В понедельник прошла информация: Джордж Сорос отводит на «спасение евро» ровно три дня. С 25-го по 28 июня, когда начнётся саммит Евросоюза. Срок кончается. Как говорится, надо что-то делать. Похоже, итоги выборов в Греции и формирование там правительственной коалиции консерваторов с социал-демократами (почти в духе ругательств сталинского «Краткого курса» про «право-левацких уродов») не очень вдохновили известнейшего валютно-финансового манипулятора. С учётом роли Европейского Союза в мировой экономике выход Греции из еврозоны грозит глобальными потрясениями. А для России и вовсе экономическим нокаутом, поскольку именно Европа является основным покупателем наших энергоресурсов.
Публичные заявления Джорджа Сороса о том, что отсутствие внятных решений на предстоящем в четверг очередном антикризисном евросаммите может оказаться «фатальным» – дополнительное подтверждение серьёзности ситуации. Потомок еврейских эмигрантов из Венгрии, сделавший многомиллиардное состояние на «алхимии финансов» (название одной из его книг), спекулянт мирового масштаба и известный благотворитель, сторонник «открытого общества» и «пошаговой социальной инженерии» Карла Поппера, он ещё в конце 1990-х заговорил о кризисе глобального капитализма. Но вместе с тем — к конкретным финансовым прогнозам Джорджа Сороса стоит относиться с осторожностью. Ему не впервой играть на понижение валют и зарабатывать на финансовой панике. Вспомним хотя бы «чёрную среду» 16 сентября 1992 года, которую финансист для себя назвал «белой». Сам-то он заработал тогда более миллиарда долларов на падении британского фунта стерлингов.
Сейчас Сорос направил европейским лидерам свои предложения по преодолению долгового кризиса. Планы на удивление умеренны и аккуратны. Сорос всего лишь предлагает создать специальный фонд для выкупа облигаций Италии и Испании (следующие за Грецией проблемные страны, но с гораздо бóльшим весом в еврозоне). Фонд мог бы финансироваться за счёт размещения европейских казначейских векселей под гарантии всех государств – участников еврозоны. Тем самым удалось бы сбить панику и понизить доходность проблемных ценных бумаг, рост которой грозит неконтролируемым нарастанием государственных долгов (вспомним лавинообразный рост стоимости российских ГКО весной-летом 1998 года и чем это кончилось). Обязательным условием выкупа национальных ценных бумаг должны стать правительственные меры по бюджетной сбалансированности.
Всё это неоригинально. Так, итальянский премьер-министр Марио Монти предложил приобретать гособлигации за счёт временного Европейского фонда финансовой стабильности и постоянного (с этого года) Европейского механизма стабильности. В его варианте помощь обусловливается сокращением бюджетных расходов. После того, как предложения итальянского премьера были поддержаны Францией и Испанией, доходность по государственным обязательствам Италии, Испании и даже Греции существенно упала. То есть даже само по себе предложение, без реализации, на время оздоровило ситуацию.
Однако средств стабилизационных институтов не так много — €500 млрд. Их очевидно не хватит для приобретения облигаций на вторичном рынке. В этом отношении механизм, предлагаемый Соросом, более гибок и адаптивен.
Ситуацию осложняют политические разногласия между государствами еврозоны, прежде всего Францией и Германией. Ангела Меркель, мягко говоря, скептически относится ко всем предложениям, требующим увеличения нагрузки на экономику ФРГ. Налицо институциональное противоречие между единой валютой и отсутствием эффективных механизмов проведения единой финансовой политики. Десятилетие назад введение евро ориентировалось как раз на сильнейшие экономики Евросоюза. Сейчас стало ясно, что потеря слабыми членами еврозоны важных механизмов кризисного регулирования (той же девальвации, например) привели к серьёзному кризису. Греческий ВВП за пять лет уменьшился на 22%. Теперь бумеранг возвращается к инициаторам и бенефициарам единой валюты.
Канцлер Меркель настаивает, что единые облигации не могут быть выпущены до создания полноформатного бюджетного союза. Но это требует такого отказа от национальных суверенитетов, к которому европейцы вряд ли готовы. Нетрудно представить и судьбы демократических институтов при реализации подобных проектов. Исторически парламенты возникали именно для решения вопросов налогообложения и контроля над расходами монархов. В этом был смысл известного лозунга «No taxation without representation» — не платим налогов без политического представительства. А в единой Европе основные решения принимаются не народными представителями, а бюрократией «брюссельского обкома». Вызывающей суженную гамму чувств – от скепсиса до ненависти.
И последнее по упоминанию, но не по важности. Стандартные меры экономии бьют по самому важному антикризисному фактору — экономическому росту. В этом году в еврозоне и так прогнозируется уменьшение ВВП на 0,5%. Сжатие же бюджетных расходов способно сделать спад самоподдерживающимся. Собственно, и Сорос (в некотором противоречии с собственными предложениями) отметил, что для разрешения финансового кризиса и расплаты с долгами нужна не столько бюджетная экономия, сколько производственный рост. Но перспективы перехода к нему остаются туманными. Как и представления о тех мерах экономической политики, которые могли бы обеспечить выход из кризиса.
Талантливый финансист Сорос своего не упустит при любом развитии событий. А вот рядовым европейцам, как и гражданам тесно завязанной на Европу России, предстоят нелёгкие времена.