В Папуа – Новой Гвинее подавлен военный мятеж. Казалось бы, напрашивается вопрос: ну и что? На фоне революционных переворотов и гражданских войн близ Европы неудавшийся путч на стыке Индонезии с Меланезией представляется не самым важным из мировых событий. Однако к происходящему стоит приглядеться. Хотя бы потому, что одна из ведущих политических партий страны (в свое время она была правящей) называется «Единая Папуа – Новая Гвинея».
Мятеж отставного полковника Яуры Сасы начался 26 января. Три десятка военных объявили об отстранении главнокомандующего Фрэнсиса Агви и потребовали восстановить во главе правительства бывшего премьер-министра Майкла Сомаре. Однако поддержки они не получили. Полиция быстро произвела серию арестов, после чего премьер Питер О’Нил объявил о подавлении путча. В ночь на воскресенье сдался под арест Саса.
Прошлым летом патриарх папуасской политики Майкл Сомаре, несколько месяцев находившийся на лечении в Сингапуре, был отрешен от должности. На его место заступил министр финансов Питер О’Нил. Правительство являлось коалиционным. О’Нил принадлежал не к Национальному альянсу Сомаре, а к Народному национальному конгрессу. Поэтому его назначение имело признаки партийного переворота. Сомаре и его сторонники протестовали и получили поддержку Верховного суда. Тогда в пользу О’Нила вмешался генерал-губернатор Майкл Огио, представляющий формального главу государства – ее величество Елизавету II (Папуа – Новая Гвинея входит в Британское Содружество). Сторонники Сомаре попытались действовать иначе – тоже пока безуспешно.
Папуа – Новая Гвинея – сравнительно молодое государство. Независимым оно стало 36 лет назад. Европейская колонизация началась здесь в 1880-х годах (до того эта земля, жившая в неолите, привлекала внимание лишь таких людей, как Миклухо-Маклай). Западная часть индонезийского острова Новая Гвинея принадлежала Голландии. Восточную, которая и стала Папуа – Новой Гвинеей, поделили британцы и немцы. В ходе Первой мировой войны германская колония была занята англо-австралийскими войсками и передана Австралии. Независимость Папуа – Новой Гвинее австралийцы предоставили лишь осенью 1975-го.
Первым премьер-министром стал журналист-культуролог Майкл Сомаре, ранее возглавлявший местное самоуправление. Он четырежды возглавлял правительство, а в перерывах между своими премьерствами занимал иные министерские посты. Страна знает его как несомненного «отца нации». В своей политике Сомаре руководствовался принципом «Не навреди», стараясь по возможности сохранять традиционные папуасско-меланезийские структуры (тому способствовали и его этнографические пристрастия) и поддерживать устойчивые связи с Австралией. Эти связи приняли форму покровительства Канберры. Австралийцы ежегодно предоставляют субсидии более чем в $300 млн – 80% деньгами, остальное натуральным продуктом, при необходимости шлют силовиков. Так, с помощью австралийского спецназа удалось удержать в составе Папуа – Новой Гвинеи восставший остров Бугенвиль. В десятилетней войне погибли 20 тысяч человек, острову была предоставлена автономия, сепаратистский мятеж назревает снова.
Неизбежно болезненные и конфликтные реформы Сомаре старался откладывать на будущее. В результате страна, располагающая немалыми ресурсами энергоносителей и цветных металлов, экспортирующая нефть, медь и золото, остается 126-й по объему ВВП. Пятая часть бюджета формируется австралийскими субсидиями. Четверть населения безработные, 85% живут натуральным хозяйством. Социальные структуры папуасских деревень не очень изменились со времен Миклухо-Маклая. Власть старейшин и право обычая порождают «сельские суды» и «народные казни» колдунов и ведьм. Искоренение мракобесных традиций ставит себе в приоритет каждое следующее правительство в Порт-Морсби, но кардинальных перемен пока не отмечается. Тот же Сомаре брался за это четырежды, но всякий раз останавливался: особый путь, особая духовность…
Заботясь о преемственности особого пути, власти тормозили экономические преобразования. Отсюда низкий уровень инфраструктуры, блокирующий не только обрабатывающую промышленность, но и разработку месторождений. Железных дорог в стране нет, автомобильные доступны не каждый сезон, постоянные транспортные коммуникации отсутствуют даже между крупными городами.
Попытки изменить положение предпринимались во второй половине 1990-х и в начале 2000-х. В столичной элите сформировалась группа молодых реформаторов во главе с финансистом Мекере Мораутой. В 1999 году Мораута возглавил правительство. Он пытался развивать частное предпринимательство, инвестировать инфраструктурные проекты. Три года спустя ему пришлось уйти. К власти вернулся Сомаре.
Незавершенность реформ создала ситуацию «двух народов». Произошел отток молодежи из сельской местности в города. Особенно в столицу Порт-Морсби, которая стабильно удерживается в первой десятке самых криминализированных городов мира. По уровню преступности, коррупции, бандитского и полицейского насилия Папуа – Новая Гвинея занимает места, обратно пропорциональные низким показателям экономического развития.
Парни, вырвавшиеся из-под патриархальной опеки деревенских старейшин, формируют кадры рэсколизма – криминальной субкультуры типа сицилийской мафии, китайских триад или российских ОПГ. Слово rascol на местном наречии означает бандита, но по эмоционально-смысловому наполнению не носит негативной окраски. К полицейским в этой стране относятся куда хуже. Кровавого беспредела и грабительской коррупции в участках больше, чем на хазах. Зачастую люди даже специально обращаются к рэсколам с просьбой защитить от правоохранителей. Некоторые города соглашаются платить рэсколам, чтобы избавиться от государственных налогов и полицейских поборов. Рэскол-сообщества «Бомай», «Бригада 585», «Красные дьяволы» ведут против полиции нечто подобное гражданской войне.
Их экономика строится на неформальной охране, автоугонах и наркоторговле. Международные связи устанавливаются с Австралией, Новой Зеландией, США и китайскими группировками. Сложилась и своеобразная рэскол-идеология: солидарность по признаку социального статуса, лозунг «Грабь награбленное» (в основном государством и полицией), робингудовские замашки в духе «Защитим народ!» и «Надо делиться!». Рэсколы превратились в системообразующий общественный фактор. Именно они, как никто в стране, противостоят коррумпированной бюрократии в городах и застойному диктату старейшин в деревнях. Эти же банды преодолевают этническую и межплеменную рознь.
Иной силы, размыкающей круг отсталости, в Папуа – Новой Гвинее почти не просматривается. Политическая и хозяйственная элита варится в собственном соку, чередуясь с Сомаре на правительственных постах. Программы приватизации и борьбы с мракобесием выдвигаются регулярно, но движутся на холостом ходу и спускаются на тормозах. Собственно, правительство О’Нила, в очередной раз попытавшееся к чему-то приступить, только что подверглось испытанию на прочность. И хотя Яура Саса уже предстал перед судом, Майкл Сомаре вчера подтвердил свои претензии на премьерство.