В Приморском суде Петербурга прозвучал вердикт присяжных по делу о тройном убийстве на Кипре. Подсудимый Михаил Глущенко признан виновным в полном объёме и не заслуживающим снисхождения. Убивал он не своими руками. Исполнителей на такие дела ему хватало издавна. Но заказ и организация расправы не вызвали у присяжных сомнений.
Резонансное дело тянется два десятилетия. 24 марта 2004 года в кипрском селении Пейе, недалеко от известного россиянам Пафоса были убиты петербургский предприниматель, ранее депутат Госдумы Вячеслав Шевченко, его деловой партнёр, председатель Ассоциации «Клуб “Невский проспект”» Юрий Зорин и референт Валентина Третьякова. Местная полиция быстро определила: кровавый конфликт между россиянами не имеет отношения к кипрскому обществу. Российское следствие вышло на Михаила Глущенко – авторитетного бизнесмена девяностых, проблемного партнёра Шевченко. Собственно, на уровне знания и понимания других версий просто не было. Сложности возникали с оперативной и процедурной стороны.
Дальнейшая фактология описана не раз. Глущенко (в своё время тоже депутат Госдумы от фракции ЛДПР), по устойчивой рэкетирской привычке, вымогал у Шевченко крупные деньги – за охрану от самого себя (и называл это «совместным бизнесом»). Но Шевченко был не из тех, кого можно безнаказанно запугивать и шантажировать. Глущенко получил отворот, причём в довольно жёсткой форме.
Шевченко вполне осознавал опасность. Выражение «а-ля Михал Иваныч» было ходовым в Петербурге двухтысячных – относительно разных убийств. Но всего предусмотреть не удалось.
Расправа над Шевченко продумывалось тщательно, с учётом географии. И совершалось жестоко, показательно – бейсбольными битами, холодным оружием. Зорин и Третьякова стали «сопутствующими потерями». Присяжные даже сочли, что на их убийство Глущенко не имел заведомого умысла. На убийство Шевченко – имел. Чётко по юридической формулировке: «Предвидел последствия своих преступных действий и желал их наступления».
Кипрское побоище ложится в общий контекст раннепутинского периода. Оно несводимо к криминальному беспределу и бизнес-разборкам. Как видно из дня сегодняшнего, это был эпизод в этапе зачистки. Целенаправленно ликвидировались структуры, устранялись фигуры, способные формировать альтернативную социальную среду. В данном случае – через кондовый бандитизм. В скором времени этот процесс поставило на поток государство…
Последнее слово подсудимого особого впечатления на присяжных, видимо, не произвело. Вину Глущенко не признал, дело назвал сфабрикованным. Намекнул на принадлежность Шевченко к «тамбовским бандитам» (оттого, дескать, Вячеслав Алексеевич имел много врагов). Просил об оправдании. Зато больше не обвинял в заказе на кипрское убийство Владимира Барсукова – на которого уже дал показания в деле об убийстве Галины Старовойтовой. Вероятно, решил, что смешить публику следует всё же дозированно.
Напомним, что именно и только показания Глущенко легли в основы обвинения бывшему «ночному губернатору». Других доказательств нет и близко. Сам Глущенко за организацию убийства Старовойтовой отбывает семнадцатилетний срок. Восьмилетний срок за вымогательство $10 млн у Шевченко уже успел отбыть.
Его стратегия защиты теперь основывалась не на изобретении фантасмагорических версий, а на элементарном затягивании процесса. Это Михаил Иванович умеет – то имитировать сумасшествие, то называться испанцем, то переставал понимать по-русски… Но расчёт на роспуск третьей коллегии присяжных не оправдался. Присяжные сказали: виновен.
Приговор в отношении Михаила Глущенко ожидается через две недели. Часть 2 статьи 105 УК РФ предусматривает от восьми до двадцати лет заключения, если не пожизненное.
Владислав Турков, специально для «В кризис.ру»