История мирового правосудия пестрит странными приговорами. В англосаксонских странах такие вердикты обоснованы прецедентной системой. В нашей же стране последние сто лет исповедовались совсем иные принципы правоприменения. Была «революционная целесообразность», было «телефонное право». Сегодня постепенно приживаются термины «райштамп», «горштамп»… далее везде.
r
Кофе за три миллиона, ванна на двадцать минут
Запад тоже впечатляет порой делами Доминика Стросс-Кана или Сильвио Берлускони. Но, во-первых, там давно честно сказано: «Украдёшь курицу – попадёшь в тюрьму, украдёшь миллион – попадёшь в сенат». Во-вторых, если доказательство неопровержимы, то и миллиардер не уходит от реального срока.
При этом зарубежные вердикты у нас зачастую преподносят в анекдотичном плане. Например, 81-летняя Стелла Либрек опрокинула на себя горячий кофе в «Макдональдсе» и отсудила у компании $2,9 млн. В её честь учредили даже специальную премию за самые нелепые судебные решения. Тем не менее, главный смысл – человек в принципе может получить по суду крупную сумму с могущественного ответчика. Сбегала из бара, не заплатив три с половиной доллара за выпивку, выбила при этом два зуба – получай компенсацию в $12 тысяч! Забрался в чужой дом с целью грабежа, не смог из него выбраться – вот тебе полмиллиона за «незаслуженную психологическую травму». И так далее.
Кстати, в России в 2009 году был учрежден конкурс «Правовая калоша» для следственных выводов и судебных решений, наиболее противоречащих здравому смыслу. Юристы собрали около 30 необычных историй. Все с минорным оттенком. В Кемерово в ответ на жалобу пенсионерки о том, что соседи по коммунальной квартире слишком долго находятся в ванной, мировой судья назначил максимальное время пребывания в ней – 20 минут. Каким образом контролируется исполнение этого решения (и кем – службой приставов?), история пока умалчивает. Или – в одном из северокавказских городов стражи порядка остановили мужчину, изъяли у него паспорт, а потом задержали «за отсутствие документов, удостоверяющих личность».
Вообще уровень правового сознания отечественных правоохранителей порой зашкаливает. Например, в Санкт-Петербурге был задержан студент из Швейцарии Андриан Саутер за нецензурную ругань в общественном месте. На суде выяснилось, что незадачливый швейцарец абсолютно не владеет русским языком. На что сотрудники милиции заявили: дебошир ругался на швейцарском языке. Как известно, такого языка в природе не существует: граждане альпийской республики общаются на немецком, французском, и итальянском…
У нас условно больше не расстреливают
Но вернемся к серьёзному разговору. С образчиками абсурдно-репрессивного правосудия в современной РФ приходится сталкиваться практически ежедневно. Чего стоит скандальный приговор сельскому учителю Илье Фарберу, к тому сдобренный антисемитской риторикой обвинения. Впрочем, похоже, привыкли. А жаль. Завтра такое может коснуться каждого из нас.
Вполне вписывается в эту канву многосерийный процесс Владимира Кумарина-Барсукова. На этот счёт написано уже многое. Оценки разбросаны от «бандит он!» (генеральный прокурор РФ, прежде вынесения приговора) до «общественный деятель создавал реальные ячейки гражданского общества». Правда, как водится, где-то посередине. Предположим, оценочные суждения в доказательствах не нуждаются. Хуже, когда бездоказательными остаются официальные обвинения.
Не первый год предпринимаются упорные и пока безуспешные попытки привязать Барсукова к серии заказных убийств, которые произошли в Санкт-Петербурге в первой половине нулевых. В частности, речь идёт о совершенных в апреле-июне 2000 года убийствах «тамбовских авторитетов» Георгия Позднякова и Яна Гуревского. Обвинения крайне странные — тот и другой были известны как друзья и партнёры Барсукова. В организации и исполнении этих преступлений подозревается Денис Долгушин. Личность сама по себе интересная. Согласитесь, не к каждому киллеру в следственном изоляторе наведываются сотрудники прокуратуры и оперативники угрозыска. Спросите – зачем? А затем, чтобы выслушать его сетования на условия содержания.
В дальнейшем с Долгушиным приключилась и вовсе уникальная история. За эпизоды, связанные с вымогательством, похищением человека и три убийства в совокупности он получил по приговорам судей Санкт-Петербургского городского суда 21 год лишения свободы – условно. Конечно, в 1919 году условно выносились подчас и смертные приговоры. Но чтоб такое в наши дни…
Особняком здесь стоит громкая история с организацией покушения на лидера знаменитой «братской ОПГ» Олега Маковоза. Долгушин долгое время был его телохранителем. Как говорится, «ты сегодня, а я – завтра»? И только за покушение на убийство депутата Госдумы РФ Башира Кодзоева Долгушин получил 10 лет реального лишения свободы в колонии строго режима. Но и осуждён он был Московским городским судом. При этом вскоре по ходатайству Генеральной прокуратуры срок наказания ему был снижен до 5 лет.
Забота об обвиняемом — дело самого обвинения
Такие вариации на одну и ту же заданную тему сами по себе говорят о многом. В том числе о системе правосудия в целом. Которая иногда имеет ярко выраженное женское лицо. Пример – Ирина Шляева, которая имела непосредственное и весьма специфическое отношение к делу Дениса Долгушина. Как представитель московской прокуратуры, вместе с Ольгой Евдокимовой, поддерживала обвинение. И однажды случился казус.
Когда судья огласил приговор, и Шляева услышала про 10 лет строгого, она повела себя довольно странно. «Он ни в чём не виноват, это ошибка!» — по словам очевидцев, воскликнула обвинитель. Затем, размахивая прокурорским удостоверением, бросилась к конвоирам. Напомнила им о своей прокурорской должности и звании полковника, спросила, куда везут «Дениску» и передала для него сумку. В которой при досмотре были обнаружены бутылки с коньяком, деликатесная закуска и даже перочинный ножик. Вероятно, прокурор готовилась отметить с обвиняемым очередной условный срок? Но что-то не сложилось.
Ещё иллюстрирующий эпизод. Уже в другом ракурсе. Та же госпожа Шляева в своё время выступала гособвинителем на резонансном процессе по делу о хищениях через швейцарскую фирму Andava денежных средств компании «Аэрофлот». В зале Савёловского суда Москвы она вовсю погрузилась в анализ экономических схем и финансовых потоков. В итоге прокурор попросила суд признать бывшего первого заместителя гендиректора «Аэрофлота» Николая Глушкова виновным сразу по четырём статьям УК и приговорить его к 8 годам лишения свободы в колонии общего режима. Для другого бывшего заместителя гендиректора Александра Красненкера обвинение просило 5,5 года тюрьмы, для главного бухгалтера Лидии Крыжевской — 5 лет.
Адвокаты демонстративно ухмылялись. В итоге Савёловский суд признал обвиняемых виновными в хищении 214 млн рублей, принадлежащих «Аэрофлоту», и приговорил каждого к двум годам лишения свободы условно. Исключение составил Красненкер, который скончался не дождавшись приговора. Вот вам и уровень российских обвинителей. Причём рассматриваемых знающими людьми как «специалисты по «заказным посадкам» — о Шляевой и Евдокимовой отзываются именно так.
Хотя конечно, когда в деле звучат такие имена, как Борис Березовский или Бадри Патаркацишвили, не каждый суд прислушается к стороне обвинения. Зато потом отыграется на иных персонажах. Менее защищённых.
Только вот авторитетнее от этого он не станет. И отдельные поражения обвинителей лишь добавляют яркие мазки в общую картину. Странное правосудие продолжает править бал. А мы потом удивляемся, откуда берутся такие приговоры? Какова система, таковы и вердикты…