«Суд приговорил Глущенко за убийство к тринадцати годам лишения свободы, по совокупности с прошлым наказанием суд назначил ему семнадцать лет лишения свободы в колонии строгого режима и штраф в 300 тысяч рублей», — вынесла приговор судья петербургского Октябрьского районного суда Ирина Сопилова. Так оптимистично завершился очередной суд по делу об убийстве Галины Старовойтовой.
Досудебное соглашение было основным аргументом защиты. Если не единственным
Судья Сопилова не нашла никаких оснований для того, чтобы смягчить наказание Михаилу Глущенко — организатору убийства Старовойтовой. Не повлияли на её решение ни адвокатское заявление об истечении срока давности, ни чистосердечное раскаяние убийцы, ни его слёзные просьбы о прощении. На судью не произвели впечатления и слова защитника о том, что подсудимый, проявив чудеса «гражданского мужества», назвал истинного «заказчика». И даже главный довод защиты — предварительный сговор подсудимого со следствием — возымел лишь ограниченное действие. «Уйти без дыма» (на что явно рассчитывали защита и подзащитный) не удалось.
Именно досудебное соглашение было основным, если не единственным, аргументом защиты. Кроме философии «прощения русского народа» и т.п. Всё остальное — гипертонический криз от страха перед «заказчиком», положенные ныне всем и каждому патриотические воззывы, громкий плач по убиенной — лишь для почтенной публики. Кстати, даже такое соглашение со следствием («покупка истины» по вырадению председателя СК РФ) предполагает некие условия. Глущенко был обязан не только назвать заказчика, но и дать развёрнутые показания по этому делу. А также по другим резонансным делам, в которых он принимал то или иное участие. Глущенко этих условий не выполнил.
Но нельзя сказать, чтобы государство ответило ему тем же. Есть разные варианты реализации досудебного соглашения. Михаил Иванович, вероятно, рассчитывал либо на прекращение преследования за истечением срока давности, либо на совсем уже символическое наказание, позволяющее вскоре выйти с учётом времени, проведённого в заключении с 2009 года по делу о вымогательстве. Могло быть гораздо суровее и справедливее: если бы срок за убийство Старовойтовой отсчитывался с момента вынесения приговора и плюсовался по полной. Этого тоже не случилось. 17 лет начались при аресте в 2009-м. Значит, остались 11. (А если бы в приговоре значилось 13 лет, как первоначально запрашивало обвинение, оставалось бы всего 7.) Впрочем, Глущенко ещё предстоит обвинение в кипрском убийстве 2004 года.
Однако кое-что уже сделано. Даже если сейчас Михаил Глущенко сожалеет об этом, что было бы вполне логично. Несообразные показания на Владимира Барсукова как «заказчика» даны и задокументированы. Отзови их Михаил Иванович, это вряд ли что-то изменит. Такие демарши суды приучены игнорировать. Несмотря на то, что Глущенко никак не аргументировал, для чего бы Барсукову потребовалось устранение Старовойтовой. Первоначальная версия о том, что Старовойтова в сговоре с бывшим петербургским «игорным королём» Михаилом Мирилашвили планировали захватить власть в Ленинградской области, а Барсуков им мешал, не выдержала даже предварительной проверки.
Глущенко предоставил следователям самим искать мотивы Барсукова. Таковых не обнаруживается
Как выяснилось, похожую карту собирались разыграть ещё московский следователь Олег Пипченков, начавший в 2007 году расследование так называемых рейдерских дел в Петербурге. Тогда, правда, речь шла всего лишь о Гостином Дворе, но суть была та же: Мирилашвили и Старовойтова против Барсукова. Или наоборот. Для Пипченкова разницы не было никакой, ему хотелось поскорей победоносно завершить дело любыми способами. В том числе, с помощью фальсификации дел. Для этого он привлёк Вячеслава Дрокова, Альберта Старостина, Андрея Рыбкина, Александра Баскакова, Вячеслава Энеева и Михаила Глущенко. Обсуждения велись прямо в Главном следственном управлении Следственного комитета РФ. Об этом в своём письме в Прокуратуру и СК РФ написал один из участников совещаний — Вячеслав Дроков.
После провала этой версии Глущенко замолчал, предоставив следователям самим доискиваться причин. Таковых обнаружить никак не удалось, и на суде ему пришлось разыгрывать настоящий спектакль. Оказывается, на всё он пошёл только из ужаса перед Барсуковым, не спрашивая, для чего это нужно. Конечно, с болью в сердце. И со страхом в глазах, ибо, что может быть страшнее гнева Кума? В общем, очень по-джентльменски прикрылся женщиной. После этого очень страдал. Ударился в религию. Клял себя, мучился, каялся, даже давление поднялось… Потом, правда, опустилось. До суда.
На суде поднялось снова. Когда прокурор потребовал для него 13 лет строгого режима. Невзирая на бодрый панегирик адвоката, требовавшего немедленного освобождения своего подзащитного, совершившего «мужественный поступок». В тюрьме гипертония снова быстро прошла и судебные слушания возобновились. Тоже ненадолго, поскольку прокурор, у которого тоже было время на раздумья, пришёл к выводу, что тринадцати лет маловато. Тем более, что договор со следствием предполагает и другие показания. Например, по делу об убийстве на Кипре бывшего депутата Госдумы Вячеслава Шевченко, его компаньона Юрия Зорина и переводчицы Валентины Третьяковой. В организации этого преступления тоже подозревают Глущенко. И был назван другой срок — 17 лет — и тут же вызвана другая «скорая». Последнее заседание обошлось без приступов. Видимо сработал эффект внезапности. Не дожидаясь начала очередного спектакля, судья приступила к чтению приговора…
«Больше никаких соглашений» — грозный вывод защиты. Очень мудрое решение! Хотя и запоздалое. Будь ты хоть трижды премудрый шулер и имей хоть пять козырных тузов в рукаве, затевая игру с государством, будь всегда готов к тому, что проиграешь. Особенно в РФ. «Не приближайся к дворцам»…
Ульяна Коваленко, специально для «В кризис.ру»