Международный экономический форум в Санкт-Петербурге акцентировал внимание в основном на проблемах российской экономики. Но было бы странно, окажись глобальные вопросы совсем за скобками. Да и отечественные перспективы вне мирового контекста не понять – особенности отраслевой структуры и собственности на основные активы, слабость национальной финансовой системы приводят к тому, что далеко не все решения, влияющие на наше развитие, принимаются в Москве. Впрочем, происходящее в мировой экономике идёт вовсе не по воле тех, кто принимает решения.
Капитализм неоднократно демонстрировал непредставимую для других общественных устройств гибкость, приспособляемость, способность к самообновлению и трансформации. Но базовых закономерностей его развития «никто не отменял». В том числе неизбежных — и необходимых для устранения накапливаемых диспропорций — кризисов.
Именно с «видения ситуации в глобальной экономике» и итогов саммита «Большой двадцатки» начал своё выступление российский президент. В отличие от 2008 года, когда российское руководство слишком долго успокаивало себя и граждан страны картиной «тихой гавани», сейчас говорится об упреждающей подготовке к шквалу «новой волны». Это и закладывание в бюджет следующего года 500-миллиардного фонда для первоочередных антикризисных мер, и информация о подготовке неофициального пока варианта «запасного» бюджета.
Анализ положения Владимир Путин начал с того, что «дисбалансов, а также долгов накоплено очень много». Возможно, цифры соотношения задолженности ряда ведущих стран с их ВВП косвенным образом должны были намекнуть на гораздо более благоприятную ситуацию с государственным долгом РФ. С этим связаны и кулуарные заявления в духе «ситуация в Греции не имеет ничего общего с российской».
Президентские спичрайтеры заслуживают пятёрки с плюсом за фразу: «Наряду с дефицитом финансов и бюджетов наблюдается, к сожалению, и дефицит решительных действий». Не возразишь. Но стоило только добавить: в дефиците не только решительность, но и идеи, которые должны лежать в основе действий. Характерно и продолжение: «Мы видим, как многие принципиальные и очевидные шаги откладываются из-за политических, партийных, групповых противоречий, из-за текущей внутриполитической ситуации, из-за текущей политической повестки дня в ведущих экономиках мира, а полумеры только усугубляют ситуацию». Про полумеры сказано совершенно правильно, и это подтверждается всей историей антикризисных мер 2008-2009 годов – «заливание» кризиса государственными деньгами не устранило коренных причин, породив новые проблемы.
Но ведь партийные, групповые и другие противоречия – естественное и неизбывное условие общественной жизни. Преимущество политической демократии именно в том, что противоречия проявляются и разрешаются открыто, а не «дракой бульдогов под ковром» (по известной характеристике Уинстоном Черчиллем советской внутренней политики). Опыт прошлого века, и не только в нашей стране, показал, что попытки задавить открытые антагонизмы порождают куда более страшные последствия, чем необходимость поиска общественных компромиссов.
Президент России с тревогой отозвался о положении в Европе: «Стержневые страны еврозоны пока, к сожалению, не могут остановить сползание в новую фазу рецессии. Согласие между ними по путям выхода из кризиса до сих пор не достигнуто». Может, ещё и мягко сказано. Ведь разрушение «сердечного согласия» между французским monsieur le President и германской Frau Kanzlerin в результате победы социалиста Франсуа Олланда на президентских выборах и соцпартии на парламентских, ставят под сомнение и перспективы разрешения греческого кризиса. Да и в самой Греции парламентское большинство не представляет большинства общества. А значит, и угроза устойчивости евро отодвинута, но не устранена.
«Россия считает, — заявил Владимир Путин, — что необходимы неотложные скоординированные действия для расчистки и оздоровления глобальных финансов, их жёсткая привязка к фундаментальным показателям реального сектора экономики». Опять же бесспорное положение. Вопрос лишь в том, достижимо ли это в условиях сохранения неолиберальных догматов т.н. «Вашингтонского консенсуса». А их не ставит под сомнение и сам Владимир Путин. Кстати, особая приверженность проявлялась именно во внутрироссийской экономической политике. Ещё в начале кризиса он – в то время премьер-министр РФ – предостерегал западных лидеров от увлечения национализацией и государственным регулированием вообще. Да и во вчерашнем выступлении анонсирована широкомасштабная российская приватизация — призванная, помимо прочего, подавить коррупцию, разорвав переплетения бюрократии с бизнесом. Замысел можно было бы приветствовать – если хуже знать нашу бюрократию и наш бизнес…
Встают вопросы о переориентации мировой и национальных экономик с обслуживания капитала ТНК на обеспечение более широких социальных интересов. Встают – и повисают в воздухе как типичный «разговор в пользу бедных» (в буквальном смысле). Похоже, что необходимые, перезревшие, но не изобретённые пока что решения будут вырабатываться во всё более жёстких социально-политических условиях. Век назад, при неизжитом оптимизме XIX века, можно было с радостью восклицать: «Пусть сильнее грянет буря!». Но мы-то знаем, каков мир сегодня. И знаем, что «прекрасный новый мир» будущего может оказаться пострашнее не слишком уютного нынешнего. Но знаем и другое: предоставленное самому себе, положение дел имеет тенденцию ухудшаться. А значит, будем помнить, что в китайском языке кризис обозначается иероглифом из двух частей: первая обозначает «опасность», вторая – «возможность».