Главное сейчас из Британии: свыше 50 тысяч заразившихся коронавирусом, более 5,3 тысячи умерших. Принц Чарльз излечился. Премьер-министр Борис Джонсон переведён в палату интенсивной терапии. К исполнению обязанностей главы правительства приступил министр иностранных дел Доминик Рааб. Среди тех, кто желает премьеру Джонсону скорейшего выздоровления – новый лидер оппозиции Кир Стармер. На днях его избрала своим руководителем Лейбористская партия Великобритании (ЛПВ). 57-летний парламентарий, юрист и сэр рыцарь принял дела 120-летней партии, название которой однозначно переводится «рабочая».
Термин «лейбористская» придуман в Советском Союзе. С единственной целью – навести тень на плетень. Не называть рабочую партию своим именем. Ибо слишком уже отличалась она от номенклатурной КПСС. И её подголосков, вроде той же английской КП.
В наше время социал-демократия – прямо говоря, не очень понятно что. А когда-то было яснее ясного: политический комитет рабочего движения. Именно так возникла Лейбористская партия Великобритании (ЛПВ) – политотдел при профсоюзах. Она и называлась при создании в 1900 году: Labour Representation Committee (LRC) – Комитет рабочего представительства. Юбилей отмечен совсем недавно, в последних числах февраля. В Лейбористскую (будем уж называть, как привыкли) партию LRC преобразовался через шесть лет.
Лейбористы проводили в парламент рабочих кандидатов, продвигали нужные профсоюзам законы. Но не только. Парторганизации обеспечивали политическое сопровождение прямого действия. Поддерживали забастовки и демонстрации. Помогали профактивистам и выборным фабричным старостам (шоп-стюардам, нечто вроде реальных СТК) непосредственно на предприятиях. Зарплаты и условия труда, защита рабочих мест, социальные гарантии трудящимся и поддержка рабочих семей, социальная оборона от урезаний и увольнений – в этом состояла основная партработа лейбористов.
«Не будьте так жестоки, мистер Мур, умерьте свою алчность» – типичная фраза партийца, он же профсоюзник, на переговорах с владельцем-работодателем. И она срабатывала. Ибо за спиной лейбориста стояли сотни и тысячи. Не говоря о незабытой луддитской традиции, возвращения к которой не хотели ни мистер Мур, ни работяга Джонни.
Англия есть Англия, здесь и социалисты знают толк в парламентаризме, праве и законе. Со времён чартизма XIX века политические права не отделялись от социальных и отнюдь не считались второстепенными. Свобода печати, собраний, союзов, реальное избирательное равноправие распространялись на рабочую массу не сами собой. Это тоже было следствием лейбористского партийного давления. «Сорри за мой внешний вид, но полицейских было шестеро», – говорил профпартвожак, поправляя повязку, очередному мистеру Муру после очередной демонстрации. В союзе с лейбористами выступала тогда Либеральная партия – ибо либералы тоже не всегда и не везде походили на нынешних российских.
Как бы то ни было, не прошло четверти века – и правительство Великобритании уже возглавлял лейборист Рамси Макдональд – сезонный сельхозрабочий, потом складской клерк, потом политактивист. Уйти ему пришлось в том же 1924-м, но уже в 1929-м Макдональд вернулся в премьеры и оставался до 1935-го. Повышение зарплат, профсоюзные гарантии, жилищное строительство для низкооплачиваемых – всё это закладывало основы современной британской социалки. Хотя на фоне дальнейшего выглядело очень скромно.
Следующим премьером-лейбористом был экономист Клемент Эттли в 1945–1951-м, приверженец социал-реформистского фабианского учения. Потом – историк и политолог Гарольд Вильсон, даже дважды: в 1964–1970-м и с 1974-го по 1976-й. За Вильсоном – карьерный чиновник Джеймс Каллагэн, вошедший в историю как самый высокий премьер (185 сантиметров), самый старый экс-премьер (не дожил дня до 93-летия) и самый худший глава британского правительства за 200 лет (по поводу чего он говорил, что не удивлён). Если двое первых были поистине историческими личностями, то двое следующих своим «параличом социализма» подготовили консервативный триумф Маргарет Тэтчер.
Следующий лейборист во главе правительства – Тони Блэр – появился только в 1997-м, зато и задержался на десять лет. Тэтчер похваливала динамизм и эффективность блэровского «нового лейборизма», похожего на её собственный «консерватизм перемен». Гордон Браун, преемник Блэра, правивший до 2010-го, был пока что последним.
Оппозиционных лидеров ЛПВ – от шахтёра Кира Харди и литейщика Артура Хендерсона в начале прошлого века до преподавателя Нила Киннока в конце прошлого и экономиста Эда Милибэнда в начале нынешнего – можно перечислять значительно дольше. Кем бы они ни были, какую бы ни проводили курс, партия считалась рабочей. В какой-то мере и каком-то смысле даже оставалась реально. Иначе зачем бы нужна? В Британии партий хватает.
Все они, даже Эттли, отступают в тень лейбориста, который не стоял во главе правительства Её Величества.
Эрнест Бевин – крестьянский сын, с одиннадцати лет чернорабочий и единственный грамотный в семье, потом водитель грузовика и баптистский проповедник. В консервативной Англии, где политика веками была привилегией аристократии, этот человек стал министром труда, министром иностранных дел, лордом-хранителем печати. Однако главным в его биографии было не это.
Бевин создал профсоюз транспортных и неквалифицированных рабочих – крупнейший в Британском конгрессе тред-юнионов (БКТ). При этом презрительно молчал, когда ему предлагали стать освобождённым функционером. Настоящим профсоюзником, считал Эрнест, может быть только настоящий рабочий. Огромного роста, массивный и семижильный, он до упора совмещал дневную работу в порту и за баранкой с вечерней кутерьмой в тред-юнионе. Когда Бевин вместе с Эттли представлял Великобританию на Потсдамской конференции 1945-го, наблюдатели порой шокировались: со Сталиным и Трумэном он разговаривал в тоне профлидера, предупреждающего, что завтра сто тысяч человек начинают забастовку.
Этот кратчайший экскурс в партийную историю полезен для понимания современной британской политики. Не только лейбористской. Лучше даже не спрашивать, что сказал бы прирождённый профбосс, убеждённый антифашист и яростный антикоммунист Эрнест Бевин о сегодняшних БКТ и ЛПВ.
Ныне британские тред-юнионы представляют не столько шахтёров и водителей, сколько офисный «салариат» и «прекариат». И соответственно, не очень-то пугают мистеров Муров – которые тоже в большинстве своём теперь не заводчики, а чиновники. Что же до идей…
Джереми Корбин, возглавлявший ЛПВ минувшие пять лет – феминист мужского пола, друг и союзник ЛГБТ (ему принадлежит историческая фраза «нет социализма без геев») – называл себя «демократическим социалистом». Это не мешало ему десятилетиями исступлённо славить вьетнамских коммунистов, палестинских арафатовцев, ангольский режим душ Сантуша. Корбин пафосно обличал «американский империализм» и «израильскую военщину». На родине был преданным сподвижником председателя профсоюза угольщиков сталиниста Артура Скаргилла, которого даже свои прозвали «Адольфом». В общем, по мере скромных сил помогал Международному отделу ЦК КПСС «бороться за мир, и желательно весь».
Такой курс был вполне в духе старшего товарища Тони Бенна, лидера просоветского «левого крыла ЛПВ», которого Владимир Буковский припечатал «английским Сусловым». Впрочем, лидер всей ЛПВ 1980-х Майкл Фут не так уж далеко ушёл от Тони Бенна. Эксперты спорили лишь о том, является ли Фут непосредственно агентом КГБ, или просто близок по взглядам.
Свою борьбу за мир Корбин продолжал и в новую историческую эпоху. «За мир» в Сирии – чтоб не били Асада, а бил только Асад. «За мир» на Ближнем Востоке – чтоб сионисты не обижали ХАМАС. «За мир» с Ираном – чтоб не американцы мешали аятоллам обзаводиться ядерным оружием и дожимать свой народ. «За мир» в Украине – чтоб не вздумали помогать Майдану и позволили Путину защищаться от НАТО в донбасских боях.
А то и не за мир даже. За что-нибудь попроще. За кубинский режим братьев Кастро. С арестами женщин в белом. За Чавеса и Мадуро в Венесуэле. С пистолетами Боливара и карательными побоищами. Нет, конечно, названных деталей Корбин не уточнял. Потому что, во-первых, ничего этого нет, во-вторых, всё это так и надо.
Есть такая номенклатурно-агитпроповская «левизна» – позорящая само это понятие. Параллелить Корбина с Энвером Ходжей было, конечно, большим перебором. Но уже то характерно, что сравнение витало в воздухе и отражалось на плакатах.
Большое везенье Корбина, что судьба не свела его с титаном Бевином. «Милость позднего рожденья», как говорил Гельмут Коль.
Вердикт всему этому вынес британский народ на парламентских выборах 12 декабря минувшего года. ЛПВ потерпела серьёзное поражение. Следствием чего стала смена лидера.
Джереми Корбин, говоря откровенно, был эпатажным казусом. Преемник Кир Стармер в этом смысле противоположность. Случай вроде Компартии РСФСР летом 1991-го, когда вместо Ивана Кузьмича Полозкова пришёл Валентин Купцов: «Посмешив народ в течение года, заменили кем-то ненавязчиво усреднённым».
Стармер значительно моложе 70-летнего Корбина – ему 57. Сын слесаря и медсестры (родители Корбина были инженером и учительницей). По профессии он юрист, побывал и адвокатом, и прокурором (Корбин словно родился парторгом). Но главные различия, конечно, но во всём этом.
Партийные выборы лейбористов проходили с февраля по апрель. Участвовали все желающие индивидуальные члены партии (в ходу также коллективное членство профсоюзов). Общее число голосовавших немного не дотянуло до полумиллиона человек.
С джентльменом Стармером конкурировали леди. Ирландка Ребекка Лонг-Бейли и наполовину индийка Лиза Нэнди. Лонг-Бейли – близкая сподвижница и креатура Корбина (хотя, разумеется, старалась увернуться от этого лейбла). С соответствующей программой массированных огосударствлений и национализаций. Очевидное продолжение тонибенновщины. Нэнди позиционировалась как наследница традиционных оплотов лейборизма. Рабочие приоритеты, сильная социалка, развитие самоуправления. Плюс – борьба с антисемитизмом (разросшимся при Корбине, но, откровенно говоря, не чуждом самому Бевину – непримиримому врагу Ротшильда и Троцкого). Тоже более-менее ясно.
На Лонг-Бейли работал партийный аппарат ЛПВ. Стармеру противостоял влиятельный левацкий тандем: генеральный секретарь партии Дженни Формби и генеральный секретарь более чем миллионного англо-ирландского профсоюза Лен Маккласки. (Эта пара связана не только ярым корбинизмом, но и отношениями типа гражданского брака.) Набравшее при Корбине могущества левое крыло пыталось заблокировать Стармера как представителя линии Тони Блэра. Но Стармер победил. Причём убедительно. Разрыв с Лонг-Бейли заметно превысил 100 тысяч голосов, с Нэнди значительно больше.
Ценой победы стал компромисс центриста Стармера с левыми сторонниками Корбина, продолжателями Бенна и Фута. Он принял ряд корбинских программных установок, особенно в части налоговой политики. От него по-прежнему ждут блэристского ренессанса. Но скованность межфракционным балансом исключает резкие перемены. Разве что в части борьбы с антисемитизмом, который вызывает возмущение в британском обществе и отвращает избирателей. Тут надо срочно решать. На этом участке Стармер может действовать энергично (уже работает партийная комиссия по расследованию). На других – только пошагово.
«Новый лейборизм» был идеологией яркой и наступательной. Вековая партия социалистов оседлывала капитализм, сохраняя его динамику, но разворачивая социальный вектор. Объединяла классы наёмных рабочих, производительных предпринимателей и креативной интеллигенции. На международной арене – поддерживала глобальную демократизацию Джорджа Буша-младшего. Блэр явно претендовал на статус великого преобразователя, новаторское вхождение в историю.
Запросы Стармера, похоже, скромнее. Весь его имидж основан на реализме и соответствии текущим трудностям. И на образе компетентного деловитого юриста, способного исполнить закон и отстоять право. Немного повысить налоги. Направить их на социальные расходы и инвестирование госслужбы. Но повышать не резко. Отменить плату за высшее образование. Но частные школы сохранять и даже поддерживать. Увеличить инвестирование госслужбы. Но не за счёт частного бизнеса. Национализировать естественные монополии. Но не эффективно работающие компании. «Капитально отремонтировать» кредитную систему. Но не брать её под госконтроль. О политике международной, на которой в значительной степени погорел Корбин, новый лидер старается чётко не высказываться. Даже о Брекзите, который не так давно активно пропагандировал. Акцентирует скорее обратное. Свободу передвижения по Евросоюзу, например.
Но, как всем и везде, начинать Стармеру приходится с пандемии COVID-19. Британская политическая культура не допускает эксплуатации общего бедствия в партийной пропаганде. Лейбористы подчёркивают необходимость и готовность сотрудничать с консервативным кабинетом в противоэпидемических мероприятиях. «Много в чём я несогласен с премьер-министром, – сказал Стармер в первом лидерском интервью. – Однако бывают времена, когда национальное усилие мы должны приложить вместе. Общество демонстрирует огромное доверие правительству, и важно чтобы оно было принято с открытостью в решениях и в исправлении ошибок».
Об ошибках властей, кстати, Стармер говорит достаточно. Лейбористы предлагают интенсивное открытие центров вакцинации по всей стране, ускоренную государственную доставку защитных средств на предприятия. Задержку этих мер правительством Джонсона–Рааба ЛПВ критикует без светских экивоков. Но с другой стороны, обозреватели уже отметили: Стармеру придётся сильно подкорректировать свою социально-экономическую программу. Именно в части пунктов, заимствованных от Корбина. Обличать «бюджетный аскетизм консерваторов» явно не самое время. Экономить пока что по-любому придётся на всём, кроме здравоохранения.
Стармер не Бевин. В общем-то он и не Блэр. Но нынешний лейбористский электорат так и предпочитает. Это не пролетарии Бевина. И не «яппи» Блэра. Как наши хипстеры не шахтёры-забастовщики 1989-го. Но кто сказал, что они иногда не возвращаются? Что в Британии, что в России.
Анатолий Кружевицын, «В кризис.ру»