Некоторые законы в России действуют через пень-колоду, иные не работают вовсе. То же относится к постановлениям правительства, направленным на снижение смертности в системе исполнения наказаний. По неполным данным, за последний год в российских СИЗО скончались около 200 человек (из них до 60 – в московских изоляторах). Люди не доживают до судов и приговоров, уходит человек – снимается проблема. В некоторых случаях создается впечатление, что именно такой исход программировался как оптимальный.
21 октября председатель Общественной наблюдательной комиссии Валерий Борщёв сказал о явном саботаже январского распоряжения президента об освобождении из СИЗО тяжелобольных задержанных. Для такого вывода налицо достаточно оснований. В частности, незадолго до проверки разошлись сведения о предсмертном состоянии одного из узников «Матросской Тишины» предпринимателя Станислава Канкия. Однако в той же «Матросской Тишине» содержится человек, не менее нуждающийся в медицинской помощи. Более четырех лет в печально известном изоляторе находится Владимир Барсуков (Кумарин).
Лишение свободы расшатывает и самых физически крепких людей. Барсуков же попал в «Матросскую Тишину» инвалидом первой группы. Ампутирована правая рука, треть легкого, несколько ребер и спинных мышц, проблемы с сердцем, где застряли пулевые осколки. Два перенесенных инфаркта, ишемическая болезнь, кровяное давление регулярно снижалось ниже 90 на 60. Состояние позвоночника требует срочной помощи нейрохирурга. В декабре 2010 года Барсуков в тяжелом состоянии попал в московский НИИ урологии. В январе 2011-го администрация «Матросской Тишины» переводила арестанта в медицинскую часть СИЗО.
Барсуков терял сознание прямо в зале суда. Но служители российской Фемиды не спешат распространять на него действие президентского распоряжения об освобождении из-под стражи тяжелобольных. Барсуков остается на нарах. Более того, его здоровье превратилось в предмет торга. В настоящий момент Владимир Барсуков, уже получивший согласно одному приговору длительный срок колонии строгого режима, оказался заложником ситуации.
Постоянный риск почечной недостаточности (кажется, единственно способный избавить Барсукова от содержания в противоестественных при данном заболевании условиях) является смертельно опасной альтернативой. В НИИ устанавливалось специальное оборудование, требующее ежемесячной замены. Однако то ли по недосмотру, то ли по некоему умыслу арестант вынужден самостоятельно проделывать хирургические процедуры одной уцелевшей рукой. Один раз его уже пришлось спасать от смертельной кровопотери. В следующий раз помощь может не успеть. И кто окажется виноват? Случайный дежурный?
Все это время Барсуков, разумеется, находится под надзором медработников санчасти. Которые «лечат» противовоспалительными средствами, зачастую явно просроченными. Жаропонижающее терафлю и антигриппин на фоне столь серьезных проблем со здоровьем можно рассматривать как припарку или форменное издевательство. Любой медик знает, что простое снятие симптоматики острых заболеваний и несистемное лечение способно вызвать в дальнейшем огромные проблемы. Противовоспалительные инъекции не решение, зато обезболивающие средства выдаются лишь в крайних случаях…
Нуждаясь в постоянной помощи узкого специалиста, Владимир Барсуков может рассчитывать только на нечастые осмотры врача общего профиля. Российская Фемида сурова по отношению к своему подопечному: еще во время июльского судебного слушания судья не стала вызывать на процесс лечащего врача. На ее вопрос о самочувствии Барсуков ответил: «Как в космосе». Тем не менее слушание объявили открытым – и уже задним числом излишне ретивому чиновнику в мантии пришлось вызывать специализированную скорую. Если бы судья не сочла за труд ознакомиться с толстым двухтомником медицинской карты Барсукова, даже ей, не медику, многое стало бы ясно. Впрочем, и тут действует простое правило: «не вижу – следовательно, этого нет».
Казалось бы, человек в таком состоянии не способен сопротивляться. Это могло быть удобным для стороны обвинения. Однако Барсуков оказался крепче, чем кто-то, вероятно, рассчитывал. Чины компетентных органов, курирующие «петербургско-тамбовское дело», не допустили процесса в Петербурге, опасаясь массового недовольства сторонников авторитетного бизнесмена. Они могли по факту отказывать в медпомощи. Могут годами держать в изоляторе. Но так и не сумели получить «нужных» показаний Барсукова.
Прошлым летом Барсуков обратился в Минюст и Генпрокуратуру, открыто обвиняя следователей Пипченкова и Токарева, оперативников Захарова и Денисова в отказе от оказания надлежащей медпомощи и косвенном применении пыток. На место отстраненного Пипченкова был назначен следователь Шалаев. Он, правда, не оказался лучше предшественника и многократно ставил адвокатов перед выбором: лечение в обмен на быстрое полюбовное соглашение по всем статьям предъявленного обвинения. В таких условиях запущен очередной раунд – второй процесс Барсукова.
Кстати, об уголовном деле. Известно, что на процессе, где Барсукову был вынесен обвинительный приговор, ему инкриминировались рейдерские захваты коммерческих объектов. Само по себе это дело экономическое. Однако в то время, как камеры переполнены людьми, не расплатившимися за кредит или пришедшими получить свои деньги у недобросовестного партнера, судьба Владимира Барсукова мало удивляет. Конечно, подобные тяжбы чаще всего удел арбитражных судов. Но слишком уж многим Барсуков перешел дорогу. Чиновники и силовики крушат «ночное губернаторство». Свой кусок спешат урвать и конкуренты.
Доказательная база в деле о захватах ООО «Смольнинский» и «Пушкинский» создавалась, что называется, на коленке. Известный в Петербурге аферист Бадри Шенгелия прославился на полмира, став главным свидетелем обвинения (зато вышел из мест заключения, где при своем диабете держался под угрозой лишения инсулина…). В нынешнем деле – о вымогательстве у владельцев торгового центра «Елизаровский» очередной смешной суммы – его роль взял на себя бывший грабитель по прозвищу Слава Зверь (отделавшийся условным сроком). И это притом, что мнимая потерпевшая Светлана Новикова, несмотря на прессинг следствия, отрицает версию обвинения (подобно рязанцам братьям Михалевым, даже под прямым физическим воздействием отказывающимся давать показания).
Пример резонансного дела ясно показывает, что пороки правоохранительной системы не ограничиваются отдельными недостатками, о которых в порядке «дружеской самокритики» нам рассказывают каждое 10 ноября. Цепочка, тянущаяся из известных давних времен и продолженная Магнитским, не бесконечна. Что характерно, глава государства отлично понимает это. Но, как показывает практика, против системы бессилен и он. Единственным выходом, пока еще не поздно, может стать подъем гражданского общества. Не будем лукавить и фарисействовать: в положении, сходном с Владимиром Барусковым, может оказаться каждый. И правозащитные комиссии вряд ли способны помочь сами по себе.