Петербургская пресса продолжает следить за перипетиями «дела Старовойтовой» и судьбой Михаила Глущенко. Неожиданная сторона вопроса рассмотрена неделю назад статьёй «МК» в Питере». Предлагаем ознакомиться без комментариев. (Кроме того, что на сегодняшний день Владимиру Барсукову уже исполнился 61 год.)
Как авторитетно заметил Джек Лондон, любовь к жизни — великая сила.
Этим качеством в полной мере наделен каждый человек. Даже такой, как экс-депутат и экс-авторитет Михаил Глущенко (он же Миша Хохол), отбывающий сейчас сроки за вымогательство у предпринимателей Шевченко и организацию убийства депутата Старовойтовой и ожидающий судебных процессов еще по нескольким убийствам. Тем активнее он ищет способ уйти от 17-летнего нынешнего срока и пока неизвестных будущих. И ведь может найти — апеллируя к гуманизму и сострадательности.
Не ко всем судьба жестока
В осведомленных кругах пошел устойчивый слух: Михаила Ивановича одолевают приступы недомогания. Отменное вообще-то здоровье с некоторых пор стало вдруг регулярно отказывать ему на допросах и судебных заседаниях. Но теперь речь зашла о тяжелейшем заболевании. Точный диагноз неизвестен, но поговаривают о запущенной онкологии. Тут и начинается самое интересное.
В российских колониях и СИЗО осужденные и подследственные нередко умирают даже от вполне излечимых болезней. Например, «пожизненники» — от банального тромбофлебита нижних конечностей: по условиям содержания они вынуждены постоянно находиться на ногах. Допустим, это отпетые злодеи. Но ведь не к пыткам же их приговорили. При этом, если человек по-настоящему больной, официально засвидетельствовать болезнь ему очень непросто. Но бывают в этой тьме просветы. Не ко всем судьба жестока. Известны примеры, когда тюремная медицина проявляет чудеса гуманизма. Так что Михаилу Ивановичу есть на что рассчитывать.
«Освободить немедленно!»
Самый известный пример — Сергей Тарасов. (Просьба не путать с трагически погибшим петербургским политиком.) Некогда прогремевший по Северной столице криминальный авторитет с банальной кличкой Тарас. Считался карающей десницей Михаила Монастырского — бывшего депутата Госдумы от ЛДПР. Даже по меркам тогдашнего «бандитского Петербурга» Тарас отличался особой жестокостью.
В 1998 году он был приговорен к 17 годам лишения свободы за организацию убийства Виктора Смирнова, бывшего депутатского помощника при Монастырском. Смирнов попал под кровавую раздачу из-за куска элитной недвижимости на Адмиралтейской набережной и параллельных денежных разборок. Впечатляет, кстати, символическая перекличка с Глущенко — тоже бывшим депутатом от партии Жириновского, получившим за убийство Старовойтовой те же 17 лет.
Понятно, что Сергей Тарасов был очень недоволен приговором. И райсуд прислушался к его доводам: на время разбирательства оформил подписку о невыезде. Городской суд пересудил по-своему. Однако такие люди легко не сдаются.
Сразу после приговора Тарасов лег в межобластную тюремную больницу имени Гааза, где ему диагностировали очень серьезное заболевание да еще с метастазами, скажем так, в нижней части тела. Но горсуд опять утвердил приговор. Последовал этап в новгородскую колонию. А там состоялось стремительное решение одного из местных райсудов: «Тарасова Сергея Михайловича освободить немедленно!»
В открытых источниках даже можно найти судейскую аргументацию — мол, Тарасов приговорен к лишению свободы, а не к смертной казни. Если его не лечить, он умрет. Лечить на зоне нельзя. И вообще — нигде нельзя, нет для этого на Новгородчине условий. Отпустить, нельзя держать.
После гуманного судебного решения Сергей Тарасов чудесным образом излечился от смертельной болезни. Вновь вошел в авторитет. Обзавелся престижным офисом у Кантемировского моста. Активно участвовал в разборках вокруг дорожно-строительной компании «Флора». Полгода назад Тарасова задерживали в ресторане «Гинза» вместе с грузинским вором в законе и свидетелем по делу об убийстве ректора Университета сервиса и экономики Александра Викторова. В общем, жизнь бьет ключом.
Единичный случай? Может быть, и единичный, но не единственный.
Столь же известна в Петербурге эпопея Ильхама Алиева. (Просьба не путать с президентом Азербайджана.) Ресторатор-миллионер, «арбузный король», для близких друзей — просто Тюльпан. В 2006 году привлекался за убийство менеджера своей фирмы Элькина Джафарова. Доказательств не хватило. В 2013 году был арестован за покушение на сертоловского предпринимателя-общественника Леонида Колесникова. Дело слушалось во Всеволожском суде, который внимательно прислушался к защите, изучив ворох медицинских справок. Обследовался Алиев в частной медицинской конторе (что само по себе нарушение). Только вмешательство правоохранительных органов пока предотвратило его выход на волю.
Совокупность обстоятельств
Каким образом все это удается? На эту тему ходят разные версии и предположения. Люди, знакомые с вопросом, обычно видят ситуацию так. Рак простаты, например, трудно поддается диагностике. Для анализов делается надрез и забор. И вот при взятии пробы вполне может быть произведена подмена. Человек здоровый получает анализ и медицинские документы больного. Кто сказал, что такая схема не может быть применена в случае Глущенко? «Здравоохранительные эксцессы» с VIP-осужденными не такая уж редкость. Примеры Тараса и Тюльпана вселяют обоснованный оптимизм. В принципе, суд не обязан освобождать «автоматически», даже при наличии тяжелого заболевания. Постановление выносится «по совокупности всех обстоятельств» — тяжесть болезни, тяжесть преступления, возмещение вреда, характеристики с места пребывания и т. д. Но вот это самое «и т. д.» вполне может сработать на Михаила Глущенко. Иногда врачи вдруг становятся очень доверчивыми, а суд — самым гуманным в мире.
Кстати
С Владимиром Барсуковым (Кумариным), которого когда-то именовали «ночным губернатором» и на которого как раз активно дает показания тот самый Глущенко, вышла история строго противоположная. У 60-летнего Кумарина, инвалида первой группы, нет правой руки (потерял после покушения в 1994 году). Кроме того, у него имеется официальный страничный перечень тяжелых заболеваний сердца и почек, включая онкологию. Но в этом году будет десять лет, как Барсуков заключен в «Матросскую тишину». И ничего, сидит. Сроков ему нарезано в общей сложности на 23 года. И ожидается следующий процесс — с подачи другого тяжелобольного — Михаила Глущенко.