Португальская политическая мозаика скрашивает экономические тяготы

Вместе со всем Евросоюзом Португалия готовится к выборам в Европейский парламент. Сказать, что стены и стенды в Лиссабоне облеплены предвыборными плакатами, было бы явным преувеличением. Но всё-таки некий политический ажиотаж чувствуется. И если 25 апреля, в день 40-летия антиавторитарной революции, ощущалась солидарность всех ведущих общественных сил (красные гвоздички нацепили на себя и коммунисты, и социалисты, и праволибералы во главе с премьер-министром Педру Пасушем Коэлью), то во всём остальном португальское общество расколото и неоднородно. Как социально, так и политически. Знакомясь с красотами Лиссабона, осматривая его старинные соборы, недорогие по европейским меркам музеи, залитые солнцем шикарные площади, фундаментальные памятники, передвигаясь по высоким и кривым улочкам Алафамы, Байрру Алто и Шиаду, можно и забыть на время о проблемах современной Португалии. Он действительно красив в своём величии некогда имперской столицы, этот Лиссабон! Но социальные реалии неотступно преследуют даже самого романтичного туриста. Когда исполнительница старинного фольклорного стиля фаду вдруг превращается в официантку (такой пример капиталистической отпимизации труда; нарочно не придумаешь), когда у гостиницы в самом центре красивейшего города играют в карты бомжи, когда во время торжественного концерта и салюта в честь революционного юбилея на центральной площади нищим разливают горячий суп, неминуемо впечатление: неладно что-то в «португальском королевстве». Португалия была — как красноречиво сказано на стенде Ботанического сада в лиссабонском историческом пригороде Белеме — «первой глобальной империей». Сегодня, как отмечает политолог Антониу Кошта Пинту, «страна переживает системный исторический кризис». Это не только тезис левой оппозиции. Министр экономики, транспорта, общественных работ и коммуникаций в правоцентристском правительстве Алвару Сантуш Перейра отмечает, что хуже показатели экономического роста отмечались в Португалии времён… Первой мировой войны! А более объёмный внешний долг был зафиксирован аж в третьей четверти XIX столетия! Высочайший госдолг, хронический дефицит бюджета, растущее отрицательное внешнеторговое сальдо, постоянно снижающиеся под давлением Брюсселя социальные расходы – вот факторы, разъедающие ткань унитарной Португалии.  Безработица достигла 17% трудоспособного населения. Среди молодёжи – более 40%. В последние годы в Португалии замечено снижение рождаемости. И на этом негативном фоне – резкий всплеск трудовой эмиграции. Португальцы и раньше нередко искали счастья в Англии, Франции, Германии, Северной Америке, уезжали в далёкую Бразилию. Но всё-таки удивительно видеть, когда сейчас некоторые семьи отправляются на заработки из зоны евро в Анголу или Кабо-Верде. В общем, Португалия спустя 40 лет после революции живёт не беспроблемно. Но надо ещё раз подчеркнуть, что в отношении завоеваний апрельской революции в обществе царит позитивный консуенсус. Таксист, подвозивший автора этих строк в тот самый «продвинутый» по меркам капиталистической эксплуатации клуб фаду, заметил: «Все политики – обманщики». Думается, такая точка зрения распространена в португальском электорате. Профессор Кошта Пинту подтверждает: имеется стойкая тенденция сокращения численности политических партий и политических молодёжных организаций, влияние профсоюзов также слабеет. Но всё равно португальцы в своём большинстве отдают предпочтение двум большим партиям – правоцентристской социал-демократической (ныне у власти) и левоцентристской социалистической. Гегемонии нет ни у кого. Президент и премьер-министр представляют правый центр, мэры Лиссабона и Порту – левый. Парламентское большинство у двух партий правого фланга, но на местных выборах в октябре прошлого года три левые и левоцентристские партии набрали в совокупности половину голосов. Вроде бы относительная бедность (на фоне других стран Западной Европы) должна способствовать усилению политических радикалов. Как, допустим, в Греции. Однако в Португалии не имеется серьёзной крайне правой, националистической силы. Есть консервативно-националистическая Партия национального обновления, но она не представлена в Ассамблее республики. Была скинхедская группировка MAN, нападавшая на «понаехавших» африканцев, но она давно запрещена. Неонацистский лидер Мариу Машаду отбывает семь лет за грабежи и похищения. Когда он пытается бунтовать, тюремщики грозят поместить его в камеру с кабоверденцами или бразильцами – тут же успокаивается. Коммунисты и радикальный Левый блок способны аккумулировать поддержку до 15% избирателей и выводить на улицы сотни тысяч демонстрантов. Кстати, именно Португальская компартия, известная, наряду с греческой, сталинистским консерватизмом, считается самой организованной и дисциплинированной из всех партий, представленных в парламенте. Но эти силы заметно уступают умеренным социалистам по уровню поддержки среди избирателей. Так что ожидать от современной Португалии радикального взрыва не стоит. Хотя антиевропейские настроения, протесты против евробюрократии и международных финансовых организаций в обществе латентно растут. Социально-политическая жизнь Португалии мозаична, дискретна. Дорогостоящие особняки на Атлантическом побережье вблизи Порту — и голодающие нищие в центре Лиссабона. Господство левого/правого центра в парламенте и прессе – и массовые радикальные манифестации. А буквально в последний день пребывания в Лиссабоне на глаза попалась газета на русском языке. Предназначено издание для трудовых мигрантов из постсоветского пространства, число которых с каждым годом растёт в Португалии. Вот какие любопытные объявления можно там прочитать: «Требуется мастер по маникюру и педикюру с опытом работы», « Женщина ищет почасовую работу или экстерна», «Замужняя женщина, 29 лет, ищет работу по уборке, глажке, уходу за пожилыми людьми»… Говорят, в основном эти объявления дают украинки и молдаванки. Значит, не всё так уж скверно в этой красивой Португалии?!