Две недели Германия переживает политический шок. Мрачная история неонацистской триады, 13 лет шедшей по трупам, высветила теневую сторону немецкой политики. Яростный правоэкстремизм, опирающийся на известную традицию. Сомнительные методики спецслужб, неожиданная беспомощность правоохраны. Глубокие социальные корни и высокая степень социальной опасности правого радикализма. Все это вышло наружу после ареста Беаты Чепе и разоблачения группировки NSU. Отчасти даже оттеснив на второй план финансово-экономические потрясения.
Убивать, чтобы умереть
В 1998 году Беате Чепе было 23 года. Жила в восточногерманском городе Йене. В семье ссоры, работы не найти (впрочем, не очень и искала). Казалось, что жизнь не складывается. Девушки бывают склонны к подобным скоропалительным выводам и к поиску виновных в таком безобразии. Беата проводила время за моделированием компьютерных игр, позволяющих отправлять негодяев не куда-нибудь, а в концлагерь.
Под стать ей были и два молодых друга, 25-летний Уве Мундлос и 21-летний Уве Бенхардт. Оба безработные, что вообще-то неудивительно – в землях бывшей ГДР безработица выше среднегерманской, перекосы планового хозяйствования ульбрихтовско-хонеккеровских времен сказываются по сей день. Парни тоже быстро решили для себя, кто во всем виноват. Старший Уве демонстрировал инициалы Гитлера на номере своего автомобиля, младший вывешивал антисемитские чучела.
Обоих Уве уже нет в живых. Они покончили с собой, когда вокруг сомкнулось полицейские кольцо. Смертной казни в ФРГ нет, но спрос за десяток убийств, полтора десятка ограблений и полдесятка терактов предстоял жесткий. Оба предпочли «эсэсовскую Валхалу» прозаичной европейской тюрьме. Их Валькирия поступила рациональнее: 9 ноября Беата Чепе сдалась полиции. Ей предстоит суд и грозит 10 лет тюрьмы – это минимум, если она пойдет на соглашение со следствием и расскажет все, что знает.
Свою организацию Чепе, Мундлос и Бенхардт назвали «Национал-социалистическое подполье» (в немецкой транскрипции – NSU). Идеологической оригинальности и масштабности политического мышления они не проявили, задачу поставили тупо: очищать германскую землю от понаехавших там. Убили восьмерых турок и грека. Ради этого прокатились по всей стране, от Мюнхена до Ростока. Отметились, кстати, и в Нюрнберге. Эти убийства впоследствии назвали «денерными» – жертвы были обычными торговцами бараниной…
Четыре года назад NSU вышла на новый уровень. Для атаки на государство был избран город Хайльбронн. Погибла сотрудница полиции Мишель Кизеветтер. Вся эта деятельность, как водится, требовала основательной материальной подпитки. Поэтому закономерно, что объектами интереса NSU стали отделения банков. Такие налеты удались аж 14 раз, причем Мундлос и Бенхардт обходились бейсбольными битами. Их и применять-то практически не приходилось – сотрудники и охранники дисциплинированно сдавали деньги. Уходили грабители на велосипедах, деньги сдавали Беате в жилом фургоне. При таком обеспечении правопорядка, оперативности правоохраны и неотвратимости наказания поневоле отдаешь должное немецкому законопослушанию.
Наци-подпольщики оставили видеоролик, в котором взяли на себя ответственность за взрыв в Кельне 2004 года (ранены 22 человека). Следствие предполагает, что и взрывы на берлинском еврейском кладбище, в дюссельдорфском метро, на исторической выставке в Саарбрюкене были делом рук NSU. Последний эпизод, расследуемый по делу – убийство турецкого торговца денерами, – относится к началу текущего месяца.
Трупы Уве Мундлоса и Уве Бенхардта были обнаружены 4 ноября в пригороде города Айзенах. По всей вероятности, после неудачного (наконец-то) налета на банк они решили покончить с собой, не дожидаясь ареста. Можно предположить, что перед глазами у них были немеркнущие примеры. Тем временем в городе Цвиккау Беата Чепе поджигала недавнее общее жилище. Помещение выгорело наполовину, полиции досталось немало вещдоков, включая пистолет, из которого убивали иммигрантов. 13 ноября получили огласку видеозаписи с признаниями в терактах и убийствах. В тот же день полиция Ганновера задержала четвертого участника неонацистской банды. Он, правда, пока не уличен в силовых акциях, действовал на подхвате: давал пользоваться своими документами, арендовал жилые фургоны, включая тот, откуда вышли на убийство Мишель Кизеветтер. Ожидаются новые аресты, мало кто верит, что в банде состояли всего четыре человека.
Силовики решают, кто из них виновней
«Меньше слов, больше дела» – так звучал девиз NSU. Этот принцип Беаты и ее молодых людей был хорошо известен Федеральной службе защиты конституции (BfV). Именно этот факт особенно шокировал немецкую общественность: компетентные органы давно и плотно следили за террористами. Но эта слежка не мешала неонацистским убийцам мало говорить и много делать.
Чепе, Мундлос и Бенхардт попали на учет BfV в том же 1998 году. Тогда они примыкали к «Тюрингскому обществу защиты родины» (THS), ультраправой группировке, отметившейся взрывом в Йене. В гараже Беаты был проведен обыск, найдено оружие, взрывчатка, нацистская литература. Тогда-то Беата со своими Уве и ушла в подполье. Через пять лет правоохранители практически перестали их искать. Зная при этом, о ком идет речь и чего от этих троих можно ожидать.
Германские СМИ прямо утверждают: некто в BfV сознательно покрывал группировку. Заявления не то чтобы совсем голословны. Депутат бундестага Ханс-Петер Уль – кстати, не левый, а правый соратник Ангелы Меркель – сообщил, что в недожженной квартире в Цвиккау нашлись специальные паспорта, какими BfV снабжает осведомителей. Это проясняет легкость, с которой подпольщики перемещались по стране. Выяснилось также, что осведомитель BfV, засланный в группировку, сам настолько проникнут соответствующей идеологией, что получил кличку Маленький Адольф. Присутствуя в непосредственной близости от совершаемых убийств, он ничего не предпринимал для их предотвращения. (Свою нерасторопность объяснял начальству бытовыми казусами – типа увлеченного просмотра на ноутбуке эротических сайтов именно в критический момент.) Правый радикализм сотрудника Службы защиты конституции – само по себе ЧП. А тут еще явное попустительство, если не соучастие.
Этим скандал в спецслужбе не ограничился. Выяснилось, что внештатный информатор BfV Тино Брандт был не кем иным, как основателем той самой THS, откуда начался боевой путь NSU. Брандт долго работал на Службу защиты конституции, информировал о неонацистах, получил в общей сложности 200 тысяч марок – евро тогда еще не ввели – и использовал этот заработок для создания своей неонацистской организации! Часть денег он вложил в шоу- и издательский (соответствующего профиля) бизнес. Прибылью делился с NSU. Получается, Служба защиты конституции невольно финансировала неонацистскую банду.
В 2001 году Брандт запалился в качестве агента. К тому времени он наладил тесный контакт с легальными праворадикалами – Национал-демократической партией Германии – и стал членом земельного руководства НДПГ в Тюрингии. Комментаторы оценивают ситуацию однозначно: неонацист успешно решал свои вопросы, манипулируя спецслужбой и направляя государственные средства в распоряжение антигосударственной организации.
Случай, кстати, не первый: несколько раньше в той же Тюрингии сексот Томас Динель употребил 25 тысяч марок, полученных от BfV, на издание неонацистской литературы. Сам он превратился в заметную политическую фигуру праворадикального лагеря, а начальник тюрингской BfV Гельмут Ревер со скандалом ушел в отставку. Теперь его преемник Томас Зиппель вынужден оправдываться за новый провал. Делает он это не слишком оригинально – переваливает вину на предшественника («в делах царил хаос») и на полицию («мы дали наводку на обыск»). «Если Служба защиты конституции публикует раз в год довольно пустой отчет, это ограничивает возможности полиции, – отвечает руководитель профсоюза немецких полицейских Райнер Вендт. – Возникает впечатление, что спецслужбы считают себя настолько тайной организацией, что даже между собой не обсуждают, что у них происходит».
Метаморфозы немецкой национал-демократии
Даже из вышеприведенного краткого описания возникает картина фантастического бардака, особенно невероятного именно для Германии. Причем повлекшего кровавые последствия. При этом в ФРГ такие вещи не могут спуститься на тормозах. Разгорелся скандал общегосударственного масштаба.
Министр внутренних дел ФРГ Германии Ханс-Петер Фридрих потребовал от BfV объяснений. Министр юстиции Сабина Лойтхойссер-Шнарренбергер поставила в порядок дня реформу Федеральной службы защиты конституции. Правда, ее предложение смотрится довольно странно: поскольку почти все информаторы в праворадикальных структурах сами убежденные наци – отказаться от них вообще. Десять дней назад этот вопрос обсуждала специальная комиссия бундестага. Возглавляет комиссию парламентский секретарь социал-демократической оппозиции Томас Опперманн. СДПГ не преминула использовать скандал вокруг неонацистской банды в политической критике кабинета Меркель. Консервативно-либеральное правительство упрекают в косвенном попустительстве. В частности, Опперманн потребовал официального запрета деятельности НДПГ.
Праворадикальная Национал-демократическая партия легально действует в ФРГ без малого пятьдесят лет. Основал ее обер-лейтенант вермахта Адольф фон Тадден. Национал-демократы формально признали конституцию ФРГ и этим оградились от запрета. В программных установках партии нет прямой апелляции к Рейху, культа расы, призывов к войне. Есть примат национальных интересов, ориентация на традиционные германские ценности, ярый антимарксизм, социальный популизм простого бюргера, противостоящего чиновнику и магнату. Но не этими идеями НДПГ привлекает избирателей хотя бы на земельных выборах (в бундестаге партия не представлена). Реальный отклик находит антииммигрантская риторика, напоминающая французский НФ или российское ДПНИ. Место арабов, негров, кавказцев и среднеазиатов в пропаганде НДПГ занимают в основном турки. Между прочим, лидер НДПГ Удо Фойгт в августе 2008 года поддержал Россию в войне с Грузией.
НДПГ консолидирует вокруг себя другие праворадикальные группировки – республиканцев, народников, Немецкий социальный союз. И молодых уличных отморозков, называющих себя «новыми штурмовиками». Они нападают на гастарбайтеров, дерутся с анархистами и чегеваристами. По сводным данным BfV, в Германии насчитывается более 9 тысяч ультраправых, замеченных в применении насилия. Считается, что второе дыхание немецкому правому экстремизму придало два десятилетия назад присоединение ГДР. «У нас таких несколько сотен, мы их знаем по именам, – говорили сотрудники BfV, предвидевшие грозный всплеск. – А там это скрыто в душах». Надо отметить, та же NSU действительно возникла на территории, входившей в состав ГДР.
Впрочем, встречались порой типы и в «старой» ФРГ, и в Западном Берлине. Достаточно вспомнить знаменитую «Военно-спортивную группу Гофмана». Или террориста Эккехарда Вайля, 41 год назад стрелявшего в советского солдата у Тиргартенского мемориала, а потом громившего еврейские дома в Австрии. Они ведь тоже никуда не делись. Тот же Вайль по сей день проходит в картотеках BfV как неонацист непробиваемо убеждённый и потому особо опасный. Можно представить, сколь благодарную аудиторию встречают такие, как он и Гофман, среди таких, как Беата с её Уве.
Германская юстиция заострена против ультраправой тенденции. Такова сознательная государственная политика. Проводится она весьма последовательно. Ещё в аденауэровские времена, власти запретили, например, Союз немецкой молодёжи. Призывавший защищать обретённую немецкую свободу от сталинского режима и его агентуры. Доктору Паулю Люту не помог ни яростный антикоммунизм, ни даже выступления против неонацистов. Оказалось достаточно участия бывших эсэсовцев (вместе с бывшими коммунистами), штурмового формирования, подпольного этажа и получения американских денег. Закон есть закон.
В ФРГ активно внедрялся комплекс немецкой вины, принцип «никогда больше!». Надо признать, в этом направлении работала и государственная пропаганда ГДР с ее лозунгами «народа-антифашиста». Но национал-социализм возник не просто потому, что так захотелось Адольфу Гитлеру. Он был чудовищно извращенным ответом на реальные вызовы трудной эпохи.
Непроста и эпоха нынешняя. Социальные технологии перерастания радикализма в экстремизм известны России не хуже, чем Германии. Но у каждой страны своя специфика. Определенные тенденции современного германского общества не дают погаснуть подземному коричневому огню. Претензии централизованного чиновничества, сросшегося с огосударствленным финансовым капиталом, порождают разнородные ответы. В том числе извращенные. NSU тоже появилась не только по желанию девушки с трудным характером и двух будущих самоубийц.