Дефицит госбюджета РФ явно превысит заявленные 3%. Одновременно нарастают запасы Фонда национального благосостояния и Резервного фонда. При этом денег не хватает на самое необходимое. Остается добавить яркую неэффективность госбизнеса. Из суммы этих факторов возникает необходимость в максимально быстрой приватизации хотя бы части госактивов. Но необходимая мера обкладывается красными флажками.
Ещё в июле 2013 года правительство утвердило прогнозный план приватизации крупнейших компаний на 2014-2016 годы. Первыми в списке стояли «Росспиртпром», «Объединенная зерновая компания» и «Ростелеком». Но 2014 год спутал все карты. Плохая конъюнктура не исчезла и в 2015-м. Нынешний год тоже не добавляет оптимизма. Между тем в бюджет текущего года уже заложены доходы от приватизации ряда госактивов. В частности, речь идет о продаже пакета акций «Совкомфлота». Уже давно ходят разговоры вокруг «Роснефти», Сбербанка, ВТБ, «Аэрофлота». Между прочим, как только проносится слух о приватизации того или иного предприятия, его капитализация автоматически резко поднимается. Потом разговоры стихают, и стоимость акций снижается.
В целом задача вполне назрела. Дело даже не в срочной необходимости изыскать дополнительные денежные ресурсы. Жизнь доказала неэффективность госкорпораций и заставляет считаться с собой. Подробное рассмотрение этого вопроса достойно отдельного объёмного исследования. Остановимся на нескольких основополагающих моментах.
Идеология развития России после августа 1991 года предполагала максимально быстрый отказ государства от прямого участия в экономических процессах. Первым этапом стало образование на базе госпредприятий различных акционерных обществ. Но уже тогда под систему была заложена мина в виде госпакетов акций. Порой он доходил до 100%. Это обосновывалось или системообразующим фактором, или стратегическим значением. Подразумевалось, что по мере необходимости государство будет избавляться от «непрофильных» активов. Реально же происходило обратное. Сокращение доли госсобственности противоречило интересам правящего бюрократического сословия. Документы на приватизацию готовил всё тот же «его величество приказной дьяк», объективно в ней незаинтересованный. И он уж сумел учесть свой интерес. «Без разрешения министерства культуры нельзя, например, приватизировать цирк», – констатировал Анатолий Стреляный.
Начиная с нулевых укрепившаяся бюрократическая власть откровенно взяла курс на всестороннее укрепление и расширение госсектора. Эпопея ЮКОСа – лишь крайний вариант тенденции. Приставка «Рос-» к «-нефти», «-технологиям», «-нано» и т.д. и т.п. означала маркировку госчиновника на собственность и доход. Результат в полной мере проявился при падении цен на нефть: «Мiр обнадёжим в прессе: возможно, к февралю в промышленном прогрессе поднимемся к нулю!»
Особая ситуация сложилась с банками и предприятиями ТЭКа. Не станем сравнивать Германа Грефа и Андрея Костина. Скажем только, что статус системообразующего банка с государственным участием, наряду с обязанностями, даёт ряд преимуществ. Проще говоря, в случае нужды они всегда могут рассчитывать на государственную подпитку. По большому счету мы имеем дело с «карманными» банками, которые создавались в 1990-е годы для обслуживания конкретных бизнес-структур. Помнится, такая практика на частном уровне была признана порочной. Но у государства о порочности понятия свои.
Компании ТЭКа постоянно стараются залезть в бюджетный карман за грантами, субсидиями и докапитализациями, активно проникают в отрасли, им вовсе несвойственные. Пример из последних «Роснефти» получить в собственность Дальневосточный центр судостроения и построить там судоверфь «Звезда». На этот проект компания просит порядка 90 млрд рублей. Не своих.
При этом заметим: технологии интегрированного производства метанола на месторождении частный НОВАТЭК применил впервые еще в 2008 году, но на месторождениях «Газпрома» они так и не были реализованы. Хотя для нормальной экономической структуры очевидно, что выгоднее – производить метанол прямо на месторождении по цене 5,6 тысячи рублей за тонну, а не завозился по 35 тысяч. Зато понятно, почему капитализация «Газпрома» равна $55 млрд, зато у «Фейсбука» она превышает $250 млрд.
В целом же от 50% до 70% предприятий реального сектора и банковской системы принадлежат государству. Но государство, мягко говоря, не самый эффективный собственник и менеджер. Другое дело, что госэкономика выгодна авторитарному политическому режиму. Но существуют границы – хозяйство не выдерживает административной перегрузки. Отсюда назревший и со скрипом запускаемый приватизационный процесс.
На правительственном совещании Владимир Путин поставил очень жёсткие условия возможной приватизации госкомпаний. Государство должно сохранить контрольный пакет, запрещается кредитование покупок государственными банками, покупатель должен быть проверенным. Такие расклады фактически ставят крест на продаже госкорпораций. Тем более с учётом западных санкций и туманности на восточных финансовых рынках. В связи с этим не очень понятны заявления главы Минэкономики Алексея Улюкаева о возможности привлечения к приватизации российских госкомпаний австрийских бизнесменов.
Хотя, конечно, при нынешней конъюнктуре кто-то, может, захочет скупить российские активы за бесценок. Авантюристов хватает. Характерно, что никто толком не называют точную сумму, на которую рассчитывают продавцы.
Аркадий Орлов, «В кризис.ру»