Вчерашняя встреча премьер-министра России с министром энергетики была посвящена в основном ситуации с ценами и тарифами на энергетических рынках. То, что эти тарифы обсуждаются на правительственном уровне, удивления не вызывает – они являются регулируемыми. Странно другое: для режима «ручного управления» великоват межрегиональный разброс.
При среднем по стране примерно 15%-ном росте в отдельных регионах, как отчитался глава Минэнерго Сергей Шматко, рост был «и на 30, и на 40». Очевидно, каким-то регионам повезло больше, и там рост был ниже 10%. Премьер строго указал то ли министру, то ли тарифам, что предел в 15% должен выдерживаться «в подавляющем большинстве регионов».
Министр намерен проанализировать ситуацию и повлиять на регионы, где рост тарифов был выше среднего. Непонятно только, почему такую работу нельзя было провести до установления новых тарифов?
Ещё интереснее ситуация с ценами на нефтепродукты. Формально это рынок, где ценообразование свободно. То есть в идеале цены определяются соотношением спроса и предложения. Но вместе с тем цены на бензин и дизельное топливо проявляют временами удивительную отзывчивость на заявления лиц, занимающих государственные посты. Вспоминается древний заголовок из тогда еще еженедельника «КоммерсантЪ» о председателе Моссовета: «Попов велел мясу дешеветь. Мясо не хочет!»
В отличие от мяса начала 1990-х топливо начала 2010-х оказалось куда более послушным. Стоило Владимиру Путину на совещании с представителями нефтяных компаний указать на завышенный уровень цен на заправках, как едва не на следующий день цены снизились на 3,5-4,4% (такие цифры привел на встрече с премьером министр Шматко). На зимнее дизельное топливо – даже на 8%. Правда, в последнем случае они до снижения и росли непомерно, почти догнав 95-й бензин. Наверное, кроме слов премьер-министра повлияли и санкции Федеральной антимонопольной службы, наложившей на нефтяные компании около 15 млрд рублей штрафов.
Почему цены на бензин и солярку так податливы на «уговоры»? Нет ли в таком политико-административном диктате угрозы интересам нефтяных компаний? Путин заявляет: «Цены должны быть рыночными, экономически обоснованными. У нас, как я уже говорил, нет никакой цели подрывать экономику наших нефтяных компаний, но необходимо исключить всякие спекуляции и любые корпоративные сговоры. Это на рынке должно быть исключено». Причём применительно к моторному топливу значимость уровня цен связана и с тем, что они отражаются на ценах всех других товаров — в той мере, в какой они перевозятся автомобильным транспортом.
Центральный вопрос: что вообще такое «экономически обоснованная цена»? В максимально упрощённом виде – это цена, которая позволяет производителю возместить издержки на производство товара и обеспечить «нормальный» уровень прибыли. А с другой стороны – цена, посильная для потребителя, не заставляющая его отказываться от приобретения товара. Имеет значение и степень эластичности спроса: возможно ли заменить чрезмерно дорогой товар или без неприемлемых последствий отказаться от его приобретения.
Бензин и солярка, несомненно, товары с низкой эластичностью спроса. Дело не только в том, что, судя по опросам ВЦИОМ, более половины российских автовладельцев ни при каких условиях не откажутся от пользования личными автомобилями. Ведь и большая часть общественного транспорта также перемещается двигателями внутреннего сгорания, и подавляющая часть внутригородских грузоперевозок осуществляется автомобилями. А на товары с низкой эластичностью спроса, от которых не откажешься, цены всегда повышать легче.
Второй аспект ценообразования – характер предложения. Нефтяной рынок России является классической олигополией. Количество продавцов невелико, около 90% рынка контролируются десятком крупнейших компаний. Причем компаний вертикально интегрированных, включающих в себя всю цепочку: от нефтедобычи (а в ряде случаев и геологоразведки) до хранения и сбыта. Во многих регионах нефтекомпании являются региональными монополистами. Например, в Пермском крае вы практически не имеете возможностей заправиться не ЛУКОЙЛовским топливом.
Олигопольный характер рынка облегчает не только картельные сговоры (что оправдывает принятие государственных антимонопольных мер), но и ценовое маневрирование. Крупная компания не только экономит на масштабе, но и переживёт некоторое временное снижение нормы прибыли. Особенно если останется неизменной или даже возрастёт масса прибыли.
Ещё проще сдерживать рост цен на внутреннем рынке росте экспортных цен. Такая ситуация — а именно она наблюдается сегодня – позволяет крупным нефтяным компаниям-экспортёрам компенсировать «недобор» на внутреннем рынке за счет внешних потребителей. Но соблазн переместить продукцию изнутри вовне и тем самым подтянуть внутренние цены к мировым достаточно легко парируется мерами госрегулирования. Они по силам даже слабому и неэффективному государству.
Если бы нефтяной рынок был высококонкурентным, обеспечивающим действительно свободное ценообразование, от государственного вмешательства стоило бы воздерживаться. В условиях олигополий и локальных монополий альтернативой могло стать общественное регулирование: соглашения между производителями и объединениями потребителей. Но первые не склонны к добровольным компромиссам, а вторых в сколько-нибудь заметных масштабах у нас просто нет.
Остаётся государственное регулирование, которое мы и наблюдаем. Единственно, что в таком случае от государства хотелось бы не разовых кампаний с сильной «пиар- составляющей», а более систематичной и продуманной работы.