Неюбилейные размышления в некруглый юбилей

10 ноября 1980 года в одном из бараков соцлагеря произошло совершенно беспрецедентное и немыслимое событие. Была зарегистрирована общественная организация, независимая от правящей коммунистической партии. Организация объединила индустриальных рабочих страны, особенно на крупных предприятиях тяжёлой промышленности. По системе коммунистических режимов Восточной Европы был нанесён сильнейший удар. Как стало ясно через десятилетие – смертельный.

Читатели, принадлежащие к старшим и средним поколениям, уже догадались, что речь идет о Польше и профсоюзе «Солидарность».

В 1962 году известный писатель Степан Злобин опубликовал в «Литературной газете» рецензию под вызывающим названием: «Почему молчит рабочий в рабочем государстве?». Это был отклик на жестоко реалистичный роман молодого по советским меркам (41 год) писателя Григория Свирского «Ленинский проспект». Уже в постсоветские годы будет обнародована его бесцензурная версия — «Ленинский тупик». Автор расскажет, как печатное название было дано по совету опытного партийного функционера, чтобы обойти цензуру. Хотя, если вдуматься, гораздо уместнее совсем другой вопрос: почему в Польше, в отличие от других «социалистических» стран, рабочий класс не молчал?

История ПНР – история массовых рабочих протестов. Её художественным памятником останется только что завершенная замечательная трилогия Анджея Вайды: «Человек из мрамора» — «Человек из железа» — «Лех Валенса». Но это история не только рабочего класса. Это также история польской интеллигенции, её напряжённых духовных поисков и прокладывания пути к воссоединению со своим народом в том социальном обличье, которое он приобрёл во второй половине XX века. Может быть, именно в этом, опять же не имеющем прецедентов в новейшей истории не только Востока, но и Запада, взаимном нахождении друг друга рабочими и интеллигенцией – часть разгадки происшедшего в великой славянской стране.

1956 год. Выступление рабочих в Познани приводит к крупномасштабным политическим последствиям. Меняется партийно-государственное руководство – на место промосковских сталинистов к власти из опалы возвращается «национальный коммунист» Владислав Гомулка. Москва, едва не приведшая в действие дислоцированные в Польше воинские части, вынуждена смириться. Правда, в отличие от Венгрии несколько месяцев спустя, польское партийное руководство удерживает ситуацию под контролем. Однако идёт на уступки, самая серьёзная из которых — отказ от коллективизации по советскому образцу. Амнистируются бойцы Армии Крайовой. Смягчается политика по отношению к католической Церкви. У клира и мирян появляются несколько большие возможности для общественной деятельности, возникает независимое движение католической интеллигенции. От прорежимного католического объединения ПАКС откалывается молодежь, будущая редакция журнала «Вензь» и родоночальники Клубов католической интеллигенции. Среди них будущий первый послекоммунистический премьер Польши Тадеуш Мазовецкий.

Рождается польский «ревизионизм» – часть партийной интеллигенции освобождается от пут догматического марксизма-ленинизма. С болью и раскаянием осмысливают эти люди своё сотрудничество с коммунистическим режимом в конце 1940-х – начале 1950-х. Активизируется молодежь, в крупных городах Польши расцветает клубное движение. Хотя аналогов венгерскому «Клубу Петёфи» здесь не родится. Расцветает культурная жизнь…

Меньше всего, как ни парадоксально, получают сами рабочие, добившиеся перемен. Некоторое повышение оплаты, декоративные элементы производственного самоуправления и… в сущности, всё. Власть действует в духе «социального контракта», впервые отработанного в нэповской Советской России. Британский левый историк Саймон Пирани формулирует его так: политическая экспроприация рабочего класса партией в обмен на умеренное улучшение материального положения пролетариев.

1960-е. «Дух Октября» (имеется в виду октябрь 1956 года) улетучиваются вместе с надеждами на демократизацию «сверху». Появляются начатки организованной оппозиции, подпольной и полуподпольной. И, соответственно, политзаключенные «нового поколения». Среди них Яцек Куронь и Кароль Модзелевский, получившие сроки за своё «Открытое письмо партии» с критикой режима, выдержанной в духе неотроцкизма и идей Милована Джиласа.

В 1968-м, ещё до парижского мая, разражается варшавский — и не только варшавский — март. Здесь главная сила студенты. Они протестуют против идеологического зажима, социальных неустройств, советского влияния (толчком стал запрет по требованию советского посольства спектакля по «Дзядам» Адама Мицкевича – послу не понравилась фраза: «Нас ненавидят здесь все больше,// Но виноват ли в том народ,// Когда наш царь в пределы Польши// Лишь подлецов все время шлет», — видимо, принял на свой счет…). Власть отвечает исключениями, арестами, антиинтеллигентской кампанией с сильным антисемитским оттенком. Но рабочие на этот раз безмолвствуют.

Черед рабочих придёт черед два года. В декабре 1970-го в ответ на повышение цен на продовольствие взрываются Гданьск и Гдыня. Города охвачены всеобщей забастовкой, на улицах демонстранты, горят партийные комитеты. На сей раз в событиях не участвуют студенты – впрочем, в Гданьске их запирают в общежитиях и не выпускают на улицы (хотя, если бы очень хотелось – неужели не смогли бы вырваться?). В рабочих стреляют. «Чёрный четверг» приносит десятки жертв.

Но в очередной раз меняется руководство ПОРП и ПНР. На смену Гомулке приходит Эдвард Герек. Отменяются решения о повышении цен. На первых порах с рабочими пытаются заигрывать. Радикально меняется социально-экономическая стратегия – промышленность переориентируют на экспорт, берутся крупные кредиты на Западе в надежде вернуть их из экспортных доходов. Выдвигается амбициозный лозунг «второй Польши» (удвоения ВВП за десять лет).

Но в июне 1976 года предпринимается очередная попытка решить проблему дисбалансов на потребительском рынке повышением продовольственных цен. Забастовки на сей раз вспыхивают в центре страны – в Плоцке, Радоме, на заводе «Урсус» в пригороде Варшавы. Власть быстро отрабатывает назад, отменяя повышение – забастовки угасают. На забастовщиков обрушиваются преследования.

И тут рождается новый фактор – появляется Комитет защиты рабочих, знаменитый КОР, отчасти вдохновлённый примером советских правозащитников. Только в Польше другой объект защиты – в первую очередь рабочие. КОР становится центром кристаллизации гражданского общества. Бурно растут самиздатские журналы и книжные издательства. Развивается неофициальное образовательное движение «летучих университетов», возникают первые ячейки свободных профсоюзов.

В 1978 Папой Римским избирается поляк, архиепископ Кракова Кароль Войтыла, принимающий имя Иоанна Павла II. Летом следующего года он наносит официальный визит в Польшу. Становится ясно, что Церковь – куда более влиятельная сила, чем Польская объединенная рабочая партия, несмотря на зафиксированную в конституции «руководящую роль» последней.

Лето 1980 года. Очевиден крах политики Герека. Из кризиса в очередной раз пытаются выйти за счет затягивания поясов у большинства населения. Ответом вновь становятся забастовки, прежде всего на Побережье, всё в тех же Гданьске и Гдыне, но и по всей странее. Власть отвечает арестами оппозиционеров из КОС-КОР (КОР к тому времени становится Комитетом общественной самообороны – Комитетом защиты рабочих), массированной пропагандистской кампанией, направленной против «самовольных остановок работы» (слово «страйк» — стачка тщательно отслеживается и вымарывается цензурой), попыткой откупиться от рабочих мелкими уступками. Но на сей раз не получается. Польские рабочие усвоили: «Нет хлеба без свободы! Нет свободы без солидарности!»

Требования забастовочных комитетов не ограничиваются социально-экономическими вопросами. Рабочие требуют освобождения политических заключённых, гарантии от преследований забастовщиков и – главное –создания профсоюзов, независимых от государства, партии, администрации предприятий. Рождается легендарная «Солидарность» — независимый самоуправляемый профессиональный союз. Среди его экспертов – и левые социалисты из КОС-КОР, и консервативные националисты из Конфедерации независимой Польши, и христианские демократы из Клубов католической интеллигенции, и даже интеллектуалы-члены ПОРП. Профсоюз становится широким общенациональным социально-политическим движением, ставящим под вопрос монополию коммунистов на власть. А вместе с тем –всю послеялтинскую систему.

24 сентября 1980 года только что учредившийся профсоюз подал в Верховный суд в Варшаве ходатайство о своей регистрации. 24 октября было вынесено решение, но суд, выполняя волю партийного руководства, в одностороннем порядке внес в устав профсоюза несколько серьёзных правок – декларацию политической лояльности и ограничение права на забастовку. «Солидарность» в ответ объявила забастовочную готовность на 12 ноября. И власти уступили: 10 ноября устав был заново зарегистрирован уже без поправок, «Солидарность» отстояла свою независимость.

Дальнейшая история тоже не была «тротуаром Невского проспекта» или, применяясь к месту, Аллей Уяздовых. Были 16 месяцев эйфории и борьбы, когда казалось, что свобода уже завоёвана, а трудности и угрозы вот-вот останутся позади. Был переворот 13 декабря 1981-го и «польско-ярузельская война». Была неожиданная и блистательная победа «Солидарности» в 1989 году и… наступление трудных для профсоюза десятилетий, мучительных и незавершенных поисков своего места и роли в новой реальности. Созданной при активном участии «Солидарности», но оказавшейся куда более сложной, чем это казалось в начале пути… Но это уже сюжет «другого романа».

Павел Кудюкин
Сопредседатель профсоюза «Университетская солидарность», политзаключённый 1982-1983