бы то ни было самочинные увеличения цифр не допускаются… Уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории — во вторую категорию и наоборот — разрешается». Кажется, гуманизм на марше. Но дьявол крылся в такой детали: «В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утверждённых цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства».

За этим дело не стало. «Мотивированные ходатайства» пошли потоком от Москвы до самых до окраин. В соответствии с политэкономией социализма, встречный план многократно превышал первоначальный. И руководство НКВД с готовностью шло навстречу. Отказов в повышении карательных соцобязательств не отмечалось.

Но нет правил без исключений. Якутская АССР. Наркомвнудел автономной республики майор государственной безопасности Андрей Коростин. По происхождению южноуральский крестьянин. Конечно, член ВКП(б). Был направлен на службу в Якутию. Как рассказывают потомки, полюбил этот край. Смог невозможное: «аргументированно обосновал», что в Якутии нет антисоветских элементов. Кампания-00447 обошла этот регион. Даже после того, как в ноябре Коростин был снят с поста и отозван. Его, кстати, не репрессировали, как многих коллег (в том числе заместителя по местному НКВД Ивана Дорофеева). Умер он своей смертью в 1958-м, после XX съезда. «А быть может, он исподтишка хлеб совал упавшему ЗК, не пуская в дело свой приклад… И такие были, говорят» (Евгений Евтушенко, «Особая душа»).

Антирепрессивные настроения и даже конкретные действия вообще отмечались в партийно-государственном аппарате. Особенно часто проявлялись они среди председателей колхозов или заводских директоров. Но не только. Например, в Азово-Причерноморском крайкоме сложилась группа функционеров, помогавших потенциальным жертвам репрессий. Этот крайком вообще был безбашенной контрой – его секретарь Борис Шеболдаевпытался организовать антисталинское голосование на XVII съезде ВКП(б).

Секретарь Курского обкома Георгий Пескарёв открыто противостоял облНКВД, добивался отмены приговоров по 58-й. На самом верху против террора выступал Серго Орджоникидзе. Мотивы такой позиции могли быть разными – от бюрократических опасений дестабилизации и страха за себя до желания спасти товарищей или просто обычной совести. Но они были скоро подавлены. Классовый интерес номенклатуры пересиливал индивидуальные особенности.

План по расстрелам перевыполнили в пять раз

Сводки карательных органов за 1937-й полнятся эпизодами про аресты и расстрелы «бандповстанцев», членов «кулацких и церковных контрреволюционных групп». Особенно часто – в Сибири. Случалось, что антисоветски настроенные крестьяне группировались вокруг православного батюшки или баптиста-нелегала. А то и действительно, заводилой мог выступать односельчанин, отсидевший за «белобандитство» лет пятнадцать назад и сохранивший навыки обращения с обрезом. Демонические образы Серафимы Морозовой, дяди Миши Косоротова, его благородия Лахновского или урки Макара Кафтанова из ивановского «Вечного зова» возникли не на пустом месте.

Высокая концентрация «антисоветского элемента» фиксировалась в шахтёрской среде Донбасса и Кузбасса. На юго-западе СССР репрессивный каток проехался по христианским конфессиям. В промышленных центрах под ударом оказались техническая интеллигенция и рабочие из «бывших кулаков». Жёстко прореживались маргинальные слои – «деклассированные» составили без малого 15% арестованных в 1937-м. Аналог средневековых «кровавых законов» против бродяг и нищих.

Специфическое положение сложилось в Ленинграде. Политические репрессии начались здесь раньше, после убийства Кирова, и к 1937-му город был в этом плане зачищен. Отчётные цифры накручивались за счёт уголовников. Результатом стала резкая антисоветская политизация братвы. Как, впрочем, и по всей стране. Фольклор в духе «правят мусора и коммунисты, славу, падлы, Ленину поют» идёт из тех времён.

Но реальные враги режима составляли сравнительно небольшую часть репрессированных. И политические преступления, и уголовный «бэкграунд», как правило, фабриковались. «По составу заключённых ГУЛАГа можно сделать вывод, что широко практиковались заранее спланированные аресты определённых категорий лиц, пребывание которых на свободе в «государственных интересах» было нежелательно, хотя с юридической точки зрения они были совершенно невиновны», – пишет историк Виктор Земсков. Отметим, что данными Земскова стараются пользоваться сталинисты – приводимые им цифры выглядят сравнительно скромными.

Чтобы понять это, достаточно сопоставить ежовские разнарядки с реальным количеством арестов. Приказ N 00447 требовал к концу года расстрелять и посадить менее 270 тысяч. Реально операция продлилась до ноября 1938-го. Репрессированы были 767397 человек. По разряду «бывших кулаков» прошли 376206 репрессированных (почти половина), в «уголовники» записали 121863, в «другие элементы» – 201860.

Более половины – опять-таки, вопреки первоначальному плану – получили расстрельные приговоры: 386798 человек. В лагеря и тюрьмы отправились 378987. Ссылкой или высылкой отделались всего 469. Посчастливилось освободиться 1143 – чуть больше 0,1%.

Общий план был перевыполнен в 2,8 раза, расстрельная часть – пятикратно. Ни одна из двенадцати советских пятилеток не дала таких народнохозяйственных итогов. Ещё одно важное отличие от экономических планов: по исполнению приказа 00447 отчёты шли без приписок.

Вышеприведённые цифры – не полная статистика репрессий 1937–1938 годов. Всего за этот период были арестованы более 1,5 миллиона человек. Приговорены к расстрелу свыше 680 тысяч.

На выборах 12 декабря 1937-го победу одержала ВКП(б). За кандидатов блока коммунистов и беспартийных проголосовали почти 90 миллионов – 99,3%. Против – всего 630 тысяч с небольшим. Точнее, целых 630 тысяч. После такой-то резни.

Нынешнее государство тоже назначило выборы…

Завершить тему можно другой цитатой из Виктора Земскова: «Результаты охоты органов НКВД на «затаившихся врагов» являлись почти сплошной халтурой. Позднее, во время войны, выяснилось: десятки тысяч людей, всегда испытывавших ненависть к советскому общественному и государственному строю и мечтавших устроить массовую резню коммунистов, избежали ареста по той причине, что не вызывали у органов НКВД особых подозрений в силу своего показного «верноподданничества». Иначе говоря, настоящим врагам ничего не стоило обвести сверхбдительные органы вокруг пальца». И ещё одна частная деталь: «Во второй половине 30-х годов среди заключённых-специалистов довольно много было финансовых работников (бухгалтеры и др.). Здесь налицо стремление государства под видом «врагов народа» упрятать их за решётку с целью понадёжнее сохранить финансовые тайны (лишение права переписки вызывалось той же причиной)»…

Финансовых тайн у государства РФ никак не меньше, чем было у СССР. Консервативный поворот с царями и духовными скрепами закручен так, что Сталин поднял бы на смех за усердие не по разуму. Охранный аппаратна защиту этих государственных интересов отмобилизован и регулярно пробуется в действии – то на работягах, то на подростках. Даже без «чрезвычайных троек» налажен конвейер «спецправосудия». Эффективный против политической оппозиции и социальных авторитетов.

Какова сегодня деревня, лучше не будем. Но хватает и городов. 22 миллиона ниже черты бедности живут в основном там – это современный аналог социально опасного для ВКП(б) элемента. Социально-трудовые конфликты исчисляются сотнями, столкновения десятками. И о них не промолчишь, не заглушишь, как мог поступить Сталин с информацией о крестьянских бунтах или ивановской забастовке. Не отмахнёшься от открытых уличных протестов, да ещё антикоррупционных. Наконец, хоть правящий режим и называют уголовным, далеко не вся братва считает его своим. Многие верны традициям тех же тридцатых.

Президентские выборы Владимира Путина назначены на 18 марта 2018 года.

Никита Требейко, «В кризис.ру»