Российская промышленность производит не так уж много товаров, которые можно считать мировыми брендами. Один из наиболее бесспорных – автомат Калашникова в различных его модификациях. Поэтому информация о банкротстве концерна «Ижевский машиностроительный завод» вполне ожидаемо воспринимается как символ. Пожалуй, даже преувеличенно по сравнению с реальным содержанием события.
Насколько можно судить по публикуемым сведениям, речь вовсе не идет о ликвидации предприятия. Скорее о довольно стандартном ходе смены юридического лица со сбрасыванием неисполняемых обязательств. Сама сумма задолженности, по поводу которой был подан иск о банкротстве – чуть более 814 тысяч рублей, – вызывает скорее скептическую улыбку. Вполне оптимистичны заявления генерального директора НПО «Ижмаш» Максима Кузюка, который полагает, что процедура банкротства и введение внешнего управления (еще в августе 2011 года) позволят сохранить имущество и бренд компании, приостановить все иные исполнительные производства и снять аресты с расчетных счетов. Держатель контрольного пакета акций «Ижмаша», госкорпорация «Ростехнологии», еще в прошлом году разработала концепцию реструктуризации. В ее рамках создано «Научно-производственное объединение «Ижмаш». Туда переведены все договорные обязательства, штат, переводится основная деятельность.
Если сравнить с конфликтом вокруг петербургского предприятия «Вагонмаш», который вовсе не вызвал такого общественного резонанса, ситуация прямо-таки благостная. Между тем в последнем случае речь тоже идет не о какой-нибудь живопырке, а о крупнейшем в России вагоностроительном заводе, производящем вагоны для метрополитенов. Да и сумма долгов, по поводу которых на завод пришли судебные приставы, многократно выше – более 30 млн рублей.
Два не связанных между собой события позволяют – или заставляют – поставить несколько очень серьезных вопросов.
В рамках инициированного Дмитрием Медведевым обсуждения проблем модернизации была поднята тема реиндустриализации – как необходимого элемента политики по освобождению страны от нефтегазовой зависимости. Одним из первых слово «реиндустриализация» произнес Владимир Путин. Произнес, когда еще не было объявлено о его выдвижении на третий президентский срок. Вопросы промышленной политики затрагивались и в предвыборных статьях избранного президента.
Понятно, что переструктурирование остатков российской промышленности и дальнейшее ее развитие на новой технологической базе не может быть простым восстановлением утраченного за два постсоветских десятилетия. Советский промышленный комплекс оказался слишком архаичным, неповоротливым и плохо приспособленным к рыночным условиям функционирования. Но тем очевиднее, что надеяться на «невидимую руку рынка» было бы здесь непростительной наивностью. Как показывает весь мировой опыт, нигде и никогда (включая колыбель промышленной революции – Англию) современная промышленность не развивалась без сильной и продуманной государственной политики, в ряде случаев – без жесткого протекционизма. Непродуманная либерализация рынков, открытие экономических границ чаще всего приводили к разрушению ранее созданных отраслей промышленности. Такой процесс наблюдался не только в посткоммунистических странах, но и, например, в Латинской Америке.
Между тем подписанные и с высокой степенью вероятности обреченные на ратификацию соглашения о вступлении России во Всемирную торговую организацию резко сократят доступный набор инструментов государственного содействия промышленности. Вся история экономической политики последних десятилетий заставляет крайне скептически оценивать способность российского государства выторговать у ВТО особые условия подобно тому, чего добились Китай и Индия.
Ижевская история здесь достаточно показательна. «Ижмаш» ведь не только крупнейший производитель боевого автоматического оружия (90% всего выпуска в стране) и снайперских винтовок (95%). Он достаточно диверсифицирован – выпускает также авиационные пушки, высокоточные артиллерийские снаряды, широкий ассортимент спортивно-охотничьего оружия. Последнее направление, бурно развивавшееся в 1990-х, сильно помогло предприятию пережить особо тяжелые годы. Помог выживанию и активный поиск зарубежных потребителей. «Ижмаш» отнюдь не только ожидал государственной поддержки. Он выработал и осуществлял активную рыночную стратегию.
Тем не менее «Ижмаш» переживает тяжелые времена. В 2011 году объем производства упал почти наполовину. За последний год почти на 20% выросла кредиторская задолженность, достигнув 5,3 млрд рублей (и это, в отличие от упомянутых в начале статьи 814 тысяч, совсем не смешно) при дебиторской задолженности в 2,7 млрд. Среди главных причин возросших трудностей – отказ Минобороны от закупок вооружения на «Ижмаше». Спасет ли МВД, проявившее интерес к последней разработке предприятия – автомату Калашникова пятого поколения (АК-12), – пока не ясно.
Ситуация не безнадежна. Все тот же мировой опыт показывает, что оружейная промышленность может быть вполне конкурентоспособной. И это случай не только старых великих оружейных держав типа США или Франции, но и Швеции с ее Bofors, Швейцарии с Oerlikon, Бразилии с Embraer, уж не говоря об Израиле.
При этом, если судьба «Ижмаша» во многом остается в руках государства, то случай «Вагонмаша» демонстрирует другую стороны ситуации. Здесь речь идет о компании, работающей на достаточно специфический рынок. Длительный производственный цикл и нерегулярность заказов при ограниченном количестве потенциальных заказчиков требуют создания механизмов, страхующих связанные с этой спецификой риски. Российский рынок их пока что не создал. Между тем здесь банкротство может вести к уничтожению производства, которое не так просто будет восстановить при необходимости. Хотя, с другой стороны, смогла же российская промышленность заместить потерянные рижские вагоны…