Четвёртое заседание суда по делу о покушении на бизнес-магната Сергея Васильева дало первую сенсацю процесса. Надо сказать, ожидаемую. Прозвучало имя заказчика преступления, что вообще нечасто случается в такого рода делах. Андрей Михалёв, считающийся исполнителем неудавшегося убийства (погиб не Васильев, а его охранник), назвал Владимира Кумарина-Барсукова.
Михалёв уже называл Барсукова в этом контексте на предварительном следствии. Правда не сразу. Следствию потребовалось немало усилий, в том числе физических, чтобы освежить его память. Ведь сначала киллер называл совсем другое имя — Александра Меркулова. Потом припомнил кого-то «усатого», а после того, как получил обещание изменить условия содержания, уточнил: Владимир Барсуков. Меркулов оказался лишь посредником.
Поверить в то, что Михалёв сначала напрочь забыл имя заказчика, а потом неожиданно вспомнил в принципе возможно. Человеческая память — феномен ещё далеко не изученный. Сложнее, точнее, просто невозможно, поверить в другое: чтобы заказчик такого уровня лично общался с рядовым «стрелком». Напоминает откровения известного криминального ньюсмейера Бадри Шенгелия, который тоже фигурирует на этом суде. И на предварительном следствии уже описал в красках разговор с Барсуковым, который, запросто, чуть не за рюмкой чая, делился коварными планами убийства. Ранее Шенгелия столь же подробно и живописно излагал свои беседы с Барсуковым, готовившим рейдерские захваты по всей Северной столице. За что и получил списание собственных грехов — многочисленных актов реального рейдерства.
Какие ещё сюрпризы готовит следствие для присяжных, предсказать не сложно. Достаточно вспомнить, что Вячеслав Дроков, также проходящий по делу о неудавшемся покушении, был фигурантом предыдущих — рейдерских — дел. Но сумел сократить пятнадцатилетний срок чистосердечным «сотрудничеством со следствием». Впрочем, результат для следствия оказался, мягко говоря, неоднозначным. Дроков получил весьма вольный режим содержания, а следователи — серьёзный подрыв доказательной базы.
Но никакие показания — киллера, рейдера или просто жизнелюба — не дают ответа на главный вопрос: каков мотив предполагаемого «заказчика»? Никак не обнаруживается причина, по которой Барсуков желал бы устранения Васильева. Скорее наоборот. Они не были конкурентами, хотя не были и партнёрами. У них были взаимовыгодные деловые отношения. Ведь для бесперебойного функционирования Петербургской топливной компании, с которой были связаны интересы Барсукова, требовались мощности Петербургского нефтяного терминала, фактически принадлежащего Васильеву. А значит, нормальные личные отношения Барсукова с Васильевым, а не с его потенциальными наследниками.
2006 год, когда было совершено безуспешное покушение на Васильева — не 1996-й. Владимир Барсуков — не юноша с «калашом», а авторитетный предприниматель и «ночной губернатор». Последнее, собственно, и стало корневой причиной ареста. Показательна эпопея с предъявлением 210-й статьи УК РФ — организация преступного сообщества. Такое обвинение на столь громком процессе могло открыть новую политическую эру в РФ. Под угрозой уголовного преследования оказалась бы любая общественная активность, от самообороны до благотворительности самозащиты, просто самостоятельного принятия решений. Любая коллективная инициатива и самоорганизация граждан, не санкционированная и не контролируемая государством, подлежала бы пресечению. Исходи она от успешного бизнесмена, активного общественника или популярного политика.
Но это слишком серьёзный и труднообратимый шаг. Не зря в деле Барсукова 210-я то появляется, то исчезает, уступая место совсем уж экзотическим обвинениям, вроде убийства собственного охранника. Упор сделан на майское покушение 2006-го. С соответствующей версией которого знакомят теперь присяжных.