Криминальный скандал часто используется как метод политики. Это вроде «маленькой победоносной войны». Эффектный отвлекающий манёвр государства, уходящего от реальных проблем. Правда, закончиться он может для инициаторов столь же плачевно. Но кто же об этом думает, когда начинает? Пока что испанская сюжетная линия в «тамбовской» теме продолжает раскручиваться.
Прошло три дня, как Национальная судебная палата Испании оформила ордера на арест двенадцати российских чиновников и политиков. По словам судьи Хосе де ла Маты, испанское правосудие располагает «очень серьёзными доказательствами» касательно убийств, вымогательств, коррупционных акций, отмывания преступных доходов, незаконной торговли оружием и наркотиками. Наиболее известные фигуры в этом списке – заместитель директора Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков генерал-полковник полиции Николай Аулов и депутат Госдумы от «Единой России» Владислав Резник.
Подобного рода «испанская грусть» – не новое явление для России. «Дело русской мафии» разрабатывается за Пиренеями скоро третье десятилетие. Громкие аресты прокатились в 2008 году, мишенью испанской правоохраны стали 17 человек. Но тогда за решёткой оказались, так сказать, частные лица. Зато какие: достаточно назвать Александра Малышева, Геннадия Петрова, Леонида Христофорова, Ильдара Мустафина. Все они – петербургские легенды 1990-х. Прежде всего сам Малышев, считавшийся лидером одной из крупнейших криминальных группировок Северной столицы.
Были времена, когда фирма, желавшая обезопаситься от бандитского рэкета и чиновной проверки, вывешивала на видном месте: «Ответственный за противопожарную безопасность помещения Малышев А. И.» В большинстве случаев это срабатывало. В самом начале «лихого» десятилетия «Малышевская ОПГ» контролировала в Петербурге наркобизнес (вытеснив из этой сферы закавказских конкурентов), объекты общепита и сервиса, автоперевозки и металлоскупки. Голос группировки веско звучал в питерской банковской системе. Завязалось и взаимодействие с тогдашней администрацией, прежде всего в сфере культмассовых мероприятий, требовавших совместного финансирования и управления.
Всё это кончилось примерно года с 1994-го. Лидеры оказались за границей, в Испании, не успев превратить свою ОПГ в бизнес-группу. Именно такая эволюция была характерна во второй половине 1990-х, а в начале 2000-х вместо «организованное преступное» стали говорить «бизнес-сообщество». Что же произошло и почему?
Летописцы «бандитского Петербурга» хранят память о «разборке в Девяткино». Случилось это осенью 1989-го. В ход был пущен огнестрел, что для тех времён ещё являлось большим ЧП. В столкновении сошлись «малышевские» с «тамбовскими». С того времени два сообщества жёстко между собой конкурировали.
Примерно с 1996 года «тамбовское сообщество» взяло курс на полную легализацию. Средства группировки направлялись в инвестпроекты, в городские службы, а то и на благотворительность. Ряд авторитетных бизнесменов стали депутатами Госдумы от фракции ЛДПР (не надо забывать, сколько раз Владимир Жириновский менял политические позиции и ориентации). Эта эволюция, кстати, вызвала самое серьёзное недовольство воров в законе. Несколько лет шла знаменитая «криминальная война» с группировкой смотрящего Кости Могилы, замкнутого на Деда Хасана. Воры потерпели поражение и сосредоточились на внутренней грызне. Догматичная приверженность уголовной традиции стоила жизни и Могиле, и Деду Хасану. Первый был убит в 2003 году, второй десять лет спустя.
«Малышевцы» тоже не вписались в тренд зрелых девяностых. Группировка осталась сугубо криминальной. И поэтому не устояла в конкуренции. Фокус активности переместился на юго-запад Европы. Лишь временами в России отдавалось эхо прежних времён. Например, когда в самом конце 1998 года застрелили гендиректора железнодорожной компании «Евросиб-СПб» Николая Никитина. Питерская печать отреагировала тесктами в духе «Пули в Никитина летели в Испанию». Именно там к тому времени обосновались Александр Малышев и его ближайший сподвижник Геннадий Петров.
Беспроблемно они там не жили. Уже в 1997 года «русские мафиози» попали в поле зрения испанской полиции. По теме отмывания через покупки недвижимости денег криминального происхождения. К расследованию подключился аж Балтасар Гарсон – тот, что арестовывал Пиночета. Шёл процесс медленно. Но в 2008-м взорвался с мировым резонансом. Однако через два года, в 2010-м, все они оказались на свободе, хотя и под подписками. Исполнять подписок не стали. В период с 2012-го по 2015-й Малышев и его ближайшее окружение возвратились в Санакт-Петербург. Город и страна были уже иными, никто от них ничего особенного не ждал. И эти неожидания они вполне оправдали. Тем более, что достигли как минимум предпенсионного возраста.
Интересно, однако, другое. Ещё в 2008-м, во время испанских арестов, в сообщениях настойчиво стиралась грань между «малышевскими» и «тамбовскими». Чаще использовался не первый, а именно второй бренд. Скандал закольцовывался на «тамбовской ОПГ». Что было весьма своевременно: годом раньше в Петербурге был арестован Владимир Барсуков (он же Кумарин), обвинённый в рейдерских захватах и в организации покушения на миллиардера Сергея Васильева. А Барсукова принято было считать не только «ночным губернатором Северной столицы», но и лидером «тамбовского сообщества». Именно – «тамбовского». И дабы не терять темпа, в «тамбовские» записывали самых заклятых противников.
Потом прошли суды, прозвучали приговоры. Барсуков отбывает полуторадесятилетний срок за «захваты» ресторанчика и магазинчика. По покушению на миллиардера его оправдали присяжные (на «рейдерских» процессах присяжных не было, там оказалось проще). Однако в силу феноменальной особенности российской судебной системы вердикт присяжных отменён, и суд запущен снова. В общем, испанская тема дезактуализировалась. Во всяком случае, для российской правоохраны и юстиции. В отрыве от барсуковской она особого интереса, видимо, не представляла.
И вот – снова. По поводу испанских ордеров на аресты Резника, Аулова и ещё десятка человек говорится и пишется: «использовали свои полномочия в интересах криминального авторитета «тамбовской ОПГ» Геннадия Петрова». Напомним, что Геннадий Петров – ближайшая связь Александра Малышева. Врага «тамбовских» с незапамятных времён. Что касается Николая Аулова, то в конце 1990-х он в звании полковника был одним из руководителей петербургского РУБОПа. Борьба с «тамбовскими» была тогда чем-то вроде навязчивой идеи правоохранительных органов. Их начинали искать чуть ли не по любому квартирному взлому или карманной краже. Теперь же – «в интересах авторитета «тамбовской ОПГ»…
Нет причин заранее ставить под сомнения выводы испанского правосудия относительно конкретных обвинений. Тут нужно, по крайней мере, внимательное изучение. В деле много известных имён. Например, авторитетный некогда на российском Северо-Западе Илья Трабер, занимавшийся и антиквариатом, и управлением петербургским портом, и реализацией нефти (кстати, упоминавшийся в связи с покушением на Васильева). Антон Петров, сын Геннадия Петрова, владелец ювелирного бизнеса. Но не только.
Связями Резника и Петрова, которые теперь находятся в испанском розыске, названы экс-министр обороны РФ Анатолий Сердюков, экс-премьер РФ Виктор Зубков, экс-зампредседателя Следственного комитета РФ Игорь Соболевский, да и сам действующий председатель СК Александр Бастрыкин. С чего такая плеяда? Испанские прокуроры резюмируют: «группировка интегрирована в полицейские институты России». Здесь-то и начинается самое главное.
Эта интеграция многое определяла и в политике, и в криминале. Ещё один вывод испанских правоохранителей: в интересах Петрова и его деловых партнёров производились прямые аресты. Один из эпизодов такого рода – арест… Владимира Кумарина-Барсукова в августе 2007 года. Об этом сказано в соответствующей документации. Тут точно есть, что изучать.
Но именно эти моменты в РФ не освещаются. Изящная замена названия группировки переворачивает всю суть. Потому что иначе – как говорил на московском процессе подсудимый Генрих Ягода: «На этот вопрос отвечать не буду, далеко зайдём».
Андрей Тихомиров, специально для «В кризис.ру»