Кадровые назначения бывают разные. Сильные и неудачные, эффективные и ошибочные, замысловатые «рокировки» и очевидные решения. Бывают они общественно необходимыми, а бывают карьерными расчётами. Но случается и нечто совсем уж труднообъяснимое. Например, состоявшееся неделю назад появление Гавриила Попова в советниках мэра Москвы. Вот уж действительно – есть что вспомнить…
Через четыре недели новому советнику Сергея Собянина исполнится 75 лет. Три десятилетия Гавриил Попов преподавал экономику в МГУ. Всё это время состоял в КПСС. Учил будущих советских экономистов директивному планированию и централизованному управлению народнохозяйственным комплексом СССР. В реформаторском фрондировании не замечался, хотя потом много говорил, насколько вдохновился идеями XX съезда и как рано отринул в глубине души командную систему административного социализма. Но, как рассказывали знающие люди, в его лукавой манере общения разные мысли временами проскальзывали. Возможно, та же манера помогла Гавриилу Харитоновичу уйти свидетелем с допроса по линии БХСС.
Совсем другим Попов предстал в перестройку. Он явно был одним из тех, кто всю предыдущую жизнь ждал – именно ждал – именно таких перемен. Став главным редактором журнала «Вопросы экономики», он превратил издание в передовое по тем временам. В журнале пропагандировались всё более радикальные экономические преобразования – сначала в духе НЭПа, потом европейской социал-демократии и либерализма. Именно Попов первым ввёл в обиход термин «командно-административная система», обозначивший то, что надо устранить.
Прогрессивный профессор-экономист входил в практическую политику строго в рамках дозволенного, но эти рамки при Горбачёве быстро расширялась. С 1988 года Попов заговорил о «двух вариантах перестройки – аппаратном и демократическом». Себя он относил, разумеется, к сторонникам второго, тогда как первый для него олицетворяли Горбачёв и, между прочим, Ельцин – как «авторитарно-консервативный авангардист». Но в 1989-м, избравшись на Съезд народных депутатов, Попов однозначно примкнул к Ельцину. Он увидел в нём популистского вожака, способного тараном смести «административный социализм». Зигзаг казался странным (Ельцин, кстати, этого не забывал), но и обстоятельства менялись в темпе, которых не мог предвидеть даже хитроумный Попов.
Одно время он был весьма популярен как интеллектуальный лидер российской демократии. Весной 1990 года Попов стал председателем Моссовета, летом 1991-го – мэром Москвы. От него ждали превращения столицы в локомотив радикальных реформ. Но идеолог рыночной экономики вводил торговлю по паспортам, чтобы «понаехавшие» не объедали москвичей. Лидер столичной «Демократической России» приближал к себе таких соратников, как первый зампред Мосгорисполкома Юрий Лужков (стал председателем исполкома, затем главой правительства Москвы) или первый секретарь Севастопольского райкома Алексей Брячихин (стал окружным префектом, членом правительства Москвы). Свою кадровую политику Попов обосновывал необходимостью включать в демократическое движение компетентных руководителей. Надо сказать, Лужков оказался первым действующим бюрократом, кто рискнул поставить всё на карту. Когда он принимал предложение Попова, ещё далеко не всем было понятно, что новое время пришло всерьёз и надолго.
В целом поповское руководство Москвой запомнилось как полный «атас». Неверно ставить это ему в исключительную вину, при обвале системы из столицы оазиса не сделаешь. Но факт остаётся фактом: таких дефицитов, очередей, коррупции (Попов обосновывал её с идеологических и научно-социологических позиций: чиновник должен быть материально заинтересован в службе) в Москве не бывало ни до, ни после. Появилось выражение «мэрзкая власть». Парадоксально, но всё это никак не приходилось относить на счёт рыночных реформ – Попов их не проводил. Наоборот.
Устанавливались новые правила многоступенчатого регулирования цен. Вводились особые сорта хлеба – для бедных, для средних, для богатых… Разрабатывались замысловатые меры талонно-карточных перераспределений – кто не пьёт водку или не ест мясо, должен получать денежные компенсации за счёт тех, кто данные квоты использует (это называли «мэрским рэкетом против пьющих и едящих»). «Гавриил Харитонович по-настоящему убеждённый рыночник: самолично отлаживает соответствие спроса и предложения», — шутили неунывающие интеллигенты. Тем временем мэр требовал, чтобы вывески магазинов, подведомственных московским властям, отличались по цвету от таковых на магазинах союзного подчинения. «Жаль, у меня ещё много хороших идей было», — отреагировал народ в анекдоте про передохших кур. Эти ли идеи, сэкономленные в начале 1990-х, будут теперь предлагаться Собянину?
Такое правление привело к конфликту с Моссоветом. Тогда Попов заговорил о подавлении популизма и усилении административной власти. После августа 1991-го послышался голос, рядом с которым генерал Пиночет смотрелся ласковым дедушкой. «Лучше выпустить милицию, чем войска», — рассуждал Гавриил Харитонович о предстоящих голодных бунтах. И добавлял, что артиллерия и авиация – это на самый крайний случай, ни в коем случае не начинать с данных родов войск. Странно, что за скобками оставались ВМФ и РВСН.
На рубеже 1991-1992 годов в Москве прогнозировались голод, вымерзание, кровавые столкновения. Мэр присматривался, куда бы уйти с неуютного поста. Когда формировалось первое гайдаровское правительство, Попов предложил объединить министерства иностранных дел и внешнеэкономических связей в единое ведомство под своим руководством. Но тут Егор Гайдар был непреклонен: как говорится, или он – или я. Президент Ельцин предпочёл Гайдара. Тогда Попов начал подавать в отставку – такого рода заявления прозвучали минимум раза четыре. Бесплатный проезд для пенсионеров в общественном транспорте и укрупнение районов в административные округа – вот конкретные результаты деятельности Гавриила Попова как мэра Москвы. Очень характерно для либерального рыночника и демократа. Впрочем, либералом-то Попов никогда себя не признавал. Наоборот, не раз подчёркивал, что остаётся социалистом. Потом, правда, предпочёл именоваться социал-демократом.
В июне 1992 года отставка, наконец, состоялась, кресло мэра на предстоявшие 18 лет занял Юрий Лужков. Попов занялся Международным союзом экономистов, Международным университетом, Вольным экономическим обществом. Возглавил он и российское отделение Всемирной лиги за свободу и демократию. (Между прочим, очень серьёзная организация, раньше называлась Всемирной антикоммунистической лигой. Основана была на Тайване 45 лет назад и объединила ультраправых всего мира в практической антикоммунистической борьбе. Но под руководством Гавриила Харитоновича в России о ней двадцать лет ни слуху, ни духу.) Несколько раз пытался вернуться в политику в качестве социал-демократа. «Вместе с Юрием Лужковым я добился…» — писалось на рекламных щитах с его портретом в думскую кампанию 1995 года. Блок «Социал-демократы» получил тогда по всей России 88642 голоса, 0,13 процента. Гораздо меньше, чем Партия любителей пива или «Блок Джуны», но ненамного уступая Союзу работников ЖКХ.
Попов входил в руководство Социал-демократической партии России – точнее, одной из них, созданной в 2001 году «под Горбачёва» и через пять с половиной лет ликвидированной за отсутствием должного количества членов. Как социал-демократ возглавил «Фонд Плеханова». Как этнический грек — федерацию греческих общин России «Понтос». При этом ни разу не побывал в Греции, поскольку считает, что должен быть официально приглашён. Приглашения не поступает, по его мнению, из-за левацких интриг партий ПАСОК и КПГ.
Но что Гавриилу Попову всегда отлично удавалось и удаётся сейчас — это статьи и выступления на общеполитические темы. Говорит убедительно, логично, не без юмора. Обычно даже вполне правильно, хотя далеко-далеко не всегда. Диву даёшься, насколько его действия шли вразнос словам. Такие политики сильны именно как публицисты, ораторы, авторы программ, даже парламентарии. Только в исполнительных структурах им оказывается нечего делать. Последние 19 лет тексты Попова были острокритичны по отношению к власти, которую он регулярно обвинял в антинародном «реванше советской системы». Так было и при Ельцине, и при Путине, и при Медведеве. Попов выступал как последовательный и радикальный оппозиционер. Но неясно, что он предлагал: укрепление гражданского общества, сокращение госвмешательства, стимулирование бизнеса – или усиление административного аппарата, расширение прерогатив бюрократии, государство как организатора экономического роста. То и другое провозглашалось одновременно. Диалектика, вероятно. Не надо уточнять, какая из этих линий востребована нынешними властями. С этой стороны мэру Москвы, наверное, понравится слушать Попова.
Понятно, если бы советником Сергея Собянина стал Юрий Лужков. Но что может посоветовать мэру Гавриил Попов, да ещё, как оговорено, в течение всего мэрского срока, пусть даже на общественных началах? Он не раз характеризовал себя в качестве генератора «стратегических идей», наивно противопоставляя эту функцию практической деятельности. «Моё дело предложить, ваше сделать», «Не умеешь сам – учи других» — много поговорок подходит к этому случаю. Впрочем, статус советника как раз адекватен для такой персоны.
Гавриил Попов несомненно знаковая фигура. Он олицетворяет определённый этап отечественной истории, больше даже российской, чем московской. Его появление во властном органе – символический жест. Можно предположить, что обществу подан сигнал. Осталось понять, какой. И почему настолько экстравагантный.