Россия и Индонезия. Казалось бы, что общего? Кроме протяжённости и населённости, которые тут и там велики. Но есть, оказывается, и более содержательное сходство. В обеих странах любят историю. Точнее, конфликты по поводу истории XX века. По-взрослому, до бензина и мордобоя. Как начались в России поджоги за Матильду – так пошли в Индонезии массовые драки в память об уничтожении местного коммунизма. Кто с кого взял пример, даже не суть важно. Главное – тут и там общество всерьёз затрясло. И могучие государства с явной растерянностью взирают на уличную «отморозь».
Индонезийские антикоммунисты атаковали полицию
Российские коллизии читателю-соотечественнику достаточно известны. Индонезийские же таковы. 17 сентября в Джакарте проходило собрание Института правовой помощи (ЛБХ). Неправительственная правозащитная организация, вроде нашего «Мемориала», пользуется в стране заслуженным уважением. В «иностранные агенты» ЛБХ никто не записывает, администрация с правозащитниками даже сотрудничает. Особенно после 2014 года, когда президентом Индонезии стал либеральный политик Джоко Видодо, которого чаще его называют Джокови или «индонезийский Обама».
Но понедельничное собрание ЛБХ было особенным. К неприятностям готовились заранее. На встречу с правозащитниками пришли непростые люди с непростой темой. Чудом уцелевшие бывшие члены Коммунистической партии Индонезии (КПИ). Родственники убитых коммунистов. Их друзья-единомышленники. Полвека назад трёхмиллионная индонезийская компартия уже изготовилась к последнему прыжку за тотальной властью – и была вырезана под корень. Десятки лет эти события рассматривались как великая победа индонезийского народа.
А вот теперь, при Джокови, начались разговоры: как бы добиться от государства переоценки событий 1965–1966 годов. Причём правозащитники готовы консультировать по этой проблеме. В порядке правовой помощи. Главным же организатором форума в ЛБХ выступил левый активист Бонни Сетиаван. Известный политэконом-марксист, социалист-антиглобалист, антинеолибералист… В общем, если искать российский аналог, нечто типа Бориса Кагарлицкого.
Поначалу собрание планировалось на 16-е число. Современная Индонезия – страна демократическая, свобода собраний в большой чести. Но такие мероприятия требуют согласования. Большинство индонезийцев ярые антикоммунисты. Гарантировать безопасность форуму, на котором витает симпатия к КПИ, очень трудно. Субботний сбор в ЛБХ полиция запретила как несогласованный. Тогда юристы подали формальную заявку на воскресенье. Отклонить её не нашлось процедурных оснований. Заметим, кстати, в каком темпе решаются в Индонезии такие вопросы. Десяти дней не требуется.
В ЛБХ собралось около двухсот человек. К правозащитному офису подтянулась тысяча. Народ пришёл разный. От пожилых мужиков (кто-то, может быть, воевал тогда с коммунистами) до подростков-школьников (воспитанных воевавшими дедами). Раздалось «Смерть коммунизму!» В здание полетели камни, зазвенели битые стёкла. Восемь человек попали в травмпункты. Женщина-прохожая упала в обморок. Разгорячённые пацаны с антикоммунистической демонстрации бросились выламывать двери.
Побоище могло стать весьма мрачным. Но полиция успела вмешаться. Участников коммуно-правозащитного форума эвакуировали под охраной. Этот процесс, кстати, занял несколько часов.
Тогда антикомми бросились на правоохранителей. Мол, пособники коммунистов тоже своё получат! Несколько автозаков опрокинулись колёсами вверх. Камни и бутылки полетели в полицейский строй. «Пять наших сотрудников попали в госпиталь, – рапортовал начальник пресс-службы полицейского управления Джакарты Арго Ювоно. – Ранения в основном в голову». Тут уж полиция начала, как говорят в российском ОМОНе, «зачищать квадрат». Задержаны 22 человека. Можно сказать, 22 любителя истории. Почитатели великой победы Индонезии над коммунизмом.
Остаётся добавить, что Бонни Сетиаван очень недоволен… полицией. Ни слова благодарности за спасение от него не прозвучало. Только претензии, что не дали собраться в субботу.
Компартия Индонезии когда-то была грозной организацией
Поверхностный взгляд легко подскажет ложную аналогию. Правозащитники в России кто? Демократы, оппозиционеры. А нападает на них кто? Лоялисты. Такое самоназвание дал публицист Максим Соколов – когда-то пламенный ельцинист, ныне воплощённо-бородатый антимайдан, трепетный читатель путинских Посланий. Любопытны, кстати, обстоятельства появления термина: Соколов писал в том плане, что не следует властям предержащим ограничивать «авторов-лоялистов» в государственном финансировании. Но это к слову.
Лоялистами называли, к примеру, канадских контрреволюционеров-вешателейпозапрошлого века. В нашем случае всё пока проще – это не более, чем всякие НОДы да SERB’ы. Доблестно атакующие юных школьниц и пожилых писательниц, но исчезающие в тумане при виде группы мужчин. Короче, общества любителей начальства. В Индонезии же мы видим совсем другое. Эти как раз начальство не любят. Нынешнее.
Любят начальство прошлое. И ради него – в частности, ради Указа генерала Сухарто N 1/S от 12 марта 1966 года и Постановления Временной консультативной ассамблеи N XXV от 5 июля 1966 года – готовы биться с начальством сегодняшним. Этот указ главы государства и это постановление временного парламента запретили в Индонезии коммунистическую партию и марксистско-ленинское учение на вечные времена.
Компартия Индонезии была мощной организацией. Какой там НОД, какой там SERB… 3 миллиона членов, третья в мире после КПСС и КП Китая. Столько же в комсомоле, а учитывая аффилированные организации – за 20 миллионов штыков. Критика коммунизма запрещалась уголовным законом. Политбюро диктовало правительству. Собственные вооружённые силы и полиция, свои суды и тюрьмы. Секретарский произвол в полный рост по всей стране.
Генсек Айдит, его замы Нджото и Лукман сидели в министрах. Другие секретари рулили региональными администрациями и госкомпаниями (включая, разумеется, нефтяную). Контора под названием ЛЕКРА («Общество народной культуры») учила поэтов, как писать стихи, а художников – где ставить мольберт. Под партийный контроль ставилась система образования (это, впрочем, скоро вышло боком).
Внешняя политика по факту определялась коммунистами. Они были полномочны даже развязывать войны, слать своих ополченцев в соседнюю Малайзию. Запланировали отправить на борьбу с англо-американским империализмом 21 миллион. И не заклинали «ихтамнет», а наоборот, гордились. В Восточной Азии вырисовывалась жутковатая ось Пекин–Пхеньян–Ханой–Джакарта – на этот шампур насадилась бы без малого треть землян.
Президент Сукарно коммунистом вроде не был. Свою идеологию он называл «мархаэнизм» («мархаэн» – «простой человек», «индонезвагонзавод»). Однако на грозное разбухание КПИ Сукарно смотрел спокойно. Оно не выходило за рамки его теории единения национализма, ислама и коммунизма под собственной нацлидерской эгидой.
Но произошёл банальный случай. В определённых кругах называемый «от фарта крышу снесло».
Крушащий контрудар спецназа остановил путчистов Унтунга
Батальоном президентского гвардейского полка командовал подполковник Унтунг Шамсури. В КПИ он формально не состоял, но связь поддерживал теснейшую и идеологически был упёрт запредельно. Он решил не ждать милостей от истории. 30 сентября 1965 года Унтунг возглавил прокоммунистический путч. Первым шагом стало похищение и убийство шестерых генералов, составлявших почти всё верховное командование. (Кстати, такая деталь: задачи непременно убивать не ставилось, только в случае сопротивления. Которое генералы, естественно, оказали. Убить хотели седьмого – генерала Абдула Насутиона. И вот его-то застрелить не смогли, именно Насутион сумел уйти. Такие профи…) Организовал и провернул эту акцию патентованный коммунист лейтенант Дул Ариф.
Дальше путчисты захватили центральную радиостанцию и объявили о переходе власти к своему «Революционному совету». И вот тут КПИ совершила роковую ошибку, не взвесив соотношения сил. Поначалу партийное руководство поддержало Унтунга. Воззвание в поддержку «Ревсовета» появилось в партийной печати. Айдит прибыл в расположение мятежников на авиабазу Халим. А когда через несколько часов коммунисты поняли, что ввязались в гиблое дело, их уже ничто не могло спасти.
Крушащий контрудар не замедлил последовать. Путч был разгромлен в несколько часов. Главари разбежались с Халима в разные стороны. Но долго бегать им не предстояло. Убитые генералы Яни, Супрапто, Харьоно, Парман, Панджаитан и Сутойо все как один были национальными героями Индонезии, командирами войны за независимость, реальными кумирами страны. Их убийцы приговорили себя без шансов на обжалование. А главное, унтунговские авантюристы утянули за собой громадную КПИ.
Коммунисты планомерно и быстро двигались к захвату власти. Манипулируя Сукарно, они могли считать цель даже достигнутой. Но сорвались на нетерпении, поставили на рисковую карту и потеряли всё. Произошло прямо по мольеровскому «Тартюфу»: «Судьба полна забот о счастии моём: все комнаты внизу я обошёл кругом, не встретив никого; и в этот миг счастливый… – Полегче, милый мой! Уж больно вы ретивы».
Убийство генералов-героев индонезийцы сочли не просто зверским преступлением, не только нацпредательством, но и чудовищной подлостью. Компартия оказалась замарана причастностью, и никакие отмежевания задним числом ничего уже не меняли. Причём главное состояло даже не в этом. Коммунистам просто-напросто припомнили многолетний партийный беспредел. «Прилетела ответка» за секретарский произвол и партийные тюрьмы, за ложь и демагогию, за трудовые вахты на полях-заводах и единые политдни в школах.
Командование индонезийской армией принял убеждённый антикоммунист генерал Сухарто. Человек гораздо более хитрый и жестокий, чем любой из убитых унтунговцами. На остриё антикоммунистического удара выдвинулся полковник Сарво Эдди, командир парашютно-десантного спецназа. Человек как раз бесхитростный и прямодушный, но антикоммунист лютый и к тому же личный друг погибших. Его бойцы двинулись «кровавым маршем», истребляя многотысячные партячейки. «Стреляйте, – подбадривал Сарво Эдди деревенских старост. – Или будем стрелять в вас».
При всей спецподготовке и ярости вряд ли одна часть ВДВ выполнила бы грандиозную ликвидационную программу. Однако парашютистам подставила могучее плечо индонезийская общественность. Прежде всего исламская. Но и христианская не отстала.
На разгром КПИ вышли с армией мусульмане и христиане
Богословы-улемы официальной фетвой прокляли коммунизм ещё три года назад. Теперь несчитанными рядами двинулись на бой и резню мусульманские движения Нахдатул Уламаи Мухаммадия. Вообще-то они враждовали, поскольку первые – традиционалисты, а вторые – модернисты. Но для такого общего дела, как разгром КПИ, разногласия были оставлены. А между тем, эти союзы исчислялись миллионами. Эти целые системы конфессиональной кооперации, взаимопомощи и мировоззренческого единения. Они-то и составили основную массу общенациональной антикоммунистической армии.
Вышли из подполья правомусульманские активисты из партии Машуми, запрещённой Сукарно и коммунистами. К ним примкнули партнёры из Социалистической партии – также запрещённой теми же. Поднялись исламские студенты из двух крупных организаций – Ассоциации мусульманских студентов (ХМИ) и Учащихся мусульман Индонезии (ПИИ). Первые были аффилированы с Нахдатул Улама, вторые по радикализму ближе к Мухаммадии.
Антикоммунистических мусульман объединил молодой бизнесмен Субхан Зэнури Эсхан. Он возглавил координационный комитет – политический центр с боевыми подразделениями. Эта структура была названа КАП Гестапу. Чтобы разобраться в сложном наименовании, надо учесть, что «Гестапу» антикоммунисты называли унтунговское «Движение 30 сентября», добавляя к нему определение «контрреволюционное». А «КАП» – это Единство действий. Получается: «Единство действий против контрреволюционного Гестапу».
Сеть КАП Гестапу раскинулась по всем островам Индонезии. Мусульмане ведь – значительное большинство населения страны. Скажем, на острове Ява, где расположена столица Джакарта и университетский центр Джокьякарта, орудовали боевики ХМИ. Особенно прославился 25-летний Бурхан Зайнуддин Русджиман, прозванный Бурхан Топор. При Сукарно этого истового мусульманина исключили с универовского юрфака по коммунистическому доносу. Он уж постарался отомстить. («Бум! – падает! Бум – падает! Это был мой час!» – вспоминает он в 75 лет.) Потом Сарво Эдди взял Бурхануддина на службу в свой спецназ.
Не удивительно, что зачастую десантникам Сарво Эдди оставалось лишь принять списки ликвидированных коммунистов. И предупредить «антигестапувцев», чтобы они всё-таки не перебарщивали. Тем более, что к ним подключился и местный АУЕ со своим обычным «Гуляй, братва! Однова живём!»
Индонезийские студенты бывали не только мусульманами. Среди христиан преобладали католики. У них уже пять лет была своя подпольная структура КАСБУЛ («Месячная подготовка кадров»). Создал её патер-иезуит Йооп Бек, последователь Боба Сантамарии. Конспиративные ячейки по сто человек (в каждой девяносто парней и десять девушек) изучали основы социального католицизма и антикоммунизма, проходили боевую подготовку по курсу восточных единоборств. «Патер Бек учил: будьте сильными», – вспоминал главный выпускник КАСБУЛ Космас Батубара, будущий неоднократный министр. «Мы были готовы на всё», – вспоминал его соратник Юсуф Вананди, будущий политстратег президента Сухарто. После 30 сентября 1965-го эта готовность пригодилась. Визиты студентов к коммунистам оставляли после себе грузовики трупов.
Студенческое объединение называлось КАМИ – Союз действия студентов Индонезии. Председательствовал в КАМИ Космас Батубара, он же возглавлял католический студенческий союз ПМКРИ. Но состояли в КАМИ не только католики. Многие пришли из мусульманского ХМИ. Как, например, будущий председатель индонезийского парламента Акбар Танджунг или будущий министр по делам молодёжи и спорта Абдул Гафур. Религиозной розни между ними тогда не было. Антикоммунистическая солидарность стояла выше. Столичную штаб-квартиру КПИ 8 октября 1965-го зажигали вместе. Так же вместе громили по всей Джакарте прочие коммунистические офисы.
Студенты – ещё не вся молодёжь. Постоять за Индонезию решили и подростки. Вот когда аукнулись коммунистам ленинские уроки в школах! Парни постарше помогли «школоте» создать свою организацию КАППИ – Союз действия учащейся молодёжи Индонезии. Здесь доминировали мусульмане из радикального ПИИ, где проповедовалась жизненная активность во имя Аллаха. Во главе с дипломированным богословом Хюсни Тамрином. Школьники готовы были за него в огонь и воду (тем более, что в 26 лет ростом он напоминал младшеклассника). Пацанов КАППИ старались не вовлекать в убийства, на это хватало взрослых. Но на демонстрациях они были в первых рядах и в уличных драках им не было равных. А драться хватало с кем. Не только школьникам.
Индонезийский режим Сухарто изобрёл Столыпин в России
То, что называется «массовые убийства в Индонезии 1965–1966 годов» не было совсем уж однонаправленным процессом. Конечно, Унтунг, Айдит, Лукман, Нджото, Дул Ариф быстро нашли свою смерть. Только первый из них был казнён по приговору суда. Статистика жертв очень разнится по цифрам. В официальные 78 тысяч никто не верит. Обычно говорят про 500 тысяч, а то и 1–2 миллиона. Подавляющее большинство составляли коммунисты и их попутчики. Но погибали и другие.
Есть в Индонезии понятие «мученики 1966-го». Они же – герои народной обороны (АМПЕРА). Это те, кто был убит коммунистами, сукарновскими силовиками или лоялистами-титушками из проправительственных «общественных организаций». Главной из них стал «Фронт мархаэнов» под командованием сукарновского левака-партактивиста Али Сурахмана. Эти на зелёнку не разменивались и перед трупами не комплексовали.
Самое известное имя в АМПЕРА – 23-летний Ариф Рахман Хаким. Студент медицинского факультета, активный член КАМИ. Он был застрелен гвардейцами Сукарно 24 февраля 1966 года, во время демонстрации у президентского дворца в Джакарте. 20-летний студент Хасануддин Хаджи Маджеди погиб 10 февраля в Банджармасине. 14-летнего активиста КАППИ Ихвана Ридвана Раисаубили в джакартской драке. В том же мартирологе – члены КАППИ, ПИИ и КАМИ Сяриф Алькадри, Ахмад Карим, Джулиус Усман, Юсуф Хасиру, Дики Оро… Список, конечно, неполон.
Все они выступали под единым лозунгом: ТРИТУРА – Три народных требования. Сформулировал их КАМИ 10 января 1966 года. Первое: распустить компартию, запретить коммунизм. Второе: разогнать сукарновский «кабинет ста министров», зачистить госаппарат от коммунистической агентуры. Третье: снизить цены, прежде всего на продовольствие, одежду и топливо. За эти три пункта шли на смерть молодые ребята, иногда вообще ещё дети. И даже девушка, о которой известно лишь, что звали её Зубейда и что она состояла в КАМИ.
В марте 1966 года ТРИТУРА победила. Сукарно сдал дела генералу Сухарто. Он сразу издал декрет о запрете КПИ. Тот самый, от 12 марта. Перетряхнул госаппарат. И даже поднял зарплаты, снизив тем самым цены. А в центре Джакарты поставили монумент: на обелиске высечены пункты ТРИТУРА и установлены две цифры 6. Победный 1966-й.
Третьвековое правление Сухарто – разговор особый. Но для России как раз особо интересный. Индонезия ведь показала, как бы развивалась Россия, победи сто лет назад не Ленин, а Столыпин. Если вкратце, это политическая диктатура на страже рыночного разгула. «Новый порядок» Сухарто долго демонстрировал эффективность. Экономическую, социальную, культурную. Темпы роста в иные годы приближались к 10%. Выросла современная инфраструктура (включая критически важные для островной страны мосты и паромы). Осваивались передовые технологии. Обильно текли иностранные инвестиции. Расширялся слой квалифицированного труда. Индонезийское кино стало мировым культурным явлением.
С другой стороны, всё как водится – роскошь элиты и нищета низов, финансовые спекуляции и чудовищная коррупция, расстрелы по политическим обвинениям аж в 1985 году, под самое начало советской перестройки. Стойкие сухартовцы – Космас Батубара, Юсуф Вананди, Хюсни Тамрин, Акбар Танджунг, Абдул Гафур – приняли всё это как неизбежность и сделали мощные политкарьеры. Некоторые, как Софьян Вананди, брат Юсуфа, на всякий случай перешли из политики в бизнес. Но многие, естественно, задумались вслух: «За что боролись?!»
Сарво Эдди, превратившийся из полковника в генерала, требовал радикальной борьбы с коррупцией – и отправился сначала воевать с сепаратистами в джунглях, а потом в дипломаты, укреплять международный антикоммунизм. Ему ещё сильно повезло. Неистовый Субхан, командир КАП Гестапу, стал призывать к джихаду против Сухарто – и погиб в автокатастрофе во время хаджа в Саудовскую Аравию. Патер Бек побыл при Сухарто доверенным консильери – и внезапно оказался резко отодвинут, в связи с чем ушёл в запой. Романтичный идеолог КАМИ Ариф Будиман занялся правозащитой, стал призывать к бойкоту выборов, порче бюллетеней – и после предупредительного ареста поспешил эмигрировать. В общем, что тут объяснять? А то мы не знаем.
Это один из глобальных проектов XX века. Особо характерный для «Третьего мира». Частая и весьма эффективная альтернатива коммунизму. Это не только Сухарто в Индонезии. Это и Аугусто Пиночет в Чили, и Пак Чжон Хи в Южной Корее, и Феликс Уфуэ-Буаньи на Берегу Слоновой Кости. Названы лишь самые известные и успешные образцы. А задала такую программу – Россия, в лице Петра Аркадьевича. В самой России она обломалась. Зато по миру раскинулась широко. Нередкий случай подхваченного примера высокой духовности, которой самим не досталось.
Сухарто был свергнут в 1998 году. После этого он прожил ещё десять лет, мало о чём беcпокоясь. Кстати, некоторые обстоятельства напоминали падение Сукарно. Студенческие демонстрации, несколько убитых – после этого режим стал обречён, как «старый порядок» после 24 февраля 1966-го. Но вот что интересно. Пишет китайский автор, сочувствующий индонезийским коммунистам. Речь идёт о днях сегодняшних: «Индонезийцы дают временам Сухарто положительный рейтинг. Кровавый генерал-диктатор до сих пор популярен в стране. Родные убитых, конечно, не могут его простить. Но их меньшинство. А для большинства правление Сухарто – это подъём и стабильность».
Индонезийцы духовно скреплены антикоммунизмом
Антикоммунизм – подлинная духовная скрепа Индонезии. Есть понятие Поколение–1966 – с этих людей молодёжь старается брать пример. Многие из них и сейчас в активной политике. Что накладывает на политиков иных поколений очень серьёзные лимиты.
Католики из КАСБУЛ и КАМИ совершили крутой зигзаг. Они помнят завет Патера Бека: «враг номер один – коммунизм, враг номер два – ислам». Поскольку первый враг опрокинут, фронт повёрнут против второго. В мусульманском большинстве им не очень уютно. Особенно католикам китайского происхождения – как, например, братья Вананди. А как-то так складывается, что именно такие люди раздражают мусульманские массы своими богатствами и преференциями (вроде того, как Софьян Вананди получает от госбанка многомиллиардный кредит сроком на 184 года). Поэтому герои антикоммунистического погрома пошли на сближение с уцелевшими коммунистами. А главное, с леволибералами, под крылом президента Джокови.
Это серьёзно, поскольку КАСБУЛ никуда не делся и тренирует уже которую генерацию католических активистов. Левые же с коммунистами только рады – отчего на условиях такого прикрытия не позащищать миллиарды семейства Вананди?
Зато исламские силы – антикоммунистический бастион Индонезии. Как Ливан породил понятие «правохристиане», так Индонезия – «правомусульмане». В лидеры правомусульманской коалиции выдвинулся генерал Прабово Субианто. Зять Сухарто и преемник Сарво Эдди в командовании спецназом. Поддерживают его не только системные парламентские партии. И даже не только Нахдатул Улама, Мухаммадия и студенческие союзы.
Среди активистов предвыборной кампании генерала в 2014 году был Бурхануддин ЗР. Это тот самый Бурхан Топор: «Бум!.. Бум!..» Сейчас ему 76 лет, но добрый дедушка и бодрый пенсионер работает вовсю. Он председатель Антикоммунистического фронта Индонезии. Парни приезжают на мотоциклах, налетают на левых, и с особым ожесточением громят именно такие собрания, как 17 сентября. Просматриваются и тут российские аналоги. Напоминает группировку «Блок ФАКТ», начинавшую с антикоммунистических вылазок и переросшую в «русско-майданное движение». Бурхан не стесняется в выражениях: «Придётся уничтожить их раньше, чем они нападут на наш народ. Лучше убить, чем быть убитым. Так учили в спецназе – моей большой семье».
Ветераны КАМИ собираются лишь иногда, вспомнить былые подвиги. Не то ветераны КАППИ. Их организация работает на постоянной основе. Называется ФКБ КАППИ’66 – Форум большой семьи КАППИ-66. «Мы теперь люди в возрасте, – признаёт нынешний председатель Алекс Паат. – Но можем многое. Хотят проверить – пусть попробуют». Структура действительно сильная, с сетью ячеек, деньгами, силовыми связями. Воинствующий антикоммунизм КАППИ совмещён теперь с антилиберализмом. Экс-председатель Бамбанг Херьянто даже предлагает учиться экономике у Китая: «Это не значит, что мы должны стать коммунистами. Но полезный опыт надо перенимать. Чтобы использовать против врага».
Характерно, что и ветераны КАППИ, и фронт Топора входят в антикоррупционные организации. Борьбу они ведут не только против «реанимации коммунизма», но и против «буржуазной олигархии». И конечно, против «распродажи родины иностранному капиталу». Прежде всего – вьетнамскому, коммунистическому.
Когда избрали Джокови, начались разговоры о переоценке событий середины 1960-х. Появился даже слух, будто президент собирается извиняться перед семьями убитых коммунистов. «Это будет предательством», – негромко, но внятно произнёс Бурхануддин ЗР.
Вскоре последовало опровержение президентской пресс-службы: даже мыслей таких нет. Джокови специально вызвал начальника национальной полиции генерала Бадродина Хаити, чтобы передать его устами (в нём-то Топоры не сомневаются): закон 1966 года в полной силе, коммунизм в Индонезии запрещён.
Но не верят. То есть, генералу верят, президенту нет. Чем дальше, тем больше в Джокови видят реинкарнацию Сукарно. Которого придётся спасать от него же самого. Во имя ТРИТУРА, во славу АМПЕРА. Без оглядки на лоялизм.
…Теперь мы видим, сколь серьёзные политические процессы отразились в джакартских уличных беспорядках 17 сентября 2017 года. Люди, политический тип которых и впрямь недалёк от того, что у нас называют словом «ватник», готовы на конфронтацию с властью. И в Индонезии они гораздо сильнее, чем в России. Потому что «ватности» там не меньше, а больше. Такие силы не стесняются самой неправовой помощи. И не останавливаются перед начальственным окриком.
Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»