Думский закон о партиях утвержден Советом Федерации. Наверняка дело не станет за президентской подписью. Количество заявок в Минюст уверенно приближается к сотне. Большинство из создаваемых структур – «партии по приколу» вроде «Субтропической России», «Добрых людей» или «Против всех». Но возникает и политический костяк, завязанный на реальные интересы. Политический расклад усложняется. К этому процессу стоит присмотреться еще раз. Эксперты уже отвели роль новых фаворитов левым и партии Михаила Прохорова.
Вращение впятером
Еще недавно электорат делился на три неравные части – лояльных путинцев (среди которых выделялись «единые» и «справедливые»), ностальгистов-зюгановцев и жириновцев. Остальные жались к краю, привыкая к положению вечных аутсайдеров. Систематическую оргработу мало кому удавалось наладить. Прежний закон с его завышенными требованиями загонял внепарламентских оппозиционеров в политическое гетто.
ЛДПР с 1990-х де-факто ассоциировалась с теневыми структурами. С другой стороны, жесткая риторика бессменного лидера привлекала симпатии нижних чинов МВД и маргинализированных слоев – возникал парадоксальный электоральный сплав. КПРФ традиционно считалась «партией пенсионеров» и отставных функционеров КПСС. Но объективно она представляла также интересы крупных массивов ВПК, наименее приспособленных к новым экономическим условиям. Кроме того, еще с 1992-го проходила информация об участии в воссоздании компартии крупных банковских структур – лозунги «восстановления Союза» интересовали с точки зрения экспансии на сопредельные финансовые рынки.
«Единая Россия», как известно, представляла конгломерат чиновничества и околовластного бизнеса. «Справедливая Россия» ориентировалась в принципе на те же слои, однако отжатые на периферию административно-коммерческого сектора. «Яблоко» обладает имиджем партии интеллигенции. Так сложилась формула «3+2».
По краям оставались леворадикалы, правонационалисты, либералы и социал-демократы. Нельзя сказать, чтобы они совсем не представляли ничьих интересов и не обладали никаким организационным потенциалом. Представляли и обладали – но не более чем в потенции. Большая зачистка политического поля, проведенная в 2000-х, рассредоточила электорат мелких идеологических тусовок по пяти кардинальным направлениям. Националисты охотно голосовали за Жириновского. Леваки всех мастей, критикуя Зюганова за оппортунизм, отдавали ему предпочтение. Умеренно левые вынужденно поддерживали СР. Левые либералы голосовали за «Яблоко», правые – за ЕР.
Что будет теперь? Эксперты склонны распределять нынешних новичков по трехчленному принципу: правые (консерваторы-националисты), левые (социалисты и социал-демократы), либералы. И соответственно выстраивать схемы социальной привязки.
Миллионы и миллиардер
Либеральная часть партийного шлейфа в основном представлена касьяновско-немцовским ПАРНАСом, «Солидарностью» (название, вызывая польские аллюзии, дезориентирует общественность – практически ничего общего с легендарным профсоюзом у этого движения нет), партией Михаила Прохорова и партией Андрея Богданова. Первые две олицетворяют левоцентристские настроения в либеральном сообществе. Они распространены в среде т. н. креативного класса, офисной молодежи и, если воспользоваться марксистским сленгом, отчасти в средней буржуазии.
Партия Прохорова потенциально выражает политические установки крупного капитала, готового эмансипироваться от государства. Тенденция эта пока в основном умозрительная. Кроме самого Прохорова, предпринимательская верхушка еще не выдвинула адекватных фигур. Для российской буржуазии самостоятельные политические действия вообще исторически не характерны.
Однако ситуация в обозримые сроки должна измениться. Бюджетное перенапряжение вынуждает ускорять приватизационные процессы. Налицо грандиозный парадокс: государство не желает выпускать собственность и экономический контроль, магнаты не желают выходить из-под государственной опеки – однако кризис, как война, не спрашивает. Волна вот-вот обрушится, и свободное плавание крупному бизнесу волей-неволей предстоит. А экономическая самостоятельность неизбежно скоррелируется с собственными политическими проектами. Из которых прохоровский наиболее перспективен.
Партия бизнес-элиты совсем не обязательно должна быть малочисленной. Крупный капитал зачастую имеет общественную поддержку. Почетная «бронза» Прохорова на президентских выборах – серьезная на то заявка. Возможно, наконец реализуется не задавшийся в 1990-х проект «партии Чубайса», в которой продвинутый крупный капитал сомкнется с многомиллионной мелкобуржуазной базой.
На это работает и намечающийся раскол во властных верхах. Бюрократические группировки, которым предстоит осуществлять новый этап приватизации, а также финансовые менеджеры начинают теснить кураторов госкомпаний. Руководящая силовая фракция также неоднородна. Либеральные тенденции могут совершенно неожиданно пробудиться в недрах ФСБ или ФСКН. Но, похоже, эти процессы опережают становление «партии одного миллиардера», до сих пор не придумавшей названия и не выдвинувшей ни одного лидера, кроме самого Прохорова, и держащегося особняком Евгения Ройзмана.
Скорее всего, именно для заблаговременной нейтрализации таких перспектив Андрей Богданов реанимировал Демократическую партию. Его роль в партийной многоголосице усматривают в умножении сущностей. Ряд брендов перехвачен именно людьми Богданова – с целью элементарной перепродажи. Для того же, в частности, регистрируется «Союз правых сил» и несколько партий-фейков, перехватывающих возможные варианты названия прохоровской партии. В этом смысле Богданов, кроме своих персональных интересов, представляет лишь кремлевских политтехнологов.
Культурные революционеры
Крайне правый фланг разгроздился множеством проектов. Выделяются – точнее, целенаправленно распиариваются – кластеры монархических и казачьих организаций. Пошла в рост «Самодержавная Россия» Дмитрия Меркулова, созданная немногим более года назад. Впечатляет одним своим названием «Народная казачья консолидация противодействия чиновникам, нарушающим законы, Конституцию и природные права казаков на самоорганизацию и самоуправление «Союз казачьих формирований РФ». Таких организаций много, а будет, вероятно, еще больше. Хотя бы для искусственной разрядки националистической напряженности.
Если с казачьими партиями все ясно, то монархистам не на кого опереться. Слой традиционалистски мыслящих людей исчезающе мал, социально неструктурирован и с серьезными экономическими интересами не связан. Резерв поддержки не исключен, правда, от некоторых влиятельных деятелей РПЦ. Но только по согласованию с властями, если таковое будет достигнуто. Державно-монархические тенденции по-настоящему выражаются другими силами. Которые вовсе не стремятся провозглашать себя монархическими.
Несколько более вразумительным следует признать проект национал-демократов Константина Крылова и Владимира Тора. Но и у них, не говоря о более радикальных националистах, электоральных шансов немного. Существовать им позволят, но развернуться не дадут. Экономические же структуры, которые проявят интерес в этом направлении, будут жестко предупреждены.
Особняком стоит Народно-трудовой союз – организация по сути крайне правая, но без авторитарных и шовинистических мотивов. НТС делает упор на социальные аспекты в духе европейского корпоративизма 1920–1930-х годов. Бренд «старейшей в России антикоммунистической организации» с романтичными подпольными аллюзиями автоматически привлекает общественное внимание. Налицо здесь и новые политические фигуры – казанский врач Марат Нуруллин, курганский менеджер металлургического бизнеса Владимир Беляшов, пермский предприниматель Валентин Мурзаев. Идеологически НТС в чем-то близок к национал-демократии, по политическим установкам отчасти напоминает партию Прохорова, но при этом обладает четким собственным лицом: солидаристской идеологией и корпоративистским проектом.
В Петербурге организация, возглавляемая Станиславом Бусыгиным, заявила о себе рядом публичных выступлений и сотрудничеством со свободными профсоюзами. Курс на создание гражданских ячеек ориентирован на социальное укоренение. Партийное развертывание НТС позволит рассчитывать на часть электората ЛДПР, нацдемов и прохоровцев. Особенно в контексте совпадения корпоративистских установок с практическими нуждами негосударственных бизнес-сообществ.
Левый фланг и прокоммунистический сегмент отметились «Другой Россией» Эдуарда Лимонова и «РОТ-ФРОНТом» Сергея Удальцова. Стоит ли напоминать, что нынешний социал-демократ Удальцов буквально вчера считался махровым сталинистом, а лимоновская партия снискала репутацию рассадника экстремизма? Получается, медведевская либерализация уже приносит плоды в плане окультуривания революционных радикалов. Эти партии могут рассчитывать на частичные симпатии в кругах активной молодежи, особенно студенческой и преподавательской. В этом их сила и одновременная слабость.
Пятерку побеспокоят
Остальные участники партстроительства очень малочисленны и особого интереса избирателей не вызывают. Даже партия «Против всех» Григория Аскетова и Дениса Чубарова. Реальной силой была в 1990-х Аграрная партия. Но нынешняя организация Василия Крылова, собранная из остатков прежней АПР, вряд ли сможет выразить интересы «сельхозоппозиции». Поскольку представлена теми, кто в свое время превратил партию из филиала КПРФ в филиал ЕР.
Значительная часть электората, привычная в формуле «3+2», надолго сохранит инерцию. Но уже сейчас можно констатировать появление новых политических субъектов – прежде всего Прохорова и другороссов. Возможно, присоединение Алексея Навального к правому проекту даст электоральный шанс национал-демократам. Перспективы, скажем, НТС зависят от успеха его же стратегии выстраивания корпоративных ячеек, смыкающих бизнес-структуры с профсоюзами.
Но главный вывод из происходящего не обрадует никого из ведущей партийной пятерки. Как только шлагбаум оказался поднят, классические идейные установки тут же подверглись смещению. Те, кто готов голосовать за Прохорова, Навального или лимоновцев, одинаково равнодушны – если не враждебны – к прежнему парламентскому меню.