Выборы Верховной Рады не были единственным голосованием минувшего воскресенья. Кроме украинцев, к избирательным урнам пришли бразильцы, тунисцы и ботсванцы. Крупнейшая католическая страна мира выбирала президента. Родоначальники Арабской весны и жители небольшой южноафриканской страны, подобно украинцам, формировали новые составы парламентов. Казалось бы, чем, кроме хронологии, объединены эти электоральные события? Искать общую тенденцию – типичное «…а в Киеве дядька». И тем не менее, содержательная общность имеется.
Левый центр устоял за мундиаль
Президентом Бразилии вновь избрана Дилма Русеф. Лидер демосоциалистической партии не без труда, но опередила Аэсиу Невиша, представителя партии социал-демократической. Бразилия, что называется, «страна левая». Это вообще свойственно «лузитанской социокультуре» с последней четверти XX века. Эффект отторжения десятилетий ультраконсервативного правления профессора Салазара в «культурной метрополии».
При этом важно отметить: Дилма Русеф – далеко не «Чавес в юбке». И уж тем более не Мадуро. Радикальная социалистическая риторика бразильской Партии трудящихся коррелируется с достаточно умеренной, во многом прагматичной политикой. Социальные программы масштабны, «генералов песчаных карьеров» максимально адаптируют. Но с бизнесом стараются поддерживать партнёрские отношения, политические свободы никак не ущемляются, партийный аппарат на государственную власть не претендует и идеологию не насаждает. Когда же правительство преступает некие границы в отношениях с обществом – например, в порядке перерасходов на государственный престиж – ответ не заставляет себя ждать. Как летом прошлого года.
Антимундиальные беспорядки с участием сотен тысяч были для Русеф и её администрации самым серьёзным испытанием на прочность. Особенно если учесть социальный резерв криминального контргосударства, традиционно могущественного в Бразилии. Однако это испытание было выдержано. Общество подтвердило мандат на продолжение левоцентристской политики.
Одним из первых поздравил победительницу Владимир Путин. Его можно понять: Русеф принадлежит к наиболее респектабельным внешнеполитическим партнёрам Москвы. Кстати, наименее авторитарным и антиамериканским даже в составе БРИКС, не говоря о «круге Мугабе».
Исламистов отодвинули без генералов
В Тунисе получилось иначе. Выборы принесли успех оппозиции. На первое место в парламенте вышла светско-технократическая партия «Тунисский призыв», оттеснившая исламистское «Возрождение». Абсолютного большинства у победителей нет, но смещение политического центра тяжести налицо.
В странах, где Арабская весна сметала диктаторские режимы, первоначально бенефициарами становились исламисты. Исключение составила Ливия (где после свержения Каддафи как раз ожидали «страшного халифата») – там на первых же выборах победу одержали либералы. Которым приходится постоянно оглядываться на вооружённую братву, но тоже вовсе не ваххабитскую. В Египте же и в Тунисе к власти в 2011-2012 годах пришли исламистские партии. Египетские «Братья-мусульмане» были свергнуты улично-генеральской коалицией уже на следующей год – такова цена теократических поползновений в непривычной к этому стране. Тунисские «возрожденцы» продержались дольше. Но и они не справились с экономическими проблемами и политической дестабилизацией. Особенно подорвали престиж правительства убийства светских оппозиционеров. К тому же от исламистов явно дистанцировался популярный глава государства, правозащитник Монсеф Марзуки.
Без массового бунта и переворота по-египетски в Тунисе обошлось. Но пример крупнейшей арабской страны явно повлиял. Оппозиция быстро усилилась и консолидировалась в «Тунисском призыве». Здесь сошлись все противники клерикальной тенденции: светская интеллигенция, технократы, евроориентированный «креативный класс», наконец, обычные люди, привыкшие видеть свою жену без паранджи даже на улице. Кроме того, что немаловажно, сюда подтянулось чиновничество времён свергнутого Бен Али. А это не последняя сила в стране.
В целом можно сказать, что в Тунисе пошло обратное движение маятника. Менее жёстко, чем в Египте, где восстанавливается «военно-мубараковский» режим, пусть без самого Мубарака (хотя и к нему лично власти явно смягчились). Тунисцы выправляют исламистский уклон более по-европейски.
Калахари меняется с прежней властью
Республика Ботсвана расположена на юге Африки. Южнее только ЮАР. К западу – Намибия. К востоку и вовсе Зимбабве, благословенный край «президента Боба». Независимой от Британии стала в 1966 году. Так и живёт скоро полвека в хронически «прифронтовом» регионе. Среди революционных сражений, контрреволюционных подавлений, расовых побоих и военных переворотов.
И при этом много ли мы слышим о Ботсване? Особенно по сравнению с её соседями – ЮАР, Зимбабве, даже Лесото? Можно сказать, на таком фоне редкое упоминание – крупное достижение. Кто не знает имён Джейкоба Зумы и Роберта Мугабе? А как зовут президента Ботсваны?
Его зовут Ян Кхама. Кстати, по расовой принадлежности он мулат. Сын африканца-банту, вождя одного из племён народности тсвана, и англичанки, шофёра лондонской «скорой помощи». Уже серьёзное отличие от соседних государств. Такая толерантность трудно представима в ЮАР или Намибии, не говоря о Зимбабве.
Серетсе Кхама-старший – отец-основатель независимой Ботсваны. Имено при нём задворки колониального массива Британской Южной Африки, почти на три четверти покрытые песками Калахари, превратились в страну, где половину ВВП даёт промышленность. Причём не только горнодобыча, но и химия, машиностроение, текстиль, пищекластер, ширпотреб. Ботсванские показатели экономического роста и перспектив, по оценкам международных фининститутов, из лучших в Африке и не худших в мире. Номинальный среднедушевой ВВП за прошлый год составлял, по данным МВФ, в ЮАР и Намибии – $5-7 тысяч. В Зимбабве буквально не поддаётся учёту, называли порядка $750. В России, не забудем –$14-15 тысяч. В Ботсване — $9-10 тысяч. В общем, уровень.
Считается, что экономический подъём в «Третьем мире» требует политической диктатуры. Как бы процветание складывается и предшествующего развала и военного переворота. Однако Ботсвана – многопартийная демократия. Выборы здесь никогда не отменялись, ЧП не вводились. Между прочим, Кхама-младший вовсе не был назначен преемником после ухода отца. Их правления разделяли ещё два президента в течение 28 лет.
Страна признана наименее коррумпированной в Африке. Даже придирчивый Госдеп особо отмечает «нормальную ситуацию» с соблюдением прав человека. Конечно, не следует ничего идеализировать. В Ботсване существует, например, такая проблема, как подпольная «торговля людьми». Выходцев из бедных семей продают в домашние работники к богатым или в пастухи. Развита и организованная проституция. Кстати, то и другое подпитывается экономической миграцией из Зимбабве – подданные Мугабе ищут средств к существованию за границей. Но власти Ботсваны реально борются с этим. Существование «работорговой мафии» одна из причин сохранения здесь смертной казни. Которой, впрочем, не слишком злоупотребляют – за 48 лет повешены 38 человек.
Но при всей демократии правящая партия – Демократическая партия Ботсваны (ДПБ) – за годы независимости пока не менялась. Позиционируется она как консервативная. (Кстати, знамя у неё почти бандеровское – бело-красно-чёрное). В экономике ДПБ придерживается социального либерализма, в социокультуре опирается на племенные традиции тсвана.
Против ДПБ сложился разномастный альянс под названием «Зонтик за демократические перемены». К оппозиции принадлежат либералы, социал-демократы, даже марксисты ленинцы. Отдавая дань уважения Кхаме-старшему, они резко критикуют Кхаму-младшего. В основном по двум параметрам – за принудительную адаптацию бушменов, которых власти вырывают из первобытного существования в Калахари, и за драконовские налоги на алкоголь. Однако эта критика не встретила ожидаемого отклика: в воскресенье ДПБ победила в очередной раз.
…Порошенко и Яценюк, Русеф и Кхама, светская оппозиция Туниса. Что является общим знаменателем в этих избирательных успехах? Думается, американский принцип: «Не надо чинить то, что не поломано». Действующие власти Украины, Бразилии, Ботсваны подают себя как гаранты преодоления кризиса и дальнейшего поступательного развития. Тунисские оппозиционеры набирают влияние под лозунгами стабилизации положения. Softpower, «мягкая сила» – твёрдый курс без сотрясений, нужный результат приемлемый ценой. Вот на что одинаково высок спрос в самых непохожих краях.
Никита Требейко, «В кризис.ру»