7 марта 1901 года, ровно 120 лет назад Святейший правительствующий синод отлучил Льва Толстого от церкви.
Строго говоря, отлучения как такового не было. Было принято «Определение Святейшего Синода № 557 с посланием верным чадам Православной Грекороссийской Церкви о графе Льве Толстом». В котором официально сообщалось, что граф Лев Толстой более не является членом РПЦ, так как его убеждения с этим членством несовместимы. Однако российское общество восприняло это определение как однозначное отлучение Толстого. Что вызвало бурю возмущения. Вернее, две бури: одни возмущались синодом, другие ― Толстым. И те и другие засыпали писателя письмами.
Но, как мы помним, Лев Николаевич не только писал, но ещё и пахал, а потому времени отвечать всем у него просто не было. Но как человек воспитанный, он счёл своим долгом всё-таки ответить всем и продиктовал своему другу и последователю Леопольду Сулержицкому письмо:
«Не имея возможности лично поблагодарить всех тех лиц, от сановников до простых рабочих, выразивших мне, как лично, так и по почте и по телеграфу, своё сочувствие по поводу постановления Святейшего синода, покорнейше прошу вашу уважаемую газету поблагодарить всех этих лиц, причём сочувствие, высказанное мне, я приписываю не столько значению своей деятельности, сколько остроумию и благовременности постановления Святейшего синода».
Письмо это было разослано в множество газет, но ни одна из них его не опубликовала.
Пришлось Толстому браться за перо самому и отвечать всерьёз. Получился большой философский опус, в котором Толстой не только признал, что сам отрёкся от РПЦ, но и обосновал это отречение.
«То, что я отрёкся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Я убедился, что учение Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же — собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения… Верю я в следующее: верю в Бога, которого понимаю как дух, как любовь, как начало всего. Верю в то, что он во мне и я в нём. Верю в то, что воля Бога яснее, понятнее всего выражена в учении человека Христа, которого понимать Богом и которому молиться считаю величайшим кощунством».
Тут уже в бой пошла тяжёлая артиллерия ― великого писателя в той или иной форме осудили светские религиозные писатели Бердяев, Мережковский, Розанов. Особую злобу проявил Иоанн Кронштадтский, назвавший Толстого с предателем и богоотступником Иудой и сочинивший по этому случаю молитву (!) с требованием к богу «забрать с земли Льва Толстого и всех его горячих последователей». И вот этого человека советская РПЦ канонизировала в 1964-м как праведника.
Однако официально церковь эти злобные нападки не поддержала. И даже долго и упорно делала Толстому намёки на то, что готова принять его в свои объятия в любое удобное для него время.
Но Толстой был твёрд. «Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я «покаялся» перед смертью. И потому заявляю, кажется, повторяю, что возвратиться к церкви, причаститься перед смертью, я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому всё, что будут говорить о моём предсмертном покаянии и причащении, — ложь», ― писал он в дневнике.
Другое дело Софья Андреевна. Она продолжала открыто посещать церковь, водить туда детей и в тайне от мужа вела переписку с церковным начальством на предмет будущего отпевания Толстого по православному чину. Добиться этого легально не смогла. Более того, Синод издал особое постановление, запрещающее служить панихиду по Толстому: «В случае заявления о желании отслужить панихиду по рабе Божием Льве, следует осведомиться о фамилии, и, в случае, если скажут Толстой, панихиды не служить». И всё-таки графиня нашли смельчака-священника, который на могиле Толстого чин совершил.
А потом все удивляются, почему это он сбежал от неё в Астапово!
Да, Толстой не желал вернуться в лоно РПЦ. Но попытки насильно вернуть его ― уже почившего в бозе ― продолжаются. В 2010 году с такой просьбой к патриарху обратился Сергей Степашин. Видимо, как председатель книжного союза он оказался перед неразрешимой дилеммой: с одной стороны, издавать писателя-отступника не комильфо, с другой стороны, как не издавать классика? В общем по наивности воззвал к христианскому милосердию патриарха. Ответил Степашину, конечно, не патриарх, а личный путинский исповедник Тихон Шевкунов (что само по себе символично). Дескать Толстой с РПЦ не примирился и «сам себя отверг от церкви», так что ни о каком снятии отлучения речи быть не может.
С милосердием у РПЦ вообще туговато. Вспомнить хоть дело Pussy Riot. Уж кто только не просил за девушек, уж как не взывали к милосердию. Ан, нет, ведь средневековые установления Трулльского и Лаокидийского соборов об «умалении духовных основ государства» милосердия не предусматривают.
Единственным православным служителем культа, открыто вступившимся за девушек был протодиакон Андрей Кураев. И вот не минуло ещё и десятка лет, как сам он попал под церковный суд. За «хулу на церковь». Это официально. А неофициально ― за жёсткую критику РПЦ уже окончательно сросшуюся с властью. И лично патриарха, выступающего в качестве путинского подпевалы. В 2013-м Кураева исключили из профессоров Московской духовной академии, в конце декабря прошлого года лишили сана протодиакона. В нынешнем январе глава Отдела внешних церковных связей РПЦ митрополит Иларион Алфеев предупредил, что изверженный из сана Кураев может быть вообще отлучён от церкви.
«Стоишь вот на пороге, думаешь, плакать или радоваться разлуке, и тут из прежнего мирка доносится вот это», ― написал Кураев в своем блоге после последнего заседания суда. «Это» ― выступление митрополита Красноярского и Ачинского Пантелеимона: «Наши милые подростки, иначе не скажешь, настроены антигосударственно, антиисторически, штрейкбрехерски и, более того, скажу по-русски, предательски. Лучше смерть, чем сапог американский и страх. Полуголод, а то и голод ― но чтобы правда. Они не видят ничего опасного, а видят опасность в том, что государство само себя защищает в лице законов, президента, губернатора и специальных силовых структур». Вот что у них называется милосердием.