Специалисты полагают, что строить планы о создании на бывшей строительной площадке «Охта центра» ландшафтного парка-музея – это гадание на кофейной гуще. От архитектурного памятника мало что сохранилось – не более 20%: в основном это фрагменты фундаментов фортификационных строений, рвы и земляные насыпи. Нет источника финансирования проекта , большие сомнения вызывает возможность осуществить этот проект технически. Кроме этого, неизвестно, будет ли музей такого типа востребован широкими массами.
Как полагает заместитель директора Института археологии РАН Петр Гайдуков, даже говорить о подобных проектах пока преждевременно. В первую очередь потому, что на данный момент владельцем земельного участка является «Газпром», и без его согласия на этой территории не может появиться ни музей, ни парк. Но, даже если исключить этот «юридический момент», все равно возникает множество конкретных практических вопросов.
«Я бывал там, смотрел, как идут работы, — рассказывает Петр Гайдуков. – Раскопки проведены замечательно. Но, кроме остатков земляных оборонительных сооружений, показывать там особо нечего. Строго говоря, археологический объект там уже не существует, потому что он раскопан (археологи, когда что-то раскапывают, одновременно с этим фактически уничтожают объект). Кроме того, необходимо понимать, что Охтинский мыс – это болотистая местность. Это на юге можно все раскопать, потом законсервировать каменные остатки, и они будут сохранены на долгое время. Но мы живем на северо-западе, где совершенно другой климат. Поэтому возникает масса вопросов по поводу того, как практически осуществить идею консервации: вопросов технологических, инженерных, хозяйственных, финансовых и так далее». И, прежде чем говорить о строительстве парка-музея, надо как минимум проконсультироваться со специалистами различного профиля (такими, например, как музейщики, гидрологи, микробиологи) и понять, выполнима ли эта задача в принципе.
Аналогичной точки зрения придерживается и Наталья Соловьева, возглавляющая группу озранной археологии Института истории материальной культуры РАН и руководившая раскопками на месте предполагаемого строительства. По ее мнению, прежде чем рассуждать о целесообразности музеефикации, необходимо найти специалистов, которые могли бы сказать свое слово о высоком уровне грунтовых вод, который мы наблюдаем на Охтинском мысу, и о том, как сохранять дерево-земляные крепости.
Таким образом, даже если будет принято решение о строительстве музея под открытым небом – потребуется не один год на то, чтобы найти способ музеефикации остатков земляных валов. И маловероятно, что за это время от памятников (сохранность которых в данный момент по оценкам специалистов не превышает 20-25%) что-либо останется: все шансы на то, что разрушительная сила влажного воздуха грунтовых вод уничтожит останки памятника еще до того, как специалисты найдут способ их консервации.
«Если исходить из того, что проект «Охта центра» не будет реализован, то можно все раскопы засыпать землей, законсервировать, — полагает Наталья Федоровна. – Но и тут свои сложности. Засыпка – это временная мера, особенно когда памятник уже был однажды почти полностью открыт. С моей точки зрения, следовало остановить раскопки в 2007 году, когда раскопали Ниеншанц, а затем Ландскрону и слои эпохи неолита. Если бы тогда руководитель работ Петр Сорокин, который, как известно, начинал работы по исследованию памятника, остановил бы раскопки, в связи с обнаружением объектов, обладающих признаками объектов культурного наследия, расторг бы договор между НП СЗНИИ «Наследие» и заказчиком, убеждал бы всех, что дальше копать нельзя, было бы меньше проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся. Однако будем объективными: если бы раскопки были остановлены, многое осталось бы неизвестным для археологов».
Как рассказала Наталья Соловьева, решение о музеефикации памятника должны принимать не археологи, экспертный совет, состоящий из многих специалистов. По ее словам, значительная часть людей (в том числе археологов), считает, что памятник на Охтинском мысу нужно сохранить. Это означает, что в дальнейшем исследования здесь проводить будет нельзя. Другие группы специалистов считают, что нужно тщательно изучить памятник, максимально собрать информацию, проанализировать и передать все находки в музей, а на территории начать строительство. И еще большая группа людей считает, что вообще ничего не надо трогать, и пусть все остается «в естественном виде».
«Нужно сделать массу анализов, собрать опыт подобной музеефикации объектов по всему миру, и только тогда принимать решение. Это первое, — считает Наталья Соловьева. – И второе — нужны хорошие проекты музеефикации крепостей. То, что я видела – это сделанные студентами курсовые работы, где нарисовано, как можно воссоздать, то есть во многом построить заново, крепости. Между тем, в проекте музеефикации должен быть прописан источник финансирования, обсчитаны затраты на подготовку музеефикации и на поддержание музея в определенном состоянии – большинство археологических музеев мира всегда убыточны. И главное, под все эти расчеты должен быть найден инвестор. Пока все существующие проекты музеефикации — это всего лишь красивые картинки».
Необходимо отметить, что опыта создания археологических парков-музеев у российских специалистов нет. Поэтому даже ориентировочно оценить объем предполагаемых затрат затруднительно. По оценкам эксперта минимальная сумма на строительство такого объекта превысит 30 миллионов долларов (не включая предварительные исследования и расходов на привлечение специалистов-музейщиков и архитекторов). При этом маловероятно, что вложенные средства когда-либо «вернутся» к инвестору – все археологические музеи мира убыточны. А охтинские находки, по оценкам специалистов, безусловно интересны для науки – но вряд ли будут пользоваться ажиотажным спросом со стороны людей, далеких от археологии.
«Пока мы проводили раскопки на Охтинском мысу, примерно раз в месяц нас посещали различные комиссии, в составе которых часто не было ни историков, ни археологов, — рассказывает Наталья Соловьева. – Мы проводили для них экскурсии по раскопам. Меня тогда поразило, что было достаточно много людей, которые, просмотрев все, спрашивали меня: «А зачем вы все это делаете? Кому это интересно?» И ведь это говорили те самые жители города, для которых археологи и стремятся сохранить этот памятник. Если музей – в любом его виде – будет включен в туристические программы, – конечно, туристы приедут. И жители Петербурга наверняка придут. Вопрос, сколько их будет».