По планете прокатилась волна народных волеизъявлений. Президентов, парламентариев, муниципалов выбирали украинцы и гватемальцы, поляки и аргентинцы, болгары и танзанийцы, ивуарийцы и гаитяне… Общая тенденция: усиление правых. Во всяком случае, там, где выборы реальны и проходят не в экстриме. Но побеждают не те «правые», кого почтительно именуют этим словом пропагандисты РФ. Разберём на латиноамериканских примерах.
Гватемала отвергла левый популизм ради популизма правого
Президентом Гватемалы, как и ожидалось, во втором туре избран Джимми Моралес. Парень из рабочей семьи, воспитанный хоть и не ленинградской, но жёсткой улицей. Бедняк, уверовавший в капитализм, проявивший конкурентоспособность и поднявшийся в кинобизнесе. Популярный актёр комедий. Верный соратник героя антикоммунистической «гражданки» полковника Овалье Мальдонадо. Протестант-евангелист в католической стране. Твёрдый приверженец христианских ценностей – верности и свободы.
Два месяца назад гватемальские левые из социал-демократического «Национального союза надежды» были уверены в победе. Позорный крах президента Переса Молины, арестованного за коррупцию, казалось, расстилал им ковровую дорожку к власти. Кандидатом этих сил выступала Сандра Торрес. Энергичная бизнесвумен, бывшая жена бывшего президента Альваро Колома четыре года назад специально развелась с мужем, чтобы обойти закон, запрещавший родственникам главы государства баллотироваться на этот пост. Однако проиграла как тогда, так и теперь. Левый популизм – обещания бюджетной помощи во все адреса, превозношение мудрости государственного регулирования, обличения «ужасов хунты» – не произвёл впечатления на гватемальцев. Гораздо эффективнее сработал популизм правый: свободу народному предпринимательству, душить чиновную коррупцию, давить уличную отморозь методами гражданских патрулей времён генерала Риоса Монтта, уважать армию, которая спасла от коммунизма осаждённую Гватемалу.
Вот это и есть – правая партия с правой идеологией. Фронт национальной конвергенции. Есть ли такая в России? Риторический вопрос.
Фронт национальной конвергенции считается политическим крылом Ассоциации военных ветеранов Гватемалы. Которая, в свою очередь, является публичной структурой «Братства» оперативников и спецназовцев гражданской войны. Многие эксперты квалифицируют Моралеса как представителя этой группировки. Если так, то в Гватемале пришли к власти крайне правые. Демократическим путём и с демократической программой. Это исторический эксперимент, за которым следует пристально наблюдать. Старт – 14 января 2016-го, когда Джимми Моралес официально станет президентом.
Аргентинская оппозиция совершила чудо
Если в Гватемале оправдались прогнозы, то в Аргентине произошла сенсация. Которую известный политолог Китти Сандерс характеризует как чудо.
Аргентинский режим принадлежит к промежуточной категории – между демократическими и, скажем так, «духовно-скреплёнными», по типу РФ. Не зря Владимир Путин восхищался на днях аргентинскими танцами в исполнении президента Кристины Киршнер, и отнюдь не только хореографии воздавал при этом хвалу. «Блестящим и безупречным» назвала Киршнер выступление Путина в ООН, полностью поддержала военное вмешательство РФ в Сирии. Сильная украинская диаспора не позволяет властям открыто выступить на стороне Москвы в Донбасской войне, но симпатии Киршнер очевидны и здесь.
Кристина Киршнер стала президентом Аргентины в 2007 году. Она фактически унаследовала пост от своего мужа Нестора Киршнера. Тот пришёл к власти в 2003-м, когда ещё свежа была память о дефолте и экономическом обвале 2001-го (ситуация возникла сравнимая с нашим декабрём 2014-го, но аргентинцы реагируют на такие вещи иначе, чем россияне). Его партия «Фронт за победу» происходит из хустисиалистского движения легендарного генерала Перона, но наследует его левому, просоциалистическому крылу. Нестор Киршнер сумел стабилизировать социально-экономическую ситуацию (какими методами и насколько прочно – вопрос другой), и этим завоевал широкую популярность. Оборотной стороной его политики стал рост бюрократического аппарата, резкая централизация власти, обретавшей авторитарные черты.
При жене, затем вдове Киршнера развивались именно последние тенденции. Причём особую роль в чиновничестве захватывал партийный аппарат и огосударствленные структуры «антимайданного» толка. Сидеть в Интернете, восхваляя Кристину, обличая США и ужасаясь «лихим девяностым» (правление либерального реформатора Карлоса Менема) превратилось в самую почётную и хорошо оплачиваемую госслужбу.
Экономика таких дел не любит, поэтому инвестиции пошли вниз, инфляция и цены вверх, инфраструктура – в гниение. Правительство боролось с этим усилением госконтроля и фальсификацией статистики. Иначе говоря, тушило пожар бензином. Постепенно аргентинцы стали ограничивать себя в говядине – в чистом виде советский анекдот о социализме в Сахаре: острый дефицит песка.
Политическая консолидация оппозиции была при этом сильно затруднена. Ультраправые и правые перонисты, в своё время весьма влиятельные, скомпрометированы правлением Исабель Перон и сатаниста Лопеса Реги в середине 1970-х, а затем – «Грязной войной» военного режима 1976–1982 годов. Неолибералам предъявляется ответственность за кризис начала 2000-х. Правоцентристская либерально-консервативная партия «Республиканское предложение» была создана ещё в 2005 году, но долго входила в силу.
Но популярности аргентинских республиканцев способствует фигура лидера – мэра Буэнос-Айреса Маурисио Макри. Он возглавил столицу ещё при Несторе Киршнере, и уже тогда его избрание воспринималось как серьёзное поражение властей. Макри – принципиальный противник правящего левого авторитаризма. И при этом реально эффективный менеджер. Экономическая ситуация в Буэнос-Айресе, насколько она в ведении городских властей, выгодно отличается от общеаргентинской.
Однако мало кто ожидал от Макри успешного выступления на президентских выборах 25 октября. Его партия опирается на часть среднего класса, интеллигенции и бизнеса. Эти слои находятся под жёстким прессингом властей. Вся мощь госаппарата, правящей партии и аффилированных структур работала на Даниэля Сциоли, губернатора провинции Буэнос-Айрес и официального преемника Кристины Киршнер. «Пропаганда моет мозги: если не Сциоли, то военный переворот, хунта, кровавый рынок и массовые расстрелы рабочих, – комментирует Китти Сандерс, участвовавшая в предвыборной кампании республиканской оппозиции. – Люди не доверяют Киршнер, у неё низкий рейтинг, никто не дал бы ей сидеть третий срок вопреки конституции. Но многие ещё поддерживают перонизм, а перонизм это Сциоли». Даже Макри сделал жест в ту сторону – открыл памятник Перону, что вызвало протест идейных либералов.
При голосовании 25 октября Сциоли и Макри набрали почти поровну – более 35%. Ещё 21% с небольшим получил Серхио Масса, консолидировавший «внеидеологический» протест, по типу Александра Лебедя в России 1996 года. Результат ошарашивает даже сторонников аргентинской оппозиции. «Появилась большая надежда на перемены, – резюмирует Китти Сандерс. – Причём её делают сами аргентинцы. Без какой-либо помощи от внешних союзников. Преодолевая колоссальное сопротивление социалистов и фашистов из КНР, РФ, Бразилии, Венесуэлы. Которые сплотились и накачивают киршнеристов деньгами, пиаром и халявой. Аргентинцы чётко дают понять, что Киршнер и перонизм достали. Надеюсь, что моя газета Visión Independiente, в которой поучаствовал весь правый и либеральный истеблишмент страны, тоже внесла посильную лепту».
Имя президента Аргентины станет известно по результатам второго тура 22 ноября. Но даже если победит Сциоли, он уже не сможет править подобно чете Киршнер. Обстановка необратимо изменилась.
Гаитян пытаются запутать десятками кандидатов
Президента и парламент избирает также Республика Гаити. Тут обольщаться не следует, дело это не быстрое. Хорошо, что выборы в последний момент не отменили вообще. Арестованы всего 70 человек. Погиб, по официальным данным, один. По неофициальным, пятнадцать.
Гаитянское президентство ограничено одним четырёхлетним сроком. Этот простой и ясный урок извлечён из местной «великой эпохи» – правления Папы Дока. Франсуа Дювалье, сравнивал себя с Ататюрком, де Голлем и Лениным, гадал на козлиных внутренностях, после чего истреблял собак и людей в течение 14 лет, с 1957-го по 1971-й. Его сын Жан-Клод Дювалье, Бэби Док, был человеком не злобным и в общем не кровавым. Но и он правил полтора десятилетия, до 1986-го. Всё это время Гаити оставалась беднейшей страной Западного полушария, единственным местом в Америке, где жили хуже, чем в Африке. Но гордились тем, что первыми бросили вызов белым империалистам. Духовные скрепы вудуистских ритуалов и революционной традиции 1804 года помогали тонтон-макутам убивать и самообеспечиваться.
Изгнание Бэби Дока разморозило гаитянскую политику. В стране появились правые и левые. Первые консолидировались вокруг армейского командования под знамёнами дювальеризма. Вторые сгруппировались при предпринимателях, мечтавших избавиться от тонтон-макутского рэкета, авторитетных интеллигентах и трущобных вожаках. Обе стороны, надо сказать, друг друга стоили. Самоназвания «зомби» и «каннибалы» были вполне заслуженными. Последняя крупная резня прокатилась в 2004 году, восстание правых опрокинуло левую диктатуру Жана-Бертрана Аристида. Но несравнимо большие жертвы понесла страна в землетрясении 2010 года. Которые тоже во многом были обусловлены социально – жуткое качество строительства, нулевая инфраструктура, осатаневшая преступность.
Лидерами левого крыла выступают священник-салезианец Жан-Бертран Аристид и агробизнесмен Рене Преваль (оба побывали президентами, один при резне, другой при землетрясении). Яркие вожаки правых – полицейский Ги Филипп и бывший тонтон-макут Луи-Жодель Шамблен. Президентом же с 2011 года является Мишель Мартейи, он же «Свит Мики», флагман традиционной гаитянской музыки стиля «компа».
Мартейи – реальный политик. Причём крайне правый. Не только в том плане, что тепло вспоминает времена Дювалье, посиделки в кабаках с тонтон-макутами, прочие картинки своего золотого детства. Он ярый антикоммунист, а на Гаити это по сей день считается актуальным. Мартейи ненавидит Аристида и его сторонников, и лучше не воспроизводить слова, которыми их называет. Существенно и то, что главным «консильери» президента Мики считается Мишель Франсуа. Влиятельный силовик при Бэби Доке, начальник гаитянской полиции при военной хунте начала 1990-х, близкий соратник ультраправого боевика Шамблена давно живёт в Гондурасе и занимается бизнесом. Но связь с Мартейи поддерживает оперативно. Не исключено, что именно он подсказал Мики в январе разогнать парламент и последние месяцы срока править без оглядки на формальности.
Как бы то ни было, теперь Мики не баллотируется. Но и без него на 5,8 млн голосующих приходится 54 кандидата в президенты. Что само по себе приводит в замешательство массу избирателей, многие из которых не умеют даже прочитать бюллетень. Это вообще традиционных ход властей – выдвигать тех, кого никто не знает. В суматохе понимающие решают вопросы между собой.
Предполагается, что реальных кандидатов двое. Правый лагерь представлен бизнесменом Жювенелем Моизом, за спиной которого просматриваются Мики и его друзья-тонтоны. Левые ставят на инженера со швейцарским образованием Жюда Селестина, бывшего министра в правительстве Преваля. Считать будут не один день. И наверняка окончательные итоги будут лишь в декабрьском втором туре.
Что ни говори, на Гаити тоже выбирают.
Никита Требейко, «В кризис.ру»