Невидимая рука оберегает от «Булгарии» на Неве

Преступная халатность, разгильдяйство, алчность, непрофессионализм — всё это способствовало трагедии теплохода «Булгария». Коренная же причина — износ основных фондов, унаследованных от СССР. Стоит особо взглянуть на волжскую драму из Санкт-Петербурга, города с развитой речной инфраструктурой. Насколько мы гарантированы от катастроф на воде?

Многочисленные реки и каналы издавна являются транспортными артериями города. Водное движение в Петербурге довольно интенсивное. То и дело снуют прогулочные теплоходы, катера, скутеры, лодки. Зарегистрированы около двухсот судов, способных перевозить более 50 пассажиров каждое. В основном это скоростные «метеоры» или трёх- и четырёхпалубные прогулочные теплоходы, построенные лет сорок назад в ГДР и Чехословакии (символично, что обоих этих государств давно не существует, как и СССР). Они считаются оснащёнными современным – 2000-х годов – оборудованием, им присвоен класс непотопляемости. Шестидесятипятилетних двухпалубных кораблей типа «Булгарии» среди них нет.

 Водными перевозками в Петербурге занимаются четыре десятка компаний. Их тщательно контролируют несколько структур, в том числе Северо-Западное бассейновое управление со своей диспетчерской службой. Чиновники уверяют, что без соответствующего допуска и документов просто никто не выпустят на воду. Надо думать, неделю назад так сказали бы и в Казани…

Владельцы маленьких прогулочных катеров не всегда напрягаются получать лицензии. Правила для них бывают совершенно не писаны, в свои рейсы по невской акватории они выходят хоть в момент разводки мостов, поперёк караванам морских судов. Однако в Петербурге не так много причалов. Нелицензированным судам трудно подходить к берегу и брать пассажиров на борт – на своей территории этого не позволят другие участники рынка, обладатели официальных разрешений. Рыночная «невидимая рука» в действии. Коммерческие конкуренты следят за соблюдением правил. Не за собой конечно, но хотя бы за другими. Это создаёт определённые гарантии, пожалуй, более весомые, чем официальные государственные.

Директор крупной круизной компании «ВодоходЪ СПб», представитель Ассоциации владельцев пассажирских судов Санкт-Петербурга Олег Зеленков утверждает, что в городе на Неве вряд ли возможно повторение «Булгарии»: «На внутренней акватории Петербурга не может быть такой волны. Теплоходы типа «Невы» или «Москвы» дальше Невы в Финский залив или Ладогу не выпустят. А суда другого класса должны быть соответствующим образом подготовлены, за этим ведётся строгий контроль». Но ведь и спасательные средства затонувшей «Булгарии» формально отвечали стандартам. Теплоход проходил очередную проверку месяц назад и был признан годным к эксплуатации.

«То, что произошло, должно было произойти. Речной флот пришел в плачевное состояние. Все гниёт», — резюмирует директор Балтийского морского пароходства Виктор Харченко. По его словам, максимальный срок плавания для морских и речных судов составляет 25 лет: «Пассажирские суда не должны плавать в таком возрасте. А речной флот вообще самый старый, наверное, у нас в европейской части. Его надо полностью менять и обновлять».

Новых туристических пассажирских теплоходов просто не строят – «слишком дорого». Каждое десятое судно на российских реках ровесник «Булгарии» и, скорее всего, пребывает в сходном техническом состоянии. Суда, купленные за границей лет 20-30 назад, тоже неотвратимо устаревающие, считаются ещё «современными». Российский речной флот давно исчерпал свой запас прочности и ходит, полагаясь на русское «авось». Об этом говорят как капитаны, так и судовладельцы. Достаточно прислушаться к тому же Виктору Харченко.

Но техническим износом проблема не исчерпывается. Именно в Петербурге водные аварии последних лет особенно характеризуются «человеческим фактором». Самые известные эпизоды такого рода – «Метеор», севший на мель в Финском заливе, «Золушка», врезавшаяся в Большой Петровский мост, «Иркутск», столкнувшийся с Троицким, «Каунас», не обошедший Литейного, наконец, майский удар прогулочной «Москвы-55» об опору Дворцового моста – всё это результаты низкоквалифицированного судовождения.

Техногенные катастрофы следуют одна за другой. Пожар в пермской «Хромой лошади», авария на Саяно-Шушенской ГЭС, Ту-134 в Карелии, Ан-24 в Сибири, теперь «Булгария»… Тем не менее, надо на чём-то летать, ездить, плавать, отдыхать в детских лагерях. Чем ставить вопросы о запрете тех или иных видов транспорта, не лучше ли вовремя ремонтировать и заменять? Но строгий контроль, проверки, запреты, комиссии, суды и патетические восклицания начинаются только после того, как трагедия случилась. Государство тоже встряхивается лишь на этом этапе. После того, как что-то в очередной раз обвалилось, утонуло, упало, взорвалось, с верхов грозно говорится об «ужесточении ответственности». Тем не менее, трудно припомнить, чтобы кто-то из чиновников «жёстко ответил». Разве что начальник пожарной охраны в Перми отставлен после «Хромой лошади».

Но не в одних начальниках проблема. В нас самих не меньшая. Еду в автобусе. В салоне жуткий скрип, скрежет, кожух, прикрывающий колесо, ходит ходуном, через определенные промежутки раздаётся металлический визг. Кондуктор отмахивается — всё нормально. Водитель: не нравится — выходи. Пассажиры слегка напряжены, но держат нейтралитет – ехать-то надо, вот они и едут, пока колёса крутятся. Другой пример сходу – практическое отсутствие систем пожаротушения, существующих в лучшем случае символически. В моём доме постройки 1960-х (опять СССР!), например, пожарный стояк с водой есть, но давно заварен. Мораль понятна — «авось». А после очередной «Булгарии»: «Как это могло случиться?!»

Наконец, едва ли не главная причина трагедии на Волге и ей подобных – жадность. Выжившие члены команды рассказывают, что арендаторы «Булгарии» экономили на ремонте, топливе, зарплатах, ключах, униформе, питании, заставляли эксплуатировать судно в любую погоду, чтобы заработать побольше. Желание выжать максимум, пренебрегая безопасностью и жизнью людей, прибыль любой ценой – принцип и девиз «новых эффективных менеджеров» эпохи.

Масштаб катастрофы «Булгарии» не позволил спрятать концы в волжскую воду. Но выводы неутешительны, хотя банальны: всеобщее безразличие и жадность сформировались в систему. Если её не изменить, будем тонуть дальше.