Персидская волна

Верховный нацлидер Ирана подводил итоги новогоднего народного бунта. День 9 января выбран не случайно. В Иране эта дата похожа на российскую. В наступившем году отмечается 40-летие начала исламской революции – первой антишахской демонстрации в шиитском центре Кум. Здесь, в ставке аятоллы Хомейни, выступил перед исламистским активом аятолла-преемник Али Хосейни-Хаменеи. Отчитался перед самим собой о подавлении очередного восстания. Но явно поторопился.

Власти, как обычно, ударились в шпиономанию

Массовые протесты иранцев начались 28 декабря в Мешхеде. Спусковым крючком послужило резкое повышение цен на продовольствие, прежде всего хлеб и яйца. Демонстрации быстро распространились по стране. День-другой, и они охватили крупнейшие города, включая столицу. Тут же началось брожение в провинции. Именно так происходило сорок лет назад: из Кума стремительно в Тегеран, а оттуда повсюду, до самых глухих деревень. Так же было тридцать лет спустя, в 2009-м, когда сторонники оппозиционного кандидата Мусави протестовали против избирательных манипуляций президента Ахмадинежада. В ноябре 2015-го вспыхнули и быстро распространились по региону проживания национальные протесты иранских азербайджанцев.

И каждый раз власти – что монархические, что исламистские – наигрывали в голосах «патриотичную» взволнованность: дескать, всё идёт из-за границы… Эта незамысловатая придумка, как мы знаем, практикуется не только в Иране. Такие режимы не отличаются изобретательностью. Ксенофобская шпиономания – максимум креатива, на который они способны. Схему обрисовал ещё Оруэлл в «Скотском хуторе». Ничего нового с тех пор не придумано.

То же повторилось в речи Хосейни-Хаменеи. «Схема событий разработана США и сионистами… Деньги прибыли из богатого государства вблизи Персидского залива…» – этот заунывный зачин («в некотором царстве, в некотором государстве») можно не пересказывать. Интереснее третий фактор, названный рахбаром: якобы «для этой смуты они наняли моджахединов». Вот к этому стоит прислушаться. Если, конечно вынести за скобки бессмысленно-ругательное «наняли». Это ещё один психокомплекс особо духовных правительств, не способных поверить, будто кто-то способен подняться бесплатно.

Недаром рахбар вспомнил о моджахединах

Моджахедины (если точнее: Моджахедин э-Халк, Организация моджахединов иранского народа, ОМИН) – персидское произношение арабского слова моджахеды. То есть – бойцы джихада. Термин укоренился с Афганской войны 1980-х и означает мусульманское вооружённое повстанчество. Но не любое. Алькаидовцев или игиловцев моджахедами не называют.

Моджахед – не просто исламский боевик. И не только антикоммунист. Сложилось так, что этим словом называют лишь тех джихадистов, что воюют под демократическими лозунгами и с объективно прозападной ориентацией. Не в смысле служения конкретному западному государству. В этих отношениях как раз бывает много проблем. В смысле восприятия западных идей – обычно национал-консервативных, реже национал-либеральных – с адаптацией к реалиям исламского мира.

Образно говоря: «Ислам не в чалме, а в бандане». Ахмад Шах Масуд и Абдель Хаким Бельхадж – моджахеды. Осама бен Ладен и Абу аль-Багдади – нет.

Случай иранских моджахединов ещё сложнее. Эта организация если прозападная, то лишь в том смысле, что идеологически левая. (Не забудем, что вся и всяческая левизна, социализм и марксизм, возникли на Западе и оттуда распространились по миру.) Идеология моджахединов – исламский социализм, Коран через призму Маркса. При этом важно, что моджахедины – социалисты, но категорически не коммунисты. На православных сталинистов РФ они тоже не похожи. Скорее враждебны, ибо православный сталинизм как раз напоминает «церковную диктатуру» аятолл. Тогда как моджахедины – яростные враги любой диктатуры, эксплуатации и угнетения. Поэтому воевали в подполье сначала против шаха, потом против Хомейни. Подобно фанатичным террористам «Форкан», так же развернувшим фронт в революцию.

Была, впрочем, одна диктатура, для которой делалось исключение. Хоть и невежливо сейчас об этом вспоминать. Кровавый террор хомейнистской госбезопасности вынуждал к поиску заграничных плацдармов. Чтобы оттуда совершать партизанские рейды в Иран. Базу предоставил моджахединам Саддам Хусейн в соседнем Ираке. Выбирать в таких случаях не приходится. А условия приходится принимать. После американского свержения и казни Саддама выяснилось, что иранские повстанцы помогали диктатору душить повстанцев иракских. Такова была цена за помощь в борьбе с теократами. Несколько лет после этого ОМИН числилась в списке террористических организаций Госдепартамента США. В 2012 году организацию оттуда вычеркнули.

Нельзя сказать, чтобы о моджахединах в последнее время много было бы слышно. Разве что выступления правозащитников в эмиграции. Репрессии хомейнистов, исчезновение иракского тыла и американская обструкция возымели эффект. Моджахединское подполье в Иране, по ряду сведений, сохранялось. Но крайне ослабленное. Атаки временами совершались. Но маломощные, редкие и разрозненные. Сегодняшние слова Хосейни-Хаменеи – чуть ли не первое за много лет официальное упоминание об ОМИН. Зачем бы рахбару будить лихо?

Особую ненависть вызывают каратели и доносчики

Размах протестов явно оказался неожиданным для тегеранских властей. Не столько даже численностью – тоже, кстати, немалой: на улицах были порядка 40 тысяч в 80 городах – сколько внезапностью и резкостью. Поразительная идейная подготовка. Стремительный переход от возмущения ценами к «смерть диктатору!» Лютая ненависть к пасдаранам(Корпус стражей исламской революции, примерный аналог Росгвардии) и особенно к басиджам («Ополчение мобилизации», огосударствленный НОД-«Антимайдан»). Первым делом предавались огню местные штабы этих организаций. Начинали восставшие с басиджей – неудивительно, поскольку эти ведают доносами и пропагандистской «соловьёвщиной».

При разгонах демонстраций погибли 23 человека. Среди них как минимум один пасдаран, застреленный из охотничьего ружья. Арестованы около 3,7 тысячи. Моджахединов среди них пока не предъявлялось. Более того, имена вожаков вообще не звучат. Лидеры выдвигаются спонтанно, по ходу дела. Как в советских городских бунтах 1950–1960-х. Как в ливийских Бенгази, Рас-Лануфе, Мисурате 2011-го. Как сотники Майдана четыре года назад. Официальные оппозиционеры оказываются в полной растерянности и отстают от событий. Подобно большевику Шляпникову в Февральской революции: «Звали-звали рабочих – не шли. А вдруг рванули сами – не угонишься!»

Кстати, подпольная Компартия Ирана (точнее, одна из них – курдского происхождения) восстание поддержала. С фирменно-марксистскими экономическими акцентами. «Главари исламского капитализма не запугают рабочих. Репрессии стражей не остановят забастовочное движение. Ибо режим неспособен улучшить положение трудящихся», – говорится в изданном на днях манифесте. Интересная возникла конфигурация. С одной стороны – коммунисты. С другой – изгнанный наследник шахиншахского трона Реза Кир Пехлеви и его мать-шахиния Фарах. Они тоже выразили солидарность со своим бунтующим народом. Но кстати, не все иранские монархисты стремятся реставрировать династию Пехлеви. Самые радикальные, как Шахская ассамблея «Гром», за которой числятся в последние десятилетия реальные вооружённые атаки и теракты, предпочли бы ещё подумать, выбирая нового монарха.

Тут ещё важно заметить. Прокоммунистических лозунгов в бунте не слышно. Зато имя Реза Шаха Пехлеви скандировалось с первых дней. Именно Реза Шаха – не Реза Кира и не Мохаммеда Реза, свергнутого и изгнанного в 1979-м. Реза Шах, офицер персидского казачества, в 1921 году основал династию Пехлеви. Это был «иранский Ататюрк», «иранский Пётр», жёсткий революционер сверху. С палкой в руках на тегеранской улице шах-казак наводил ужас на духовенство и прочих носителей «традиционных ценностей». Старая Персия при нём превращалась в динамичный Иран. «Ты заставишь меня надеть сапог моего отца!» – много лет спустя кричал Мохаммед Реза. «Велик тебе его сапог на много размеров», – презрительно отвечал Хомейни.

И вот теперь Реза Шаха восставшие поминают как вождя. Одно это о многом говорит. Понятие «монархист» в нынешнем Иране означает прежде всего «антиклерикал». Оно смежно с «демократом» и пересекается с «моджахедином».

Режим оборачивает сирийскую войну себе в доход

Из главных лозунгов восстания: «Оставь Сирию, повернись к Ирану!», «Не Сирия, не Ливан – наша жизнь Иран!» Иранцы решительно отвергают контрреволюционную геополитику аятолл. Финансирование террористической «Хезболлы» (почему-то не запрещённой в РФ, в отличие от справедливо запрещённого ИГИЛ) в Ливане, военную поддержку асадовского режима в Сирии они относят к череде преступлений правящего режима. Перед иранским народом, за счёт которого всё это делается.

«Режим тратит миллиарды на финансирование иностранных союзников, – пишет информированная германская Die Welt. – Ливанская «Хезболла» может рассчитывать на 700 млн евро от Тегерана ежегодно. Палестинские террористические организации, такие, как ХАМАС и «Исламский джихад», по израильским сведениям, получают около 120 млн евро в год. Кроме того, Тегеран вооружает повстанцев-хуситов в Йемене и частично покрывает денежное довольствие 100 тысяч боевиков шиитских отрядов в Ираке. Однако ни в одну другую страну не поступает такое количество денег иранских налогоплательщиков, как в Сирию. Там Тегеран финансирует 50 тысяч боевиков, не считая стражей исламской революции, которые воюют в Сирии уже несколько лет. Ежедневно иранские транспортные самолеты доставляют режиму Асада оружие и боеприпасы. Кроме того, Тегеран предоставил Дамаску кредиты более чем на 3,8 млрд евро».

Это не благотворительность: «Режим мулл получил доступ к сирийскому рынку телекоммуникаций, эксклюзивные права на проведение разведки месторождений полезных ископаемых и доли в электростанциях на общую сумму в $550 млн. Строительные компании, принадлежащие КСИР, зарабатывают на восстановлении Сирии». Восстановление – это сильно сказано. Как «скорая помощь» у А.Т.Твардовского: «Сама давит, сама режет, сама помощь подаёт».

Аятолле Хаменеи и Корпусу стражей исламской революции принадлежит порядка 80% иранской экономики, продолжает Die Welt. Избранный в 2013 году президент Хасан Руханипопытался было притормозить экономическую экспансию пасдаранов – хотя бы для выхода из-под санкций и привлечения инвесторов. Этого не удалось. Наоборот, было повышено денежное жалованье всякого рода духовным надзирателям, увеличилось финансирование басиджей. При 40% населения за чертой бедности. Недаром одним из идеологических столпов режима выступает генеральный судья аятолла Лариджани. «Иранские демонстранты выплескивают свой гнев в главы судебной власти, владеющего 63 счетами, на которых в качестве взяток ежегодно оседает более 56 млн евро».

Отсюда же всеми замеченные яростные лозунги против РФ. Москва воспринимается иранцами как союзник коррумпированных мракобесов. Кремлёвская политика сумела этого добиться.

Экс-президент примеривается к протестной волне

И наконец, сенсация этих событий. Якобы один из арестованных – правда, в самой мягкой форме – Махмуд Ахмадинежад. Бывший басидж. И бывший президент Ирана, предшественник нынешнего главы государства Хасана Рухани. Восемь лет он правил в духе жёсткого фундаментализма. Отрицал Холокост. Подавил протесты 2009-го. Но при этом представлял своего рода «низовой исламизм», конфликтовал с аятоллами и олигархами. Дошло до того, что канцелярия рахбара обвинила президента в связях с шайтаном и джиннами. Посредником выступал глава его администрации Эсфандияр Машеи(должностной аналог Антона Вайно с нооскопом).

7 января мировые СМИ облетела информация о задержании Ахмадинежада. За пламенное выступление перед протестующими 4 января в городе Бушере. Правда, обличал он больше президента Рухани, чем рахбара Хосейни-Хаменеи. Но о «присвоении монополии на общественное богатство» сказал. (Скромно промолчав о положении с этим в период своего президентства.)  Говорилось о взятии Ахмадинежада под домашний арест. На следующий день адвокат экс-президента поспешил с опровержением. Но осадок остался. К тому же опровергался арест, а не выступление.

Первое, что пришло в голову дальновидным российским наблюдателям: конец 1980-х, Борис Николаевич Ельцин. Оседлание волны. Оппозиционер-диссидент-политзек Александр Подрабинек предостерёг иранцев: осторожнее с вождями из номенклатуры. Но думается, там всё понимают и так. Волна пока спадает, о чём барабанно рапортует карательное командование. Но если на неё уже заглядываются такие, как Ахмадинежад – значит, весь Иран ждёт нового подъёма. И ждёт не вообще, а вскорости.

Никита Требейко, «В кризис.ру»