Санкт-Петербургский городской суд подтвердил в Москве оправдательный вердикт присяжных. Владимир Барсуков (Кумарин) признан невиновным в организации покушения на совладельца ЗАО «Петербургский нефтяной терминал» Сергея Васильева. Вместе с Барсуковым оправданы Вячеслав Дроков и Александр Меркулов. Но до окончательного торжества законности ещё далеко. Карательная система не имеет права на сбои и принимает свои контрмеры. Тем более в знаковых случаях, типа «дела Кумарина».
Санкт-Петербургский городской суд подтвердил оправдательный вердикт присяжных. Владимир Барсуков (Кумарин) признан невиновным в организации покушения на совладельца ЗАО «Петербургский нефтяной терминал» Сергея Васильева. Вместе с Барсуковым оправданы Вячеслав Дроков и Александр Меркулов. Но до окончательного торжества законности ещё далеко. Карательная система не имеет права на сбои и принимает свои контрмеры. Тем более в знаковых случаях, типа «дела Кумарина».
Сказано – не доказано
Уже написаны десятки томов и сотни публикаций. Ограничимся пунктирным повторением. Покушение на Сергея Васильева было совершено 5 мая 2006 года на углу Левашовского проспекта и Ординарной улицы в Санкт-Петербурге. Кортеж обстреляли из автоматов. Васильев получил ранение, погиб его охранник. 22 августа 2007 года Владимир Кумарин-Барсуков был арестован. Вскоре ему предъявили обвинение в организации этого покушения. Генеральный прокурор РФ Юрий Чайка поторопился публично объявить его «бандитом». В ноябре 2009-го в отношении Барсукова был вынесен первый обвинительный приговор, в марте 2012-го – второй. Но в обоих случаях речь шла не о покушении на убийство питерского магната, а о весьма скромных эпизодах – «рейдерских захватах» магазина и ресторана, вымогательстве у владельцев торгцентра. По совокупности это потянуло на 15 лет лишения свободы.
Небольшие объекты и суммы не вязались с фигурой «ночного губернатора», скандалы в межведомственной выездной бригаде Олега Пипченкова производили гораздо более сильное впечатление.
Такие «местечковые» масштабы как-то не гармонировали с заявленным правоохранительными органами замахом. Небольшие объекты и суммы не вязались с фигурой «ночного губернатора». Скандалы в межведомственной выездной бригаде Олега Пипченкова производили гораздо более сильное впечатление. Методы правоохранения поражали даже видавших виды комментаторов и самих следователей. При этом бросалось в глаза, что доказательная база держалась на показаниях весьма сомнительных свидетелей. Прежде всего Бадри Шенгелия, «легенды петербургского рейдерства».
В комплексе «дел Кумарина» изначально центральное место занимала тема ПНТ и попытки убийства Васильева. Всё остальное воспринималось как довесок, не более того
В комплексе «дел Кумарина» изначально центральное место занимала тема ПНТ и попытки убийства Васильева. Всё остальное воспринималось как довесок, не более того. Однако главное дело явно тормозилось. Несмотря на то, что ещё осенью были задержаны исполнители обстрела – братья Олег и Андрей Михалёвы. К которым применялось жёсткое физическое воздействие. Конечно, всегда наготове был и безотказный Шенгелия.
Защита Владимира Барсукова представила суду расшифровку телефонных переговоров с главными свидетелями обвинения. Выяснилось, что их показания щедро оплачивались потерпевшим Васильевым
Каким образом формировалась доказательная база, выяснилось 11 апреля нынешнего года. Защита Владимира Барсукова представила суду расшифровку телефонных переговоров с главными свидетелями обвинения. Выяснилось, что их показания достаточно щедро оплачивались потерпевшим Васильевым. Судья Ирина Туманова отказалась приобщить эти материалы к делу. Было сделано всё, чтобы принципиально важная информация не дошла до присяжных. Даже последнее слово подсудимого Барсукова прерывалось 71 раз (убедительно же оно прозвучало, учитывая последующие события…). Зато со стороны обвинения непрерывно звучали рассуждения о «захвате ПНТ», о «тамбовской преступной группировке» и т.п. сюжеты, не имеющие отношения к делу и не предусмотренные процессуальными нормами. В общем, судья перед государством (в частности, перед Следственным комитетом) совершенно чиста. Она сделала максимум возможного для обвинительного вердикта.
Спросили у народа
Однако вердикт состоялся оправдательный. Искусственность и натянутость «доказательств» обвинения, предвзятый уклон, сомнительность прокурорских доводов были слишком очевидны. Кроме того, по всей вероятности, факт проплаты основных показаний всё же дошёл до присяжных через СМИ. Восемь заседателей из двенадцати сказали: невиновен.
Как только процесс принял по-настоящему состязательный характер, как только вопрос о виновности был задан обществу – тут же последовало оправдание
Это принципиально. Предыдущие суды – «рейдерский» 2009-го и «вымогательский» 2012-го – проходили без присяжных. Обвинительные приговоры были там гарантированы. Но как только процесс принял по-настоящему состязательный характер, как только вопрос о виновности был задан обществу – тут же последовало оправдание. Несмотря на то, что суд всячески ограничивал сторону защиты. Семь лет упорных – и весьма жёстких — изысканий СК, прокуратуры, суда окончились ничем. Комментарии действительно излишни.
Даже когда подсудимые не имеют никакого отношения к политической оппозиции, оправдательные вердикты присяжных демонстрируют ограничение произвола
Государственная карательная система оказалась в прострации. Фактически ей было указано место. В прямом смысле слова — по закону. Согласно которому в Российской Федерации главным носителем власти и права является народ. Некоторые эксперты тактично намекают, что в отсутствие нормальных выборов, при ограничении гражданских свобод суд присяжных превращается в ведущий механизм гражданского контроля и общественного протеста. Даже когда подсудимые не имеют никакого отношения к политической оппозиции, оправдательные вердикты присяжных демонстрируют ограничение произвола. Неудивительно, что уже начались нападки на сам институт заседателей. Пока закамуфлированные.
Правда – не подобие
Политического заказа конкурентов никто не отменял. Амбиции силовиков-обвинителей тем более накалены. По всей вероятности, обжалование оправдательного приговора есть дело ближайших дней. Если вышестоящая инстанция согласится с доводами обвинения (что не исключено – это ведь решается без присяжных), предстоит дубль-процесс в новом составе. Кстати, снова в суде присяжных. Можно представить, каков будет отбор…
Это вообще сложная тема. В более-менее нормальном режиме суды присяжных заработали в России с 2010 года. С тех пор они в среднем за год выносили менее полутора тысяч вердиктов. Для России – мизер, менее двух десятых процента от общего количества приговоров. При этом лишь пятая часть вердиктов оказывалась оправдательной, и то большинство из них отменялось. Но – не все.
210-й статья УК РФ (организация преступного сообщества) – аналог приснопамятной 58-й, с некоторой поправкой на время
Готовится и совсем уж политизированный процесс с обвинением Барсукова по 210-й статье УК РФ – «организация преступного сообщества». Тут практически аналог приснопамятной 58-й, с некоторой поправкой на время. Какое сообщество при желании нельзя объявить преступным и отмерить срок? Заметим: дела по этой статье в суде присяжных не рассматриваются.
Заготовлен и «джокер». Речь идёт о попытке предъявить Владимиру Барсукову причастность к убийству Галины Старовойтовой. Жизнелюбивый аферист Бадри Анзорович здесь, конечно, не вариант. На первый план выдвигается персонаж иного формата. Соответствующие показания даёт Михаил Глущенко – бывший депутат Госдумы от партии Жириновского, сам обвиняемый в организации этого убийство и уже осуждённый за вымогательство $10 млн. При этом ожидающий суда за тройное убийство, совершённое на Кипре в 2004 году.
Мотивы Глущенко понятны. В определённых кругах это называется «перевод стрелок». Обвинительные показания на Барсукова высоко ценятся в соответствующих инстанциях и могут быть предметом продуктивного торга. Сложнее с мотивами, которые приписываются Барсукову. Здесь, кажется, о правдоподобии совсем перестали заботиться. Мол, Старовойтова ратовала за объединение Санкт-Петербурга и Ленинградской области в единый субъект Федерации. Правда, об этом никто не припоминает – даже Виталий Милонов, бывший помощник покойной. Но предположим, где-то когда-то она высказывалась на эту тему. И что же? Какое отношение это могло бы иметь к Барсукову? Который никогда не проявлял интереса к политике, а на момент убийства Старовойтовой лишь недавно вернулся из Германии, где лечился после тяжёлого ранения?
Нет сомнений, что Глущенко скажет сейчас всё, что угодно. Вопрос в том, будут ли правоохранительные органы и даже спецслужбы прислушиваться к очевидному оговору (это самая корректная из возможных формулировок). Перевесит ли политический заказ факты, законы и здравый смысл?
Николай Кольский, «В кризис.ру»