За последние месяцы существенно ухудшилось экономическое положение самой развитой из бывших соцстран – Словении. И пусть ситуация в ней не столь угрожающая, как в Греции, но не исключено, что странам еврозоны придётся спасать и её. В том, что бывшая югославская республика испытывает серьёзные трудности, во многом виноваты её же власти. Впрочем, есть вопросы и к ЕС: а не поспешили ли с принятием словенцев в зону евро?
Начиная с осени 2011 года ведущие рейтинговые агентства несколько раз понижали кредитный рейтинг Словении. Так, S&P сделало это ещё в сентябре, Fitch и Moody’s присоединились к коллегам спустя месяц. Новые понижения последовали в декабре 2011 года, затем в феврале 2012-го. Причина – плохая работа банковского сектора. Кроме того, дефицит словенского бюджета впервые после распада Югославии превысил 5%, а безработица – 9%. Звоночек более чем серьёзный. Той же дорогой совсем недавно проследовали Греция, Ирландия, Португалия, Испания и Италия.
Люблянские власти осознают всю серьёзность положения. «Словению в этом и следующем году ожидает серьезное сокращение бюджета и уменьшение расходной статьи на 10%, потому что бюджетный дефицит больше не может покрываться кредитами», — сказал премьер-министр страны Янез Янша, представляя программу своего кабинета. Со своей стороны, министр финансов Янез Шуштершич предупредил, что госдолг в 2012 году может достичь почти 17 млрд евро. Это 50,1% ВВП.
Сегодняшние неприятности, обрушившиеся на двухмиллионную Словению, не являются чем-то исключительно местным. Весь Евросоюз и вся еврозона переживают не лучшие времена. Бывшая югославская республика вовлечена в водоворот тех же неурядиц. Однако самолюбие словенцев особенно задето. Ведь до недавнего времени их страна считалась образцом перехода от социализма к капитализму. Но кризис вскрыл очевидные просчёты в экономической политике словенских властей. И Евросоюза тоже, хотя в меньшей степени.
Руководителям страны досталось весьма неплохое наследство от времён СФРЮ. Не пострадала и в результате войн 20-летней давности (летом 1991 года бои здесь продлились около недели и не приняли масштабов и ожесточённости, характерных для Хорватии, Боснии, Косово). Словенская экономика, как часть югославской, была не вполне социалистической. Предприятия имела доступ к западным рынкам, у населения были вклады в свободно конвертируемой валюте. При этом Словения вообще была наиболее развитой из югославских республик. Теперь же средства, ранее шедшие на развитие Косово, Македонии или Боснии, оставались в республике. Так что были основания рассчитывать на успех реформ.
Словения имеет развитую металлургическую, фармацевтическую, электротехническую промышленность (Krka, Gorenje и т. д.). Словенская бытовая техника, лекарства, мебель, одежда и обувь как шли на экспорт во времена Югославии, так и продолжили идти. Заметный доход обеспечивал туризм, морские курорты на Адриатике и горнолыжные в Альпах. Работала и единственная в бывшей Югославии АЭС в Кршко. В отличие от большинства соцстран, закрывших многие свои предприятия, Словения сохранила промышленный потенциал.
Югославский динар осенью 1991 года сменила национальная валюта толар, а с 2007-го — евро. Инфляцию удавалось держать в узде. От форсированной приватизации власти отказались во избежание социальных потрясений. Первые президенты Словении Милан Кучан и Янез Дрновшек были в Югославии коммунистическими функционерами, эволюционировавшими к социал-демократии. Им были ближе разного рода «промежуточные» модели.
Рабочие получали именные государственные сертификаты, своего рода ваучеры, став совладельцами предприятий не менее чем на 20% (в каком-то смысле – модификация «самоуправленческих» установок Иосипа Броз Тито). От широкомасштабных иностранных инвестиций в первое дестилетие независимости словенцы воздерживались, хотя деньги в страну всё равно шли. Такая политика давала успех. Средняя зарплата до кризиса достигла 900 евро – невиданно для бывшей соцстраны. Вплоть до 2009 года в Словении не было ни одной забастовки. На заработки за рубеж словенцы не уезжали. Наоборот, жители других республик бывшей Югославии ехали к ним.
В 2004 году, сразу после вступления в Евросоюз, Всемирный банк признал Словению развитой страной. Наряду с ней этого звания удостоилась пока только одна бывшая соцстрана – Чехия, и то несколько позже. В 2007 году Словению первой из новичков ЕС взяли в зону евро. Её экономика укладывалась в трёхпроцентный дефицит бюджета, принятый для еврозоны. Да и инфляция не превышала трёх процентов.
Однако свои силы словенцы переоценили. В 2005 году правительство приняло программу, где говорилось о необходимости превысить средний по ЕС размер ВВП на душу населения. К началу кризиса этот показатель достигал 91% от среднего уровня. Но перед глазами был пример соседней (и во многом родственной) Австрии, где эта цифра превышала 120%. В общем, решили словенцы «догнать и перегнать» австрийцев. Но не вышло. Кризис обнажил просчёты. И теперь о гонке за Австрией временно придётся забыть.
Незадолго до начала кризиса премьер-правоцентрист Янез Янша решил всё-таки привлечь в Словению больше инвесторов. Он установил самую низкую в Евросоюзе ставку налогообложения — 25%. Но казна недосчиталась миллионов евро, а с началом кризиса инвесторы ушли. И тут выяснилось, что Словения задолжала кредиторам… 22 миллиарда евро, или 70% ВВП.
За другой просчёт в большей степени ответственны левоцентристские правительства, находившиеся у власти в первые годы независимости. Стремясь сохранить производство и рабочие места, они сохранили экспортноориентированную модель экономики. В результате Словения слишком сильно стала зависеть от внешней конъюнктуры. С началом кризиса промышленное производство и экспорт упали, возросла безработица. В 2009 году Словения впервые узнала, что такое забастовки.
За третий просчёт в равной степени ответственны и левые, и правые. И те, и другие мечтали увидеть Словению в зону евро. Но они не отдавали себе отчёт в том, что страна утрачивает возможности финансового регулирования. Плюс ко всему словенцы были вынуждены выделить 384 млн евро в антикризисный фонд ЕС на спасение партнёров по еврозоне – Греции, Португалии, Ирландии. А ведь уровень доходов во всех перечисленных странах до кризиса был выше, чем в Словении.
Полностью от рисков словенцы не застраховались. У той же Австрии, служащей для словенцев ориентиром, «подушка безопасности» оказалась куда прочнее.
В итоге у бывшего теперь уже премьера-левоцентриста Борута Пахора, находившегося у власти в 2008-2011 годах, просто не оставалось выбора. Ему пришлось обращаться за международной помощью. ЕС и МВФ потребовали сократить расходы и повысить пенсионный возраст. Однако в мае 2011 года на общенациональном референдуме словенцы отказались уходить на пенсию позже. Уйти пришлось Пахору. Все проблемы перешли по наследству к вернувшемуся в Янше.
Свою долю вины за неурядицы в Словении несёт и Евросоюз. Не просчитав последствий пребывания в еврозоне таких стран, как Греция, Португалия, Испания, Ирландия, в Брюсселе решили принять туда ещё и Словению. Где экономика уязвимее, а доходы ниже. Хотя, с другой стороны, словенцы в большей степени жили по средствам, нежели греки или португальцы. В Словении есть высокотехнологичные отрасли, она куда менее склонна жить в долг, нежели та же Греция. Да и страна поменьше, средств на её спасение понадобится не так много.
Тем не менее, проблема Словении есть. И решать её придётся как национальному правительству, так и всему Евросоюзу. Кое-что можно сделать на национальном уровне – снизить степень бюрократического контроля, стимулировать частный бизнес. Но как быть с общехозяйственной экспортной ориентацией? Куда сбывать товары? Тут нужно стимулировать спрос в других странах Евросоюза или в республиках бывшей Югославии, пока не входящих в ЕС. А с этим уже куда сложнее. Так что на преодоление последствий кризиса в Словении явно уйдёт не один год.