Служба спецсвязи и информации ФСО РФ ещё в декабре организовала закрытый социологический опрос населения российских моногородов. Выясняли отношение жителей к социально-экономической ситуации, к своему положению. Измерение уровня недовольства не показало ничего неожиданного: за год он вырос. Впрочем, приводимые проценты, по общему признанию, могут оказаться консервативнее реального уровня.
Традиция российской власти дублировать социологические опросы собственными мониторингами сложилась не вчера. «Лента» с деланным удивлением отмечала роль Федеральной службы охраны в отслеживании протестных настроений ещё в середине марте 2014 года. Тогда, в связи с аннексией Крыма и поддержкой контрреволюционного движения на Донбассе, настроения россиян были чрезвычайно интересны всем уровням исполнительной власти. Функционеры министерств и ведомств, особенно силовых, спешили отправить семьи за границу, поскольку не могли поручиться за положительную реакцию россиян на «Крымнаш». В связи с этим была разработана целая обширная программа зондирования изменений в общественном климате.
В августе 2013-го редакция журнала Slon получила доступ к данным, собиравшимся как минимум с 2008 года. Анализировалось отношение к проблемам ЖКХ, удовлетворённость работой московского и петербургского градоначальников, уровнем образования и здравоохранения, оценка криминогенности и т. д. Тогда же заинтересовавшиеся журналисты провели собственное расследование, выявившее давние корни этой традиции. Как стало известно, работа «социологов»-силовиков сводилась в единый доклад по оценке эффективности ведомств. Один из вариантов доклада до декабря 2011 года ложился на стол Вячеславу Суркову, отвечавшему за пропагандистскую обработку населения.
В июне 2011 года Андрей Мальгин «слил» в своём блоге пароль на закрытый сайт «Единой межведомственной информационно-статистической системы». На несколько часов журналистам стала доступна статистическая информация, включая данные из графы «ФСО».
Но это ещё не всё. Марина Литвинович, когда-то работавшая в Фонде эффективной политики, поставлявшем аналитику для администрации президента до 2011 года, называет примерные сроки начала такой причудливой социологии. С её слов, спецслужбы ведут закрытые опросы населения с 1990-х годов. Раньше этим занималось Федеральное агентство президентской связи и информации (ФАПСИ). После реорганизации и поглощения этого подразделения ФСО в 2003-м его функции перешли президентской охране. Собственно, об этом говорит 10-й пункт в перечислении функций и обязанностей ФСО согласно указу о создании службы.
Уровень разработки методологии опросов изменялся со временем. Известное как отстойник для проштрафившихся сотрудников ФСБ и МВД, ФАПСИ не имело специалистов высокой квалификации. Доклады часто откровенно фальсифицировались, оттого носили местами фантастический характер. Это отмечают работники социологических служб, знакомые с изнанкой ситуации; их скепсис носит очень резкий характер, доверять опросам ФСО они не склонны.
Тем не менее, отмечается, что статистическая выборка ФСО на порядок выше, чем у ВЦИОМ и «Левада-Центра». Соответственно, точность опроса должна по идее превышать таковую у «гражданских» индикаторов. Этот несомненный плюс, как и повышенное внимание, уделяемое репрезентативности выборки (например, при 5% жителей города, работающих на одном заводе, в общем количестве опрошенных должно быть 5% работников этого завода).
Минус же состоит в самой методике опроса. На интернет-форумах об этом рассказывалось ещё осенью 2009 года: «Вчера пришел мужик, предъявил на проходной удостоверение сотрудника Федеральной службы охраны, попросил позвать секретаршу, а её попросил распространить среди коллектива анкеты (анонимные). В анкетах были вопросы (около 20) с готовыми вариантами ответов».
Открытость, граничащая с бесцеремонностью, которую проявляют сотрудники ФСО во время опросов, оказывает угнетающее воздействие на опрашиваемых. Именно по этой причине данные опросов службы считаются «консервативнее реальности». Анкетируемые просто боятся писать, что думают. Чего стоят только возможные ответы в упомянутом «закрытом» вопросе от «мужика с проходной» о силе, способной справиться с коррупцией. Предлагался в том числе вариант «криминальные структуры»! На этом фоне уточнение неназываемого источника РБК в правительстве о том, что «консервативность – это отсутствие попыток преуменьшить и преувеличить проблему» выглядит сомнительным.
Так или иначе, если внести соответствующие поправки в ставшее сегодня известным исследование ФСО, то картина получится удручающая. Она и без поправок не радует оптимистичными оценками.
Опрашивались жители моногородов, которых в России насчитывают 319 с населением 14 млн человек. Как отмечают в Фонде развития моногородов, такие опросы проводятся раз в полгода для того, чтобы обновить существующую систему градации проблемных населенных пунктов. Эта система основана на принципе светофора: «красные» – города, готовые к социальному взрыву; «жёлтые» – проблемные, загнивающие; «зелёные» – устойчивые, развивающиеся. Судя по тому, что получили «социологи» в погонах (опрос проводился ещё в декабре 2015-го), «красных» городов за год весьма прибавилось.
Прошлым летом Дмитрий Медведев заявил, условно говоря, что «зелёных» моногородов в стране не более 71. Ведомство Алексея Улюкаева оценило рост количества моногородов, поражённых кризисом, с 75 до 94 за последний год.
Данные ФСО оказались даже ещё мрачнее, если оценивать долевой вес пессимистов среди опрашиваемых. 17,4% жителей российских моногородов называют социально-экономическое положение своего города нетерпимым, 42,4% – «терпимым с трудом». 5% считают, что живут за чертой бедности, 37,7% назвали себя бедняками; «богачей» меньше одного процента. Уровень безработицы чаще всего оценивается как «высокий» и «очень высокий» (42,7% и 18,3% соответственно).
В нынешнем феврале первый вице-премьер Игорь Шувалов анонсировал урезание финансирования программы моногородов на 2016 год в рамках общего бюджетного секвестра. От изначальных 10,8 млрд рублей предполагается уйти к 7 млрд. Это что касается средств, выделяемых правительством. Сверх указанной суммы Шувалов на голубом глазу заявил о планах привлечения ещё порядка 7 млрд рублей частных инвестиций. И ещё один возможный бонус при утверждении антикризисного плана – дополнительно 5,6 млрд. рублей. На одно «если» больше, чем нужно.
Исходя из максимального плана пополнения кубышки Фонда развития моногородов, Шувалов заявил, что озвученных сумм хватит на серьёзное перепрофилирование 30-35 моногородов. «На всех не хватит», – заявил он. Это заставляет задуматься о серьёзных последствиях во внутренней политике. В самом деле, если спасти получится только каждый третий из агонизирующих моногородов, то возникает угроза повторения пикалёвских событий, но уже с общероссийским размахом.
Шувалов пытается спрятаться за обтекаемые формулировки, называя города «красной зоны» первыми в очереди на объявление территориями опережающего развития (ТОР). Красивой и звучной фразе незадолго до принятия в конце 2014-го соответствующего закона дал расшифровку другой вице-премьер, Аркадий Дворкович.
ТОР – это аналог устаревшего вида свободных зон, только намного более радикальный и брутальный. В рамках ТОР допускается изъятие земель под проекты предпринимателей, аффилированных с администрацией ТОР. Аффилировать предполагается предпринимателей из Поднебесной, иначе невозможно объяснить появление первых ТОР именно на Дальнем Востоке. И вот теперь избавляться от «плохих активов», передавая его за гроши в руки китайцев будут и в остальных федеральных округах.
Но нынешний Китай уже не тот, что был хотя бы полгода назад. Рынки Поднебесной стагнируют, пекинская и гонконгская биржи в свободном падении, ВВП сокращается. Нужны ли китайским партнёрам распродаваемые по дешёвке моногорода, модернизировать которые вне создания всей сопутствующей инфраструктуры (всей не построенной и не модернизированной Путиным в «жирные годы» сети дорог и ЛЭП, бытовых газопроводов, систем ЖКХ) просто невозможно? Ответ на этот вопрос практически очевиден. Значит, будет трясти, и трясти сильно. На этом фоне социологические потуги ФСО – беспомощное наблюдение за разверзающейся бездной.
Пётр Милюков, специально для «В кризис.ру»