Федеральный центр сделал заявку на ужесточение финансовой политики. Не в экономическом, а в сугубо административном смысле. Этот курс был оглашён президентом Путиным на заседании руководящего органа Агентства стратегических инициатив – околоправительственной организации «продвижения новых проектов». Характерно, что именно эта инновационно-модернизационная структура избрана площадкой для заявления о расширении экономических полномочий карательных органов.
Конкретно речь шла об изменениях в налоговом законодательстве. Причём не о каких-то нововведениях, а наоборот, о возврате к прежнему положению. Существовавшему до робкой медведевской либерализации в конце позапрошлого года.
Органам МВД предполагается вернуть полномочия по расследованию налоговых преступлений. На данный момент эта сфера находится в компетенции налоговых органов. Президентская инициатива Медведева имела целью избавить бизнес от милицейского прессинга. Точнее, несколько снизить его интенсивность.
Теперь Путин предлагает вернуть всё как было. Мотивирует он это тем, что налоговая либерализация тормозит производство по ряду статей УК. Иначе говоря, мало стали брать. Кошмарить бизнес, конечно, не следует, но и совсем не кошмарить тоже нельзя. А то предпринимательское сообщество невесть что о себе вообразит.
«Мы должны смотреть, как развиваются события, смотреть за правоприменительной практикой. О чем эта практика сегодня говорит? Она говорит о том, что после принятия этого решения статьи 198 и 199 практически перестали работать», — сказал президент. Названные статьи определяют наказания за уклонение от уплаты налогов с физических и юридических лиц («путём непредставления налоговой декларации»). Учитывая запутанность процедур и известные административно-финансовые нравы, данные статьи бывают эффективными инструментами внеэкономического давления на бизнес.
С президентом можно согласиться в том плане, что количество уголовных дел по налоговым статьям резко снизилась в последние годы. Хотя нельзя сказать, чтобы «статьи практически перестали работать» — в прошлом году по ним возбуждено до трёх тысяч дел. Но это раз в шесть-семь меньше, чем в самом начале 2010-х, и в тридцать раз меньше, чем в начале 2000-х. Характерно, что представители силовых структур высказывали недовольство сужением своих прерогатив.
В начале года председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин предлагал создать новое правоохранное ведомство — финансовую полицию. Прозвучало это предложение в присутствии руководителя администрации президента Сергея Иванова. Что рассматривалось ка к косвенное одобрение со стороны главы государства. При этом существенно, что генеральный прокурор Юрий Чайка практически в то же время осудил чрезмерное вмешательство полиции в работу предприятий: «Исходя из материалов прокурорских проверок, только незначительная их часть заканчивается возбуждением уголовного дела. По остальным информация не подтверждается. Однако последствия такого вторжения в хозяйственную деятельность в ряде случаев весьма разрушительное — от подрыва деловой репутации до банкротства предприятий». Здесь в очередной раз проявилось позиционное противостояние СК с Генпрокуратурой.
О создании финансовой полиции пока что не говорится. Но законопроект, лишающий налоговые органы монополии на возбуждение дел по налоговым преступлениям, в Госдуму внесён. И ориентирован он прежде всего именно на Следственный комитет. В сопроводительных материалах он мотивируется «затруднением оперативно-розыскных мероприятий» и «низкой эффективностью раскрытия налоговых преступлений». Таким образом, президент возвращает силовикам право прямого захода на предприятия по налоговым темам. (Заметим, что на том же совещании говорилось и о продолжении борьбы с коррупцией, причём «несмотря ни на что».)
Классовая направленность проекта столь очевидна, что даже в лояльной элите зазвучали публичные возражения. Глава Всероссийского союза страховщиков Игорь Юргенс (во времена Медведева руководитель ИНСОРа, генератора либерально-модернистских идей) заявил, что инициатива Путина противоречит задачам модернизации, портит отношения бизнеса с властью и ухудшает инвестиционный климат. Проблемы же с собираемостью налогов Юргенс объясняет не столько уклонением, сколько наличием Таможенного союза – НДС с китайского импорта снимает теперь Казахстан. Последнее заявление более чем серьёзно. Ведь «евразийские проекты», в которых Таможенный союз занимает важное место – едва ли не основной политический приоритет Кремля.
Об ухудшении бизнес-климата прямо на совещании сказал президент Торгово-промышленной палаты Сергей Катырин. Против президентского законопроекта выступил экс-министр финансов Алексей Кудрин. В том же духе высказался и премьер Дмитрий Медведев, немногочисленные инициативы которого аннигилируется одна за другой. Говорил глава правительства в несвойственном ему жёстком тоне: «Навозбуждать можно всё, что угодно, особенно по заказу и за деньги, что происходит часто, когда одна структура борется с другой». Действительно, такое случается. И вообще, оперативно-следственная активность на предпринимательских фронтах – не обязательно на налоговых участках – порой сворачивает с правового поля в совсем неправовую степь.
Путин отреагировал на эти выступления в своём духе: «Я ещё посмотрю, кто чего по этому поводу говорит. Здесь вопрос очень просто решается: вынужден буду напомнить, что есть определенная практика решения вопросов, перед тем как выходить в средства массовой информации». И сослался на положительный пример того же Кудрина: не согласен с вышестоящим начальством – иди с госслужбы в экспертное сообщество. В общем, как в октябре 2003-го, после ареста Михаила Ходорковского: «Истерику прекратить».