Нынешний Ирак является неотъемлемым звеном дуги нестабильности, которая тянется от Алжира через всю Северную Африку, Ближний и Средний Восток вплоть до предгорий Гималаев. За четверть века страна прошла три войны. Один раз с Ираном. Дважды с международной коалицией – читай, с США. Пережила силовую смену режима. Внутренняя война при этом не прерывалась ни на день. Саддам Хусейн перманентно вел ее против курдского национального меньшинства и шиитского конфессионального большинства. После его падения и казни все схватились со всеми и все вместе – с американцами. Это притом, что Ирак занимает четвертое место в мире по разведанным запасам нефти.
Вице-президент Ирака Тарик Хашеми бежит из страны… Премьер-министр Ирака Нури Малики обвиняет вице-президента в причастности к убийствам… Багдадское центральное правительство спорит с провинциальными властями Салах-эд-Дин и городской администрацией Тикрита по поводу закрытия могилы и перезахоронения Саддама Хусейна – мол, возникло место массового паломничества… При этом в декабре прошлого года американские войска из Ирака ушли. Но страна держится.
Во многом благодаря нефти. Однако та же нефть может спровоцировать и новый виток распада. Если фактор борьбы за главный природный ресурс совместится с борьбой за власть и комплексом противоречий между арабами и курдами, шиитами и суннитами.
Собственно иракский Курдистан последнее саддамовское десятилетие существовал вполне независимо. Баасистские власти не совали туда носа. Именно американская интервенция вновь скрепила курдский север с суннитским центром и шиитским югом. Причем курды, эффективно помогавшие американцам, обрели не только фактическую независимость (формально в автономном статусе), но и привилегии в общеиракском масштабе.
Примерно треть иракских нефтяных запасов приходится на Курдистан. После свержения Хусейна нефтяные поступления радикально перераспределились в пользу курдистанских властей, базирующихся в Эрбиле. Последние восемь лет Курдистан являет собой остров политической стабильности в регулярно сотрясаемой стране. При этом лидер Патриотического союза Курдистана Джалаль Талабани сейчас президент Ирака. Лидер Демократической партии Курдистана Масуд Барзани – президент автономного Курдистана. Багдадское правительство возглавляет араб Нури Малики. Приказывать курдам он не может, но уговоры они еще слушают.
До недавних пор Барзани старался не педалировать нефтяную тему. Между Багдадом и Эрбилем действовала договоренность о равном дележе нефтяных доходов при контроле центрального правительства за экспортом. Однако консенсусу, похоже, приходит конец.
Это, конечно, внутреннее дело Ирака. В крайнем случае – дело отношений между иракским правительством и иракским Курдистаном. Но нефтяной фактор неминуемо придает ситуации аспект мирового значения.
Курды посчитали, что Багдад им недоплачивает: должен порядка $2 млрд, а заплатил чуть больше $500 млн. Отгрузка нефти на терминалы в дельте реки Шатт-эль-Араб была приостановлена. Попутно в Эрбиле заявили, что начнут самостоятельную нефтепереработку. В это, правда, верится с трудом –переработка, в отличие от добычи, никогда не была коньком иракской нефтяной отрасли.
Центральное правительство пообещало выплатить еще $560 млн. Попутно Багдад обвинил власти Курдистана в недопоставках – мол, вместо оговоренных 175 тысяч баррелей поступают лишь 50 тысяч. Излишки, как утверждает правительство, контрабандой сбываются за рубеж. В том числе в обложенный санкциями Иран, что может сильно не понравиться американским друзьям иракских курдов.
Во времена Саддама Хусейна на север отправилась бы карательная экспедиция. Но те времена безвозвратно прошли. Кстати, курдские вооруженные формирования весьма боеспособны. И вообще, соперничество с Курдистаном может только помешать планам Багдада восстановиться в прежнем статусе крупнейшего нефтепроизводителя. К 2017 году страна собирается производить около 12 млн баррелей в сутки (сейчас – 2,3 миллиона) и сравняться по этому показателю с Саудовской Аравией. А прирост нефтедобычи ожидается прежде всего на севере Ирака.
Но багдадское миролюбие имеет границы. Смогло же центральное правительство выиграть в конфликте с ExxonMobil, крупнейшим по рыночной стоимости нефтедобытчиком мира, да еще имеющим американскую прописку. Компания договорилась с курдами о совместной разведке шести нефтеносных блоков – Аль-Куш, Башика, Тирман, Бетвата, Курна-Ханджер и области вдоль границы с Ираном. По неофициальным данным, ExxonMobil также могла получить 20% в разработке перспективного месторождения Шайхан. Тогда правительство пригрозило поставить под вопрос будущее ExxonMobil в Ираке. В том числе участие в разработке крупнейшего месторождения «Западная Курна – 1» (8,7 млрд баррелей), куда американские нефтяники собираются инвестировать $50 млрд в ближайшие 20 лет. Ради такого куша ExxonMobil пришлось пожертвовать выгодными договоренностями с Курдистаном.
К ситуации присматривается руководство другой американской компании – Chevron. Там помнят, что еще до истории с ExxonMobil нечто похожее случилось с британо-голландской Royal Dutch Shell, которая тоже отказалась от нефтяных проектов в Иракском Курдистане. Но здесь ключевой игрок – Государственный департамент США. Ясно, что без его ведома ни одна американская компания в Ирак не сунется. Значит, ExxonMobil дали отмашку. Возможная причина – желание американцев добиться законодательного оформления нефтяных соглашений между Багдадом и Эрбилем при сохранении территориальной целостности Ирака. Южносуданский сценарий для Вашингтона неприемлем – не за это воевали.