Международные финансовые аналитики оглядывают карту мира. Кого ждёт экономический обвал в порядке «второй волны» кризиса? Всё чаще даётся неожиданный ответ: Венесуэлу.
Перед «боливарианской республикой», претендующей демонстрировать миру «социализм XXI века», во весь рост встал призрак банального, но сокрушительного дефолта. Основная причина – деградация государственной нефтяной компании PDVSA.
С 1998 года президент Чавес тщательно «реорганизовывал» компанию, комплектовал аппарат своими людьми из армейского десанта, ужесточал политический контроль. Энергетические и финансовые ресурсы PDVSA направлялись на покрытие общей неэффективности управления, популистские социальные раздачи, внешнюю экспансию в страны Латинской Америки и Африки. Скажем, кубинский режим братьев Кастро снабжается венесуэльской нефтью в обмен на «помощь специалистами» — не только врачами, но и агитпроповцами. Параллельно снижались инвестиции, не обновлялись фонды. В результате за 12 лет нефтедобыча в Венесуэле упала более чем на 30%. Из 2,25 млн баррелей, добываемых в сутки, немногим более половины реализуется по реальным ценам. Остальное продаётся по сниженным ценам на внутреннем рынке или поставляется иностранным политическим союзникам. Собственными политико-идеологическими амбициями режим загнал себя в непреодолимый экономический тупик.
Но нефтяная отрасль – отнюдь не самый провальный сектор в экономике современной Венесуэлы. Идеологически мотивированное противоборство Чавеса с национальными бизнес-корпорациями произвело ещё более разрушительные последствия, чем «воздушно-десантное» командование государственной PDVSA. Чавес национализировал сотни частных компаний, подвергал предпринимателей преследованиям. Надо сказать, по большей части они ограничивались яростной критикой в государственной пропаганде – режим Чавеса в строгом смысле даже не назовёшь диктатурой. Однако закономерным результатом стал массированный исход капиталов. Закрылся целый ряд производств, возросли затраты на импорт. Почти вся экспортная выручка даётся теперь одной нефтью. Прежняя роль Венесуэлы как экспортёра бокситов, алюминия, кофе почти сошла на нет.
«Боливарианский» режим, как и всякий левый авторитаризм, объясняет кризис происками врагов. С 2007 года (кстати, отмеченного поражением Чавеса на рефрендуме) ужесточились государственные карательные меры в экономике. Несанкционированный обмен валюты, например, грозит семью годами тюрьмы. Частная торговля всё более заносится в разряд «спекуляции, враждебной делу боливарианской революции». Напряжены и отношения власти с социальными организациями — характерно, что в попытке свержения Чавеса весной 2002 года важную роль играло общенациональное профобъединение во главе с Карлосом Ортегой.
Усиливаются товарные дефициты (вплоть до нехватки кофе в латиноамериканской стране, заставляющей вспомнить известный анекдот о социализме в Сахаре). Множество семей переходят на снабжение за счёт посылок от заграничных друзей и родственников. Созданный правительством стабилизационный фонд исчерпался за год.
Разворачивая пропагандистскую кампанию против США (кстати, при всех проклятиях в адрес «вашингтонского империализма» — ключевого торгового партнёра Венесуэлы), втягиваясь в полувоенный конфликт с соседней Колумбией, где у власти находятся правые силы, Чавес вынужден обращаться за помощью вовне. На это откликнулись в Пекине, предоставив небольшой займ. Погашается этот долг нефтяными поставками, что тоже сокращает доходы PDVSA.
Государственный долг Венесуэлы в 2010 году достиг 29% ВВП. В нынешнем году прогнозируется увеличение этого показателя до 35%. Дальнейшие заимствования становятся проблематичны. Между тем Чавес аккумулирует валютные поступления опять-таки на политические цели. В 2012 году ему предстоят выборы.
Уго Чавес – всё же не близкий ему Муамар Каддафи, которого он теперь пытается спасти своим посредничеством. В Венесуэле сохраняются определённые демократические нормы и институты. Но расплата за экономические итоги «социализма XXI века» может оказаться драматичной. Арабские революции, обещающие нынешнему венесуэльскому режиму временные тактические выигрыши за счёт роста цен на нефть, стратегически звучат для него как memento mori.