«Чтобы устоять и сохраниться на краю бездонной пустоты» (Маша Распутина) – требуется иногда стать президентом. Других способов подчас не находится, но этот вполне эффективен. Что и демонстрирует хлопковый миллионер Патрис Талон, с прошлогодней весны глава африканского государства Бенин. Не в пример российским олигархам. Зато в пример российским чиновникам.
Мы уже писали о Талоне несколько лет назад. В связи с заговором против президента предшественника Яйи Бони. Энергичный экономист Бони принял нелёгкое наследие многолетней марксистской диктатуры, резкой либеральной шокотерапии и обычного олигархического беспредела. Он жёстко стабилизировал бюджет и принуждал местных магнатов (по большей части хлопкопромышленников, аграриев и элементарных «распильщиков») вкладываться в национальные программы. Больше всего этим был недоволен самый богатый человек Бенина – Патрис Талон.
Родился Талон 59 лет назад. В семье железнодорожника, что для тогдашней Африки было высоким социальным статусом. Учился в сенегальской столице Дакаре, стал бакалавром по физмату. Мечтал стать ещё и французским лётчиком, но не прошёл медкомиссию. Раз так, взлетел по другой вертикали.
С 1983 года Патрис Талон занялся бизнесом. Начинал с обыкновенной оптовой торговли в соседней Нигерии. Продавал сельхозпродукцию в достаточно скромных масштабах. Проявил серьёзные коммерческие способности, отмеченные в Париже. Поработал во французском транснациональном холдинге SFP. Быть бенинским предпринимателем в те времена надёжнее было под французской крышей: марксистский диктатор Матье Кереку буржуев не приветствовал, но с Парижем отношений не портил.
В 1985-м Талон основал свою дистрибьюторскую компанию Intercontinental. Продавал удобрения в странах бывшей Французской Западной Африки. Сделал на этом уже крупное состояние. Несколько лет спустя коммунист Кереку начал свою перестройку, и капиталы Талона удалось легализовать на родине. В 1990 году торговая прибыль была инвестирована в хлопкоочистительную промышленность. А с 1991-го бенинский режим перестал быть коммунистическим. Свободные выборы привели к власти либерал-реформатора Нисефора Согло.
Раскрутка пошла в геометрической прогрессии. С конца 1990-х Talon Group монополизировала хлопковый кластер, контролировала производство растительного масла, доминировала в транспортно-логистической сфере, принимала в трасты чужие ценные бумаги и направляла инвестиционные потоки. В мировых масштабах эта структура не отличалась особой крутизной. Состояние Патриса Талона не превышает $400 млн. Но для Бенина это звучит гордо.
В общем, Патрис Талон сделал бизнес-карьеру приблизительно по схеме типового российского олигарха. Только вместо нефти или металла – хлопок и масло, а вместо комсомольских НТТМ – французский холдинг.
Врождённая авантюрность характера вела Талона по-комсомольски: «С каждым днём всё выше и вперёд». Talon Group стремилась замкнуть свои производственные цепочки и финансовые циклы. Ввести работу в режим самовоспроизводящейся и самовозрастающей прибыли. В большинстве африканских стран, как и в большинстве постсоветских, для любого успешного бизнеса требуется сговор с политической властью. Контрольный пакет всего и вся всегда у главы государства. В первой половине 1990-х, при Согло, отношения были вполне позитивны. Реформатор целенаправленно стимулировал частный бизнес. В 1996 году к власти вернулся Кереку – уже не марксист, а национал-традиционалист, смиренный христианин, верный духам предков. Он несколько изменил экономическую политику. Но эти изменения опять совпали с интересами Талона: проводилось укрупнение промышленных активов, государственные финансы переплетались с частномагнатскими. Опять как в РФ – сначала государство помогает создать крупный частный капитал (первый срок Бориса Ельцина), потом сращивается с ним по олигархическому принципу (второй ельцинский срок).
Вся эта идиллия – постепенно обескровливавшая бенинскую экономику – закончилась в 2006 году. Президентом был избран Яйи Бони. Вот тут аналогии с Россией временно прервались, политика Бони скорее напоминала президентство Михаила Саакашвили в Грузии. Либеральный курс сочетался с жёсткой антикоррупционностью и дисциплинированием экономических субъектов. Любые договорённости правительства с частными компаниями заключались теперь на условиях социальных отчислений. Отказ оборачивался сильным проседанием – у Талона, например, отобрали лицензии на импорт. Такой поворот его никак не устраивал. К тому же бенинские олигархи не прошли школы «равноудаления» и понимают о себе куда больше российских.
Решить проблему первоолигарх попытался по-шекспировски. В октябре 2012 года он отсчитал два миллиона долларов, кинул их президентскому врачу Ибрагиму Сиссе и президентской племяннице Зуберат Кора-Секе – чтобы заменили в аптечке Яйи Бони лекарства на токсины. Но дальше получилось почти как у Юлиана Семёнова в «Огарёва, 6»: «Всё бы у вас сошло, Кешалава, всё. Но жив остался Налбандов. Вы остальных травили водкой, а с Налбандовым решили попробовать коньяк. А он, оказывается, в какой-то степени нейтрализует яд. Понимаете, какую промашку дали?» Тут, правда, сбой произошёл не на коньяке, а на молодой болтушке Зуберат. Которая сразу побежала к сестре хвастаться.
Заговорщиков арестовали. Кроме Патриса Талона. Он заблаговременно убрался в Париж. Бенинская правоохрана выдала ордер на его арест. Французская юстиция не находила в деле должной доказательной базы – явной виновности для европейского правосудия не достаточно, нужно ещё совпадение формальностей. Между Бони и Талоном шло интенсивное переругивание. Которое вдруг прекратилось в 2014 году. Как отрезало.
На следующий год Патрис Талон вернулся в Бенин – даже не под подпиской, а вчистую. Обвинения с него были сняты. Что бы это значило, полной ясности нет. Есть лишь предположения, связанные с президентскими выборами 2016 года.
Яйи Бони сохранял популярность, но не мог по конституции баллотироваться в третий раз. Конституция, оказывается, и в Африке конституция, обращаться с ней как в РФ там не положено. С «операциями «Преемник» тоже бывают проблемы. Бони рассчитывал передать власть премьер-министру Лионелю Зинсу, большому другу французских правых социалистов. Но консенсуса элит добиться не смог. Многих влиятельных бенинских политиков и бизнесменов эта кандидатура не устраивала. Зинсу – слишком европеец, уж не говоря – мулат. «Не бенинец, а француз», «соотечественники его не знают» – это ещё самые мягкие отзывы. Между тем, доверить продолжение своего курса Яйи Бони мог только ему.
Можно предположить, что возвращение Талона стало ценой президентского компромисса. За счёт которого Бони рассчитывал обеспечить избрание Зинсу. Если так, то попытка не удалась. Патрис Талон снова смахнул фигуры – вернувшись, он выдвинул в президенты собственную кандидатуру. Видимо, полагая, что только этот статус гарантирует его от неприятностей за доставленные другим неприятности.
Свою кампанию самый богатый бенинец построил на вопиющем популизме. Ключевые пункты: экономить народные деньги, сократить расходы на правительство, уменьшить количество министров, а главное – конституционно запретить президентам второй срок. Всё это многим понравилось. К тому же вокруг миллионера сгруппировались братья по классу, закономерно недовольные Бони. Опять, кстати, похоже на Грузию – примерно таким путём Бидзина Иванишвили со своей «Грузинской мечтой» свергал Михаила Саакашвили на парламентских выборах 2012-го.
Если в первом туре Талон слегка отстал от Зинсу, то во втором буквально его разгромил, получив две трети голосов. 6 апреля 2016 года Патрис Талон вступил в должность президента Бенина.
Первым делом он взялся за исполнение главного предвыборного обещания. Купеческое слово! Однако – вот ведь незадача – парламент отклонил конституционную поправку о единственном шестилетнем сроке (вместо двух пятилетних). Президент Талон заявил, что очень огорчён, однако смиренно склоняется перед законом и волей народных избранников. На вопрос, собирается ли он баллотироваться на второй срок, Талон промолчал.
Жёсткость экономической дисциплины не то, чтобы совсем ушла в прошлое. На предприятия группы Патриса Талона всё это распространяться перестало. Поддержавшие его предприниматели тоже на жизнь пока не жалуются. Но серьёзный бизнесмен вынужден теперь рассматривать национальную экономику Бенина как собственное предприятие. И поступать соответственно. Объявлены аж пятнадцать нацпроектов – строительство дорог, безопасность городов, социальное жильё, налаживание энерго- и водоснабжения, производство продовольствия и товаров ширпотреба. Есть даже экология и инновации, типа «бенинское Сколково». Откуда на это брать средства? Талон уже пригрозил строгими карами и учредил особый нацпроект «борьба с безнаказанностью». Короче, друзьям всё, остальным – закон Бони.
Теория такова. На практике же за прошедший год ни один чиновник к ответственности не привлечён. Зато введены президентские премии передовикам производства и культуры. Тоже возник вопрос: каковы критерии отбора? Тоже пока не последовало ответа.
Последовало другое: «Мои дорогие бенинцы! Наше коллективное сознание обязано сохранять исторические корни и извлекать уроки для будущего. Каждый должен задуматься, что он сделал вместе с руководством. Поэтому я приглашаю всех широко отметить наш национальный праздник. Свобода неотделима от ответственности. С 6 апреля 2016 года наша страна двинулась к прогрессу и модернизации под руководством моего правительства. Я остаюсь таким же преданным республике, каким был во время преследований. Уверен, вы откликнетесь на мой призыв к мобилизации. Благодарю вас за согласие принести жертвы. С Днём независимости! Да здравствует Бенин!»
Это прозвучало от имени Патриса Талона 1 августа 2017 года. Быстро же он научился.
Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»