За бурными событиями минувших выходных прошло практически незаметным первое заседание Совета по сохранению и развитию территорий исторического центра Санкт-Петербурга. А между тем, назвать его можно знаковым — как обычно, начало дела определяет дальнейший ход. Воплощение в жизнь программы развития территорий «Конюшенная» и «Северная Коломна — Новая Голландия» начнётся с заграничного экскурсионного тура группы смольнинских чиновников.
Закон «О сохранении исторического центра Санкт-Петербурга и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» вызывал большие сомнения с момента рождения. Хотя бы потому, что готовился в глубочайшей тайне. До опубликования о его содержании не знали даже депутаты городского ЗакСа. А узнав, были весьма озадачены. Программа не предусматривает участия в процессе сохранения ни депутатов, ни самих горожан. Для них прописано только неукоснительное и очень быстрое (две недели) исполнение решений чиновников — «о проведении и финансировании капитального ремонта, реконструкции многоквартирного дома или работ по сохранению объекта культурного наследия». В переводе на обычный язык это означает условно-добровольную депортацию жителей центра на окраины. Или в так называемый маневренный фонд (тоже на выселках). Возвращение назад не гарантировано никому.
Обсуждение проекта с депутатами всё-таки прошло. Но это мало повлияло на его содержание. Точнее, никак не повлияло. Альтернативный план Бориса Вишневского был отвергнут — как не содержащий «принципиально новой руководящей идеи». Хотя глава КУГИ Мария Смирнова, под руководством которой осуществлялась подготовка проекта, туманно намекнула, что-де когда-нибудь можно обсудить вопрос о создании неких специальных комиссий, чтобы, не доводя до суда, решать спорные вопросы с собственниками помещений. На предложение Михаила Мильчика, заместителя председателя Совета по сохранению культурного наследия (ССКН), обсудить вопросы с ССКН Полтавченко ответил категорическим отказом. По его словам, все обсуждения будут проходить только в рамках Совета по сохранению и развитию территорий исторического центра.
То есть определять, какие именно здания требуют перестройки, реставрации или сноса, будут лишь чиновники. Вероятно, с этим и связано их решение отправиться в загрантурне. По трём европейским городам — Гамбургу, Дрездену и Праге. Именно в рамках реализации программы. Для получения практического опыта.
Какого опыта чиновники собираются набраться в Праге, сказать сложно. Вряд ли они планируют изучать практические вопросы исторической реставрации и консервации. Ведь не им же мастерками и шпателями проходиться по стенам домов. Это дело профильных специалистов. У которых вполне достаточно уже имеющегося опыта. Если же самим чиновникам недостаточно знаний для того, чтобы руководить теми, кто знает, как и что делать – зачем такие чиновники вообще?
Гамбург и Дрезден, как заметил председатель питерского отделения ВООПИиК Александр Марголис – города, аутентичного исторического центра не имеющие. Оба во время войны были практически полностью разрушены. Послевоенные руины окончательно исчезли в Гамбурге лишь в конце 1960-х. Город восстанавливался по новому плану, и новые здания не имеют ничего общего с довоенными постройками, определявшими когда-то историческое лицо города. В Дрездене восстановление центра заняло сорок лет, на одной из его центральных площадей — Ноймаркте — по сей день ещё пытаются реконструировать здания, характерные для облика площади в прошлом.
Или чиновники предполагают проделать в центре Петербурга нечто подобное тому, что семь десятилетий назад совершили союзники в Германии. Иначе как объяснить любопытный подсчёт Михаила Мильчика — в законопроекте слово «реконструкция» встречается 10 раз, «снос» — 8 раз, «капитальный ремонт» — 6 раз, а «реставрация» только единожды. Термин «консервация» вообще не использован ни разу.
Очевидно — и об этом не устают напоминать специалисты, — что центр нужно реанимировать. Но столь же очевидно, что это невозможно, лишив его жителей. Обычных жителей — классических петербургских бабушек и не менее классических местных пьяниц. Если же заполнить город чистенькими и благообразными велосипедистами, представителями так называемого креативного среднего класса, то это будет некий образцово-показательный музей под открытым небом. Мёртвый и безликий.
Есть тому в России печальный пример. Лет двадцать назад уездный городок Мышкин неожиданно начал превращаться в чуть ли не международный туристический центр. Один энтузиаст смог вдохновить сограждан на возрождение родного города. И в Мышкин поехали чуть не со всех концов света — посетить музей мышей, музей валенок, музей ретро-авто, музей старинных механизмов, музей ремёсел, музей водки, музей чего угодно… Чиновники благосклонно отнеслись к инициативе и взяли её в свои руки. С тех пор в городе открылось несколько гостиниц, отворились двери восстановленных церквей (как же без этого?), появилась масса магазинов и лавочек. И всё. Поток туристов постепенно спал, теперь некоторые теплоходы проплывают мимо мышкинской пристани ночью, не останавливаясь. Этим летом в городе закрылся единственный роддом — в целях оптимизации. Рассказывают, что теперь некоторое оживление в Мышкине можно наблюдать лишь в самый разгар туристического сезона. В остальное время жители впадают в спячку — пустынные улицы, запертые двери. Лишь вдали мигают огоньки в домах работников газпромовской газокомпрессорной станции, но это почти отдельная городская агломерация.
Конечно Петербург не Мышкин. Но тенденция та же. С того момента как градозащита перестала быть делом только гражданского общества, она превратилась в некую официальную программу, которой можно вертеть как угодно. Чиновники разного ранга используют её по своей личной надобности. Кто как сумеет.
Разумеется, город не умрёт. Неравнодушных петербуржцев всё-таки больше, чем равнодушных функционеров. Но отдельные выступления даже самых знаменитых граждан, заявления самых уважаемых депутатов, акции и пикеты самых яростных градозащитников не переломят ситуации, пока сами горожане не примут на себя ответственность за судьбу своего города.