«Дилетантство» — коротко и ясно охарактеризовал требования снизить расходы на содержание чиновников управляющий делами президента РФ Владимир Кожин. Конкретно речь шла об ограничении стоимости автомобилей. Но управделами смотрит шире — он вообще высказался за повышение чиновных окладов. А также по поводу Ленина и Мавзолея: решать ещё не пора. Довольно логично, если в смысловом контексте.
Кожин изложил взгляд изнутри на благосостояние управляющих. Суть в том, что не надо популистского критиканства в духе «борьбы с привилегиями». Не в перестройку живём. Призывы «подрезать» чиновничество в материально-бытовом отношении противоречат интересам государства.
Взять те же служебные авто. С какой стати их стоимость «грести под одну гребёнку»? Ведь машину нужно не только купить, но поддерживать в пристойном состоянии, проверять, ремонтировать. Как же можно ограничивать цену, скажем, миллионом? Тут и трёх, и шести может не хватить. Хотя против некоторых стоимостных ориентиров управделами не возражает: «Нужно вводить некие принципы и критерии. Необходимо создать условия, когда для служебных нужд невыгодно, неэффективно, стыдно было бы, скажем, главврачу покупать дорогущий мерседес люксовой комплектации». Солженицын ещё в 1970-х годах говорил применительно к брежневским чиновникам – мол, привилегии должны стать не манящими, а морально отвратительными. Сейчас эстафета такой борьбы, исключительно моральной, подхватывается на высших этажах иерархии. Поскольку процесс морального совершенствования беспределен, вести её можно бесконечно долго.
А пока проблема, которую озвучил Кожин заключается в недостаточном денежном содержании госслужащих. «Если чиновник высокого ранга получает мизерную зарплату, все наши разговоры о борьбе с коррупцией нужно прекратить, — сказал он. — Потому что министры, принимающие решения на миллиарды рублей и получающие грошовую зарплату — это абсурд». Тут снова возникают вполне определённые исторические ассоциации.
Примерно так в годы НЭПа обосновывалась система привилегированного снабжения партаппарата и совслужащих – иначе могут проявить нестойкость к развращающим предложениям совбуров. К тому же, они ведь заслужили в гражданской войне, а заслуги должны по достоинству вознаграждаться. «Недопустимо, чтобы революционные кадровые работники отказывались от мягкой мебели и телевизоров, — говорилось в маоистском дацзыбао «культурной революции». – Этого требуют контрреволюционеры, осуществляющие классовую месть». Впрочем, Владимир Кожин сослался на другое, не менее авторитетное мнение. «Дешёвый чиновник дорого обходится», — говорил Александр III.
Странно было бы странно настаивать, чтобы высокопоставленный чиновник начал жить по среднестатистическому стандарту. Тем более в России, где эта социальная группа исстари является подлинным правящим классом. Вопрос в другом. Ничто в тексте Кожина не говорит о том, что повышение расходов на чиновничество привело бы к прямо пропорциональному повышению эффективности управления. Уж не говоря о принципах формирования управляющего корпуса, это вообще выносится из дискуссии.
Выдвигаемое основание – государственный интерес. Именно государственный. Который далеко не всегда совпадает с общественным.
Зато значительная часть текста посвящена опровержению «домыслов» о гипертрофированном административно-политическом влиянии Управления делами президента. Правда, тезис о деятельности в рамках «правил, норм, законов и положений» сам по себе ничего не опровергает. Тем более при на редкость откровенном признании управляющего делами, что «в исключительных случаях» его структура нарушает «какие-то инструкции».
Как резюме прозвучала тема Мавзолея. «Время не наступило для того, чтобы принимать кардинальные решения и завтра начинать чего-то там ломать, — считает Кожин. — Общество должно прийти к консенсусу по этому вопросу». Не надо резких движений – это пафос всей позиции. Которая, конечно, обнародована сейчас не зря.
Четверть века назад возмущение чиновными привилегиями вылилось в мощный побудительный мотив оппозиционных протестов. Тогдашний Верховный Совет даже формировал комиссию по данному вопросу. Власти долго разбирались, рассказывали о тяжести своих бытовых условий и наконец пришли к решению: осенью 1989 года руководство КПСС резко повысило должностные оклады партаппарата. До падения КПСС оставалось два года. До начала приватизации – три.