Если лукашенковская Белоруссия – страна мечты для тоскующих о советском прошлом, то Грузия Михаила Саакашвили – образец для упёртых неолибералов, буквально витрина экономического либертарианства. При этом в стране постоянно происходят выступления оппозиции, а на днях и вовсе объявлена очередная революция. Будто Грузия и так не является рекордсменом постсоветского пространства по количеству переворотов.
r
Насколько серьёзны окажутся нынешние события, пока неясно. На экранах и в новостных лентах фигурируют давно примелькавшиеся лица и имена бывших соратников Саакашвили по «революции роз» 2003 года (исключение составляет экс-чемпионка мра по шахматам Нонна Гаприндашвили, но едва ли она реально определяет политическую линию оппозицонного «Всенародного собрания»). Однако ситуация обостряется на социально-экономическом и психологическом фоне, который делает вероятным реальное вмешательство в политику широких масс. Что может поставить нашего южного соседа в ряд ближневосточных революций.
Скоро два десятилетия как Грузия живёт в состоянии политической и психологической фрустрации, порожденной потерей двух исторических областей – Абхазии и Южной Осетии. До августа 2008 года ещё можно было надеяться на какой-то компромисс с хотя бы номинальным сохранением территориального единства. Однако российско-грузинский конфликт и формальное провозглашение двух независимых государств (под фактическим протекторатом РФ) эту надежду похоронили надолго, если не навсегда. Чтобы понять реакцию грузин на потерю Сухуми и Цхинвали, представим, что от России отторгли, скажем, Краснодарский край… или Калининградскую область. Это создаёт негативный фон для любых грузинских властей, каковы бы ни были успехи в других областях деятельности.
С этими успехами тоже не так всё просто, хотя по ряду направлений они несомненны. Отец «грузинского экономического чуда» – бывший российский олигарх Каха Бендукидзе — человек, несомненно, квалифицированный. Хотя, как и многие российские скоробогачи, переоценивающий роль личных качеств в экономическом успехе. Его умонастроение характеризуется следующим эпизодом. Лет пятнадцать назад на одном «круглом столе» Бендукидзе выступал в том плане, что бедные сами виноваты в своей бедности, а богатство есть вознаграждение за личные способности. Журналист и политолог Андрей Фадин тут же отреагировал: «Уважаемый Каха Автандилович, если Вы полагаете, что умнее меня во столько же раз, во сколько богаче, предлагаю Вам немедленно померяться нашими IQ». К чести олигарха, он рассмеялся и тут же признал свое поражение в этой несостоявшейся дуэли. Однако от веры в эффективность неолиберального капитализма не отказался.
Команда Саакашвили положила в основу экономической политики радикальный неолиберализм. Бендукидзе был приглашён в министры экономики. Главными направлениями стали резкое сокращение сферы государственного регулирования и жёсткая борьба с коррупцией. Наибольшие успехи были достигнуты именно в второй области — что для Грузии, где коррупцию с вялой безнадёжностью пытались искоренять с незапамятных советских времён, действительно чудо. Причём методы были просты: высокая оплата госслужащих (в значительной мере благодаря западной помощи), реальная угроза немедленного изгнания из госаппарата при коррупционной «засветке» и повышение прозрачности. В случае с полицией последнее было реализовано даже буквально – полицейские участки разместились в «стеклянных домах». Гораздо важнее, что рядовой полицейский получает $2 тыс, начальник участка – до $8 тыс. Это в стране, где и триста долларов – очень хорошая зарплата, а учитель получает от пятидесяти до семидесяти долларов в месяц. Но взяток полицейские и вправду больше не берут.
Радикально либерализовано трудовое законодательство. Мечты Михаила Прохорова в Грузии стали реальностью. Работник практически не защищён и может быть уволен в любой момент по малейшему поводу или без всякого повода. Суд встанет на сторону работодателя. Это подаётся как момент, привлекательный для внешних инвесторов.
Инвестиции (и внешние, и внутренние) действительно достигали к 2008 году почти 30% ВВП, что является очень хорошим результатом (27-е место в мире). Темпы прироста ВВП так же были высокими – до того же кризисного года – около 10%. Впрочем, они были примерно теми же и в начале 2000-х, однако с резким падением накануне 2004-го. Не совсем понятно, куда же направляются инвестиции – промышленность и сельское хозяйство стагнируют, их удельный вес в экономике снизился за период 2004-2010 годов соответственно на треть и вдвое. Соответственно возросла доля услуг (с 55 до 70%), но это в основном услуги «третьемирского» типа в неформальном секторе. Среди предметов экспорта одно из первых мест занимает металлолом – создается впечатление, что главной целью советской индустриализации было создание долгосрочных запасов этого стратегического ресурса. Внешнеторговый и платежный балансы дефицитны. Сохраняется и значительный дефицит государственного бюджета.
Характерно, что при официальном уровне безработицы в 14% (в России – около 7%), во время опросов безработными себя называют почти 70% взрослых (видимо, это значительная часть тех, кого официальная статистика оценивает как «самозанятых»). Доход на душу населения составлял в 2010 году $2,5 тыс (в 3,7 раза меньше, чем в России, а если пересчитать с учетом паритета покупательной способности, то есть скорректировать валютный курс на уровень цен, так почти в 4 раза). При этом уровень дифференциации доходов почти такой же, как в России: 10% самых бедных получают 2,4% доходов (у нас – 1,9), 10% самых богатых – 27% (у нас – 31,1%).
Так что даже если очень оптимистически оценивать экономические результаты, что будет весьма спорно, социальная цена, которую приходится за них платить, слишком высока. Отсюда и политическая нестабильность, и возможность новых «цветных» или монохромных революций.