Стадион в Сантьяго. Культовое выражение 1970-х. Символ «чилийской трагедии» 1973 года – пиночетовского переворота, убийств и пыток. Сейчас этот объект носит имя Виктора Хары – знаменитого певца-коммуниста, убитого там 15 сентября 1973 года. Убийц искали сорок пять лет. Теперь нашли. Девять человек получили серьёзные сроки. Все – отставные офицеры чилийской армии. Среди них Эдвин Димтер Бьянчи, он же «Принц» и «Бешеный Димтер». Которого обещали разыскать ещё в те жестокие времена.
В секьюрити Альенде тоже умели бить и допрашивать
Между прочим, стадион «Чили» – так он назывался в то время – был своего рода «оправданием коммунизма». Вот, мол, в Советском Союзе многомиллионный ГУЛАГ закрыт, вместо него тихий-мирный ГУМЗ для 800 тысяч граждан уголовников-хулиганов-тунеядцев (сейчас это и вовсе ФСИН всего-то тысяч на 640–650). А эти что творят?! Диктатура, нарушения прав человека, да как же это можно, да где же такое видано.
Такие люди, как железный дон Агугусто, шеф его госбезопасности Мануэль Контрерас Сепульведа, бешеный Димтер Бьянчи, его стадионные коллеги Уго Санчес Мармонти, Рауль Хофре Гонсалес, Нельсон Аасе Массеи, Эрнесто Бетке Вульф, Хуан Хара Кинтана, Эрнан Чакон Сото, Патрисио Васкес Доносо являли собой неоценимую находку для советского агитпропа. Они позволяли коммунистическим соловьям завывать как бы «демократическими», а то и «правозащитными» трелями. «Распущен Национальный конгресс! Запрещены партии! Отменены выборы! Всякое инакомыслие жестоко карается!» – кому, как не КПСС, она же ВКП(б), возмущаться такими безобразиями (в частности, по поводу выборов).
Пропаганда возымела действие. Мем «Свободен как Чили» широко распространился среди малолетних хулиганов от Москвы до самых до окраин. Так говорилось, например, при отъёме в подворотне двадцати копеек. А если вдруг попадался продвинутый очкарик: «Так Чили не свободна!» – его посылали с уточнением: «Тогда как Советский Союз».
Однако всё это не меняет факта: Виктора Хару действительно убивали жестоко. В чём сам он никогда не замечался. Он ведь не служил ни в тюремном управлении, ни в президентском секьюрити Сальвадора Альенде. Весьма, кстати, любопытное было заведение. Его начальник Макс Марамбио не гнушался лично бить и допрашивать арестованных подпольщиков «Родины и Свободы» (PyL). Прежде всего – неукротимого ультраправого боевика Роберто Тиеме.
При Пиночете Марамбио сбежал на Кубу. Завёл первый частный бизнес кастровского режима. Потом вернулся на родину, сейчас – чилийский миллионер. Временами общается с Тиеме, вместе вспоминают минувшие дни. А на Кубе Марамбио заочно осуждён за коррупцию. «El pueblo unido jamás será vencido! – Пока мы едины, мы непобедимы!»
Такие вот светлые личности заправляли «Народным единством». Или «товарищ Лучо» Корвалан. У которого российские журналисты брали интервью много-много лет спустя: «Я не признаю собственности. Дом записан на дочь».
Виктор Хара был народным певцом, но народом были и антикоммунисты-дальнобойщики
Виктор Хара был другим. Символично, что Кастро его не укрыл, Брежнев на Буковского не обменял. Сын неграмотного крестьянина-алкоголика, воспитанный трудолюбивой матерью. В пятнадцать лет остался без родителей: отец семью бросил, мать умерла. Пошёл учиться в католическую семинарию, но быстро оставил – карьера церковного иерарха не влекла его. Влекла музыка и поэзия. Особенно мелодии и напевы свободолюбивых арауканов, так и не покорившихся конкистадорам.
Пел в университетском хоре. Играл в университетском театре – чаще всего в постановке горьковской пьесы «На дне». Отслужил в армии. Завёл музыкальную школу. Возненавидел ханжество богатой элиты и среднего класса с его традиционными ценностями и духовными скрепами. Вступил в Компартию Чили (КПЧ). Там Виктора Хару оценили сразу – это ведь не какой-нибудь теоретик марксизма-ленинизма. Такой партии послужит куда круче. Свозили его на Кубу, в СССР, включили в обойму ведущих агитаторов.
Не прогадали. Песню Виктора Хары «Venceremos» («Мы победим») поёт не только вся левая Латина. Доводилось слушать её и в перестроечном СССР, вплоть до Августа-1991.
Только вот ведь… Есть в этой песне и такой куплет: «Мы победим с Альенде, Народное единство будет у власти!» Как в «Чипполино» Джанни Родари: только прогнали принца Лимона – и тут же: «Да здравствует наш староста!» Ничего не поделаешь, коммунизм есть коммунизм. «Свобода к нам пришла, свобода! Споём хвалу вождям народа!»
Он искренне считал себя народным певцом. В чём-то так и было. Но… В 1978 году в ГДР о Викторе Харе сняли фильм «Певец» (его играл Дин Рид). И был там такой эпизод. Едет он с семьёй по шоссе. Впереди – грузовик. Вместо номера надпись: «Джакарта». Сын интересуется, что это значит. «Столица одной страны в Азии, – с тревогой отвечают родители. – Там погибло много коммунистов». Когда машины тормозят у железнодорожного переезда, водитель грузовика опрокидывает из кузова тяжеленные камни на легковушку певца, тот едва успевает отъехать. А кто этот водитель-дальнобойщик, если не тот самый народ?
Виктору Харе в сентябре 1973-го было уже за сорок. Эдвину Димтеру Бьянчи не было и двадцати пяти. Блестящий молодой офицер из почтенной семьи немецкого происхождения. Увлекался наследием Рейха. Люто ненавидел красных. Пытался свергнуть Альенде в мятеже «Танкетасо» июня 1973-го, но тогда подавил Пиночет.
После чего вдохновлённый Альенде поручил дону Аугусто готовить план чрезвычайного положения. Именно «генералу-палачу» доверял «товарищ президент» расправу с бастующими дальнобойщиками и шахтёрами, врачами и учителями, протестующими студентами и школьниками, боевиками PyL и домохозяйками с маршей пустых кастрюль. Когда российские поклонники Пиночета говорят, будто чилийские ультралеваки под прикрытием Альенде готовили установление коммунистической диктатуры, это не совсем точно. То есть, было и это, но не это было главным. Готовил сам Альенде. Вместе с Корваланом и Пиночетом. Первый бы не подвёл. Зато второй сильно подвёл 11 сентября 1973 года.
Коммунист обещал разыскать «Бешеного Принца», но тот и не думал прятаться
На стадионе «Чили» рулили Димтер Бьянчи и ему подобные. «Чилийская раса благородна и прекрасна!» – орал «Бешеный Принц». Рядовые были попроще – «ватники», типа. В этнотеории они не вдавались. Просто месили заключённых прикладами, выкрикивая: «И эти подонки хотели править страной!» Виктора Хару повязали уже 12 сентября и доставили на стадион. Четыре дня зверских пыток. После чего подполковник Санчес Мармонти распорядился: кончать.
Исполнять взялись толпой: сам Санчес Мармонти и с ним Димтер Бьянчи, Хофре Гонсалес, Аасе Массеи, Бетке Вульф, Хара Кинтана, Чакон Сото, Васкес Доносо. Всех их суд Сантьяго признал позавчера виновными и приговорил к 15 годам и 1 дню тюрьмы каждого. Это за убийство. Ещё по 3 года – за похищения убитых. Был с ними также Пабло Баррьентос Нуньес, но он давно живёт в США и два года назад осуждён во Флориде. По его делу решается вопрос об экстрадиции. И наконец, Роландо Мело Сильва получил 5 лет и 1 день – как укрыватель убийц плюс 61 день как укрыватель похитителей.
Коммунист Роландо Карраско, тоже узник стадиона (впоследствии освобождённый и эмигрировавший) писал, обращаясь к Димтеру Бьянчи: «Тебя, Принц, хорошо видели несколько тысяч чилийцев, мы помним каждую из твоих черт. Мы узнаем тебя, даже если ты снимешь военную форму, отрастишь волосы, отпустишь усы и бороду. А если ты укроешься, мы разыщем тебя. Убийца, ты предал родину, замарал её флаг и свой мундир! Не будет тебе покоя, пока ты не подохнешь! Помни же это!» Что ж… Не прошло и сорока лет, как у убийцы началась беспокойная жизнь.
Обвинения за 1973 год Димтеру Бьянчи предъявили в 2012-м. А до того он служил аудитором в министерстве труда (кстати, в пенсионном отделе). Нисколько не скрывался, хотя и не афишировался по замкнутости и хмурости характера. Выступал даже в политике: уличал президента-социалистку Мишель Бачелет в незаконном финансировании из США (кстати, арест и приговор пришлись на президентство правого консерватора Себастьяна Пиньеры). Был случай, подрался с поклонниками Виктора Хары.
На суде он вёл себя жёстко, подобно остальным подельникам. Типа, банкйуте пока и ждите, вернётся и наш черёд.
За одно и то же с правых спрос взыскательнее, чем с левых
Важно учесть ещё один момент. Убийство певца было не единственным обвинением. Вместе с Виктором Харой погиб ещё один коммунист – Литтре Кирога Карвахаль. Видный деятель КПЧ, а главное – начальник тюремного ведомства при правительстве Альенде. Которому в скором времени предстояло много работы под руководством товарищей Альенде и Пиночета… Но не срослось. Скрываться Кирога не стал и сдался сам, дабы не искали через родственников и знакомых. Неизвестно, отметила ли бы его история, но имя Кироги оказалось связано с Харой. Так что теперь о нём не забудут.
Опять-таки символично: вместе с певцом – тюремщик. Не успевший развернуться, ибо опередили другие тюремщики. С которых теперь и спрос. Так уж принято, что к палачам справа общественность и юстиция относятся гораздо взыскательнее, чем к их коллегам «слева». Примеров тому, увы, достаточно. «Кровавого Кочёлека, палача Труймясто» польские рабочие тоже обещали достать за расстрел забастовщиков в декабре 1970 года. И достали. Восемнадцать лет он ходил в суд, слушая адвокатские «авыдокажите» – хотя вся страна знала всё. Так и умер – оправданным за недостаточностью улик. Ни дня не пробыл в камере и «генерал-убийца» Чеслав Кищак – тоже всё про улики разговор шёл, да про возраст. Непосредственные убийцы отца Ежи Попелушко отсидели долго, но их посадили свои же коммунистические начальники. А дотяни до демократов, тоже судились бы до морковкина заговенья, ибо нельзя же нарушать права коммунистических киллеров. А когда возмездие всё же реально приходит – как в Румынии или в Эфиопии – то сколько же нуднорефлексивной шарманки включается левой правозащитой.
В таких случаях говорят о справедливости. Но тут другое. Тут идеология. Которая, если отвлечься от плетения словес, сводится к простому: им простительно, вам нет. Церемониться с чилийскими стадионщиками считается не комильфо. Они же не польские зомовцы.
Но есть фактор, который побуждает принять как справедливое решение суда Сантьяго. Роберто Тиеме яростно дрался в подполье против режима Альенде. В котором не видел ничего, кроме бюрократической диктатуры, насаждающей в Чили кубинский кастризм под мудрым руководством международного отдела ЦК КПСС. Или, если выражаться по-современному – венесуэльский мадуризм, никарагуанский ортегизм и прочие «социализмы-XXI» в исполнении заокеанских путинских друзей. Альенде – это то самое в формате тех лет. И не стоит иметь здесь иллюзий.
Тиеме выдержал допрос Марамбио. «Кричал, что будет продолжать свой заговор против правительства», – вспоминает ныне миллионер. Вспоминает и сам Тиеме: «Пустяки это по сравнению с тем, что творили наши после 11 сентября. Я прошу прощения за то, что не всем своим бойцам сумел внушить гуманистические ценности».
Ему виднее. А Виктор Хара должен был жить.
Никита Требейко, «В кризис.ру»