«Угольное сердце» России бьётся с перебоями

В Кузбассе произошла очередная катастрофа на угольной шахте. Несколько человек погибли. Параллельно идёт реализация долгосрочной Программы развития угольной отрасли на период до 2030 года. Факт остаётся фактом: этот сектор является одним из главных в экономической структуре страны. Главная задача – провести его назревшую реконструкцию с наименьшими потерями.

Утром 20 января всё началось с информации о задымлении в конвейерном штреке шахты N 7 в Прокопьевском районе Кемеровской области, принадлежащей ОАО «СУЭК Кузбасс». Вскоре выяснилось, что речь идёт о вспышке метана. Под землей в момент инцидента находились 77 человек. К месту аварии подтянули людей и машины. Вскоре в спасательных работах участвовало 168 человек и 35 единиц техники. Спасатели подняли на поверхность 69 шахтеров. 4 человека погибли, судьба ещё четверых неясна. Судя по всему, они остались в забое. Их положение усугубилось тем, что из-за высокой концентрации метана в шахте и возникшей угрозы взрыва поисково-спасательные работы были приостановлены. Днем оперативный штаб принял решение затопить аварийный участок для дегазации. При этом особо подчёркивалось, что данная мера не коснётся сектора, где предположительно находятся оставшиеся в забое шахтёры. Подразумевается, что затем их поиск продолжится. Однако многие эксперты выражают сомнения, что они живы.

По факту происшествия следственные органы региона возбудили уголовное дело по части 3 статьи 216 УК РФ – «Нарушение правил безопасности при ведении горных работ, повлекшее по неосторожности гибель двух и более лиц». Максимальная санкция по данной статье предусматривает лишение свободы на срок до 7 лет.

Эта трагедия в чёрном списке российской угольной отрасли далеко не первая. Самая страшная произошла 9 мая 2010 года на кузбасской шахте «Распадская». От двух мощных взрывов метана погиб 91 человек. Только за 2012-й и начало 2013 года и только в Кузбассе произошло 6 крупных аварий. Погибших четверо, пострадавших тринадцать. При этом следует заметить, что 7 января этого года шахта N 7 уже фигурировала в списке аварийных объектов – тогда в результате обрушения породы погиб один человек.

Впрочем, Кузбасс не исключение. 17 сентября 2012 года загорелась шахта «Заполярная» в Воркуте. Пожар начался из-за возгорания обшивки вентиляции. Огонь удалось остановить лишь спустя полтора часа. Работающая смена шахты в количестве 110 человек была поднята на поверхность. К счастью, обошлось без жертв.

Конечно, разработка угольных месторождений всегда была сопряжена  с высоким риском. Особенно часто это подтверждается аварийными сводками из Китая. Недаром многие развитые страны постепенно сворачивают угледобывающий компонент экономики. Первоначальным прообразом Европейского союза являлось Европейское объединение угля и стали, в котором со временем первая составляющая практически исчезла. Проходило это не безболезненно. Многие помнят, как жёстко – на грани политического фола – вело реструктуризацию английских угледобывающего кластера правительство Маргарет Тэтчер.

Российская ситуация кардинально иная. Запасы коксующегося угля оцениваются в 5 трлн тонн. Согласно отчётам министерства энергетики, производственная мощность предприятий угольной отрасли за 2004-2011 годы выросла почти на 40%. В 2011 году был достигнут наивысший показатель угледобычи в постсоветской России – 336,1 млн тонн. Суммарная поставка российских углей потребителям составила тогда 305,1 млн тонн, сальдированный финансовый результат по отрасли превысил 120 млрд рублей. 120 млн тонн в 2011-м ушло на экспорт.

Так что свернуть эту отрасль мы не можем. Потому постоянно предпринимаются попытки её реформировать в соответствии с новыми тенденциями.

В январе 2012 года правительство РФ утвердило подготовленную Минэнерго Программу развития угольной отрасли на период до 2030 года. Схема государственно-частного партнёрства реализуется с большими пробуксовками. Тем не менее предполагается, что на её основе добыча угля к 2030 году вырастет до 430 млн тонн и будет осуществляться на 82 разрезах и 64 шахтах. Уровень производительности труда пятикратно превысит показатель 2010 года (9 тысяч тонн на одного занятого). К этому же сроку планируется ввести 505 млн тонн новых и модернизированных мощностей.

Одновременно будет происходить выбытие убыточных и неперспективных предприятий. Намечено сократить износ основных фондов с нынешних катастрофических 70-75% до 20%. Остальные позиции Программы – снижение транспортных затрат, использование попутного метана, перенос угледобычи на территорию Восточной Сибири и Дальнего Востока, внедрение прогрессивных технологий, повышение уровня обогащения породы с 40% до 60%. Всё это должно сопровождаться мерами социальной поддержки горняков. В потенциально протестных Кузбассе и Коми последнее весьма актуально.

Говорится и о снижении аварийности. Правда, на уровне «продолжения комплекса системных мер» и «подержания постоянной боеготовности военизированных горноспасательных частей». Попутно отмечается, что в 2011 году почти в два раза снизилось количество крупных аварий. В таких случаях обычно говорят: «Как сглазили»…

Из одного перечисления первоочередных мер видны болевые точки угольной отрасли. По большому счёту, проблема тянется из СССР и поднималась в ходе легендарной забастовочной волны 1989-го. Уже в России к 1992 году более половины шахт имели фактический срок службы свыше 40 лет и лишь 16 считались относительно новыми. Около 2/3 шахт вызывали опасения по газу и угольной пыли, каждая вторая — по самовозгоранию угля. Только на 15% шахт технико-экономические показатели были сопоставимы с передовыми зарубежными предприятиями.

Производительность труда в начале 1990-х соответствовала уровню 1954 года на шахтах и 1956 года на разрезах. Коснёмся Кузбасса, который даёт более половины добычи угля по стране, в том числе более 80% коксующихся марок. Что происходит в «угольном сердце» России?

Одна из проблем – сокращение спроса на кузбасский уголь. Использование угля на электростанциях за четверть века сократилось почти вдвое. Россия переходит на газ. С экологической точки зрения это хорошо, для отрасли – плохо. Да и потребление угля коксохимическими и металлургическими заводами лишь приближается к уровню 1988 года.

Улучшения не предвидится. Экспортная же ориентация делает отрасль зависимой от мировой конъюнктуры. Вдобавок здесь вступают в силу логистические факторы — огромные расстояния до потребителей и высокие транспортные тарифы. Растущие затраты на добычу, снижают конкурентоспособность кузнецкого угольного товара на внешнем рынке. Постепенно этот бизнес делается неприемлемо рискованным.

Есть и внутренние негативные тенденции. Прежде всего это касается технологии отработки запасов без учета горнотехнических условий. На разрезах добытую породу в 90% случаях по старинке перевозят автотранспортом. На шахтах широко – 86,5% — внедряются высокопроизводительные очистные забои. При ухудшающихся горнотехнических и горно-геологических условий разработки месторождений это приводит к выборочной отработке запасов и в результате — к значительным потерям. Так, при уровне добычи 181,7 млн тонн угля в одном только 2007 году было списано около 630 (?!) млн тонн запасов. Процесс схож с погоней за «лёгкой» нефтью в смежной отрасли.

Аварийность в Кузбассе – фактор вообще постоянный. Большинство местных шахт являлись сверхкатегорийными и опасными по внезапным выбросам. В конце 2000-х таковых насчитывалось 78% Интенсификация добычи лишь усугубила ситуацию. Что касается стратегии, то толком не определён путь развития угольной промышленности Кузбасса на дальнюю перспективу. В итоге собственники частных угольных компаний не хотят рисковать. Как они могут активизироваться в рамках вышеуказанной программы, пока секрет. Не исключено, что в конце концов финансирование возьмут на себя госбюджет и госбанки. Это касается не только Кузбасса.