Антикварный рынок России замер в ожидании развязки истории одного из крупных столичных дилеров Александра Хочинского, работавшего под вывеской салона «Богема» на Новом Арбате. Правоохранительные органы разбираются с многочисленными обращениями от тех, кто при странных обстоятельствах лишился сданных на комиссию ценностей. Сам антиквар уехал в октябре за границу, но недавно, по некоторым сведениям, вернулся в Москву. Как получилось, что больше 10 лет в центре столицы, близ Дома правительства действовал конвейер по сравнительно честному отъему ценностей у населения – в расследовании «В кризис.ру».
Новая русская мечта
Бывает американская мечта, бывает, наверное, мечта европейская. Классическая новорусская мечта – срубить 10-15 чемоданов денег на родине и покинуть ее, с комфортом поселившись за границей. Купив, к примеру, квартиру в Нью-Йорке за пару миллионов долларов. В этой системе ценностей все люди делятся на «лохов» и «инструменты», при помощи которых производится реализация новой русской мечты. Но чтобы конвейер по отъему ценностей работал так долго, так нагло, да еще под самым носом у федеральных органов власти c превращением их самих в «инструменты» – это, на наш взгляд, слишком даже по меркам новой России.
Александр Яковлевич Хочинский попал в поле зрения редакции «В кризис.ру» еще осенью прошлого года в связи с пропажей картины Карла Брюллова «Турчанка». В 2006 году это полотно в салон «Богема» на Новом Арбате принес 73-летний Николай Семенов, директор Театра романса на площади Восстания в Москве. По его словам, сумма сделки составила $500 000, и Александр Хочинский попросил три дня на то, чтобы ее собрать. Но ни через три дня, ни через год, ни теперь Николай Семенов не получил ни денег, ни картины, а все попытки жаловаться на Хочинского оказались бесполезными. Осенью прошлого года у Семенова при странных обстоятельствах умер сын – Ян Николаевич Семенов.
Немного раньше, в августе прошлого года за мошенничество Тверским судом Москвы были осуждены владельцы петербургской галереи «Русская коллекция» супруги Преображенские. Как установили следствие и суд, Татьяна и Игорь сбыли коллекционеру Валерию Узжину поддельную картину. До того он уже приобрел у этих дилеров больше 30 картин на общую сумму в $10 млн. Знатоки антикварного рынка рассказывали, что осудили «стрелочников», а вот тот, кто непосредственно руководил изготовлением «фальшаков» и поставлял их в галереи Петербурга и Москвы, остался вне поля зрения судебной системы.
Тогда мы и заинтересовались личностью антиквара Хочинского. Выяснилось, что случай с Семеновым – это то немногое, что просочилось в прессу. Теперь уже ясно, что количество пострадавших измеряется десятками, а суммы – десятками миллионов долларов. В общем, средства вполне достаточные для осуществления новорусской мечты в плане переезда в Лондон или Нью-Йорк. Вскрываться эти обстоятельства начали накануне отъезда великого антикварного комбинатора.
Сесть, суд пришел!
Привлечь к уголовной ответственности Александра Хочинского до сих пор удалось лишь советской правоохранительной системе – сделать ее своим инструментом в 1980-х у молодого дилера теневого антикварного рынка не вышло. Коррупция не была распространена так, как сейчас. В 1986 году Хочинский был осужден Ленинградским городским судом на 9 лет лишения свободы за соучастие в преступлениях против антикваров – в редакции есть полная версия этого приговора.
Фабула громкого и многоэпизодного уголовного дела – 12 человек грабили антикваров и храмы, а затем сбывали похищенные ценности. Александр Яковлевич Хочинский выступал сразу в двух ипостасях – как наводчик на квартиры жертв и как скупщик похищенного. Речь шла о сотнях тысяч советских рублей, то есть, уже в то время герой нашего расследования был отнюдь не бедным человеком со сложившимся криминальным почерком. Схожий почерк будет присущ преступлениям, которые произойдут в обеих столицах России в 1990-2000-х годах. Но обо всем – по порядку.
Всего потерпевшими по тому делу проходили 13 человек и государство, которому официально принадлежали храмы. Следствие вел Аркадий Крамарев, известный своей принципиальностью ленинградский милиционер. В 1990-х он возглавил питерскую милицию, а затем стал депутатом Законодательного собрания Петербурга. В интервью корреспонденту «В кризис.ру» Аркадий Крамарев рассказал, что допрашивать Хочинского было трудной работой – тот увиливал на допросах и давал признательные показания только по тем эпизодам, где отвертеться было невозможно.
— Хочинский не давал признательные показания или говорил не все. Он признавал вину только там, где его прижмут и говорил: «Я же не могу на все 100% сознаваться, надо же мне себе оставить хотя бы 10%», — рассказал нам Аркадий Крамарев, бывший в 1980-х начальником следственной части в милиции Ленинграда. – Честно говоря, я думал, что он уже за границей. Такие личности, как правило, еще в советские времена накапливали значительный криминальный капитал, и как только появлялась возможность – они смывались.
Портрет императора — картина Репина
Вопреки предположениям опытного милиционера, осужденный Александр Хочинский собрался уехать из страны не сразу после отсидки, а только спустя два десятка лет – до того поработав в Москве и организовав здесь специфический антикварный конвейер. Как нам рассказали пострадавшие, он даже не отсидел положенные 9 лет, а вышел на свободу к началу 1990-х годов. Сначала до 8 лет срок ему сократил Верховный суд, а потом, когда Советский Союз начал распадаться, он освободился условно-досрочно.
Кстати, полученный Хочинским срок мог бы быть большим – ведь кроме соучастия в ограблениях ему вменялась еще и продажа наркотиков. Обвинение не было признано судом по очень интересной причине. Выяснилось, что порошок, который под видом морфина по 350 рублей за грамм (средняя месячная зарплата в СССР, напомним, была на уровне 120 рублей) Хочинский продавал уголовникам, не был наркотиком. То есть, стремление делать деньги и обманывать окружающих даже в мелочах, в тот раз спасло от более сурового наказания.
Стремление же, видимо, не пропало, что доказали последующие годы сверхуспешной «карьеры». Одним из первых пострадавших, о котором нам известно, в 1995 году оказался петербургский ценитель антиквариата Леонид Рубинштейн, который не знал об уголовном прошлом Александра Хочинского и его фирменном «почерке». Наоборот, харизматичный Александр Хочинский сумел буквально загипнотизировать коллекционера, и тот был вынужден больше 5 лет судиться за свое собственное имущество. Так будет и с остальными жертвами – все они рассказывают о почти магическом воздействии личности нашего героя или манипуляциях, при которых люди впадают в благодушный транс и не читая подписывают совершенно нелепые документы.
Рубинштейн выкупил картину у супругов Кожевниковых – они согласились обменять большой парадный портрет императора Николая Второго на квартиру в Петербурге. О том, что холст размером 177 на 297 см принадлежит перу великого художника Ильи Репина, тогда известно не было. Но коллекционер решил рискнуть и не прогадал: экспертиза Третьяковской галереи в 1995 году установила, что картина написана ровно век назад мастером живописи Репиным, и даже присутствует в качестве элемента интерьера на его же более позднем и общеизвестном полотне «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года».
.jpg)
Как только подлинность была установлена, столичный антиквар Хочинский начал обрабатывать петербургского коллекционера на предмет продажи шедевра при его посредничестве.
Хочинский убедил владельца картины заключить комиссионный договор с аукционным домом «Альфа-Арт». По условиям сделки, Хочинскому должно было отойти в качестве вознаграждения $50 000. Но, пользуясь своим обаянием и доверчивостью петербургского коллекционера, антикварный комбинатор попросил владельца на полях этого договора сделать передаточную надпись о переходе права собственности на картину – иначе, мол, с точки зрения формальностей ему будет трудно заключать договор с покупателем картины.
Так получилось, что в 1996 году картина Репина оказалась на хранении в Третьяковской галерее, но уже с непонятным статусом. А затем, как рассказывают очевидцы, полотно якобы было продано некоей покупательнице примерно за 600 тысяч долларов. Деньги от этой сделки, как предполагают наблюдатели, антикварный комбинатор получил в банке «СБС-Агро». Однако из них Рубинштейн не получил ничего, а покупательница не смогла забрать картину. Просто сразу после сделки Хочинский исчез, и отсутствовал 81 день – как позднее он заявил в суде и прессе, его якобы похитили неизвестные и все это время держали прикованным наручниками к батарее. Злоумышленники требовали выкуп, но ничего не добились и антикварного дилера отпустили. Вид у Хочинского после трехмесячного «плена», впрочем, был вполне цветущий.
Так для Леонида Рубинштейна началась многолетняя судебная тяжба с Хочинским, который в разное время и в разных инстанциях назывался представителем разнообразных юридических лиц и антикварных салонов: аукционного дома «Альф-Арт», салона «Богема», правовой фирмы «Престиж», «Прайвест», «Антик-Арт-Альянс», галереи «Интел-Грация». Кстати, официально антикварный комбинатор мало где был сотрудником или участником. Чаще фирмы, имевшие к нему отношение, были связаны с именем его партнера («Прайвест»), известным в столице «адвокатом по делам авторитетов» Александром Добровинским, либо с супругой Хочинского Татьяной Викторовной Камышниковой (Хочинской). Впрочем, когда в разгаре судебных процессов пострадавший коллекционер Леонид Рубинштейн пришел на разговор с адвокатом Добровинским, тот от Хочинского открестился. Сообщив, что некий схожий персонаж проворовался и был уволен без выходного пособия.
По словам Леонида Рубинштейна, во время тяжбы с Хочинским он узнал, что такое всеобъемлющее человеческое коварство, волчья хитрость и мертвая хватка. Например, когда в 2000 году арест с картины был снят, и городской суд Петербурга постановил вернуть ее законному владельцу Рубинштейну, тот с удивлением обнаружил, что арест на картину наложен вновь. Для этого Хочинский подал в Московский районный суд Петербурга судебный иск о взыскании несуществующего долга в несколько десятков тысяч долларов с некоего несуществующего Леонида Рубенштейна (одна буква в фамилии была изменена намеренно), якобы проживающего в Московском районе Петербурга. При этом реальный Леонид Рубинштейн живет в Адмиралтейском районе Петербурга, на территории Ленинского районного суда. Никаких доказательств существования долга или проживания некоего Рубенштейна в Московском районе не было, но судья Макаров иск принял и картину арестовал. Видимо, Хочинскому удалось договориться об оперативных действиях с судьей только в этом районе, потому и был придуман виртуальный Рубенштейн.
Тем не менее, несмотря на новый судебный арест по иску Хочинского к виртуальному лицу, в конце 2000 года сотрудники Третьяковской галереи вернули реальному ее владельцу Рубинштейну шедевр Репина. И началось: Хочинский забросал обращениями о «похищении века», то есть о пропаже «его» картины из Третьяковки все возможные инстанции – депутатов и правоохранительные органы, министров и редакции газет. Законного собственника картины таскали на допросы, а федеральная пресса полоскала его почем зря. Вскоре суды все же разобрались, кто именно является похитителем, и окончательным решением юридически вернули портрет Императора Леониду Рубинштейну. В 2001 году коллекционер продал шедевр компании «Алроса» за несколько миллионов долларов, и та подарила его Эрмитажу. Хочинский же продолжил свои антикварные комбинации.
Мастер липовых расписок
В феврале 1996 года, когда Хочинский еще не потерял доверие петербургского коллекционера Леонида Рубинштейна, последний передал в столицу $27,5 тысячи для передачи Харите Федоровне Гуреевой, старой своей знакомой – блестящему и известному хирургу из НИИ хирургии РАН имени Петровского, что на Пироговке. Харита Федоровна, естественно, готова была написать расписку о получении этой суммы. Передача денег происходила в офисе Хочинского на Новом Арбате. Тот предложил пожилой женщине подписать подготовленный им и распечатанный на принтере вариант расписки. Однако сумма в документе оказалась не $27,5 тысячи, а $50 000, и расписка выдавалась не на имя Рубинштейна, а на имя Хочинского.
Харита Гуреева заметила несоответствия уже после того, как подписалась, и, что называется, «боковым зрением» — после шестидесяти люди зоркостью глаз не отличаются. Хочинский сообщил, что это его досадная ошибка, смял подписанный первый экземпляр расписки и выкинул в мусорное ведро, тут же распечатав новый верный вариант, с правильной суммой в $27,5 тысячи. Он взял этот подписанный документ и спрятал его в сейф.
Харита Гуреева и предположить не могла, что оказавшаяся в мусорной корзине первая расписка на $50 000 – отнюдь не «досадное недоразумение», а часть спланированной комбинации. Ее мог придумать и осуществить только человек, для которого слово «порядочность» не значит ничего. В августе 1998 года в Хорошовский межмуниципальный суд города Москвы Александр Хочинский направляет иск к Харите Гуреевой о взыскании $50 000 и требует арестовать ее квартиру на проспекте Народного Ополчения в Москве. Суд удовлетворил это ходатайство, и заслуженная врач едва не лишилась всего, что у нее есть, благодаря таланту великого антикварного комбинатора. Суды длились шесть лет.
Чтобы оценить масштаб цинизма, нужно знать о том, как живет Харита Федоровна. Ее сын – безногий инвалид, за которым ухаживает сама Харита Гуреева, и невестка, также не отличающаяся богатырским здоровьем. За сыном через день приезжает «скорая помощь», чтобы отвезти его на уколы, без которых он не выживет. Пространство от двери квартиры до лифта и обратно он регулярно проделывает ползком на руках – коляска в лифт не влезает. Внизу его уже подхватывают санитары «скорой».
Несчастную женщину и ее сына от выселения в никуда спасло, по ее словам, обращение в администрацию президента России Владимира Путина в 2003-м году. Все суды вынесли решения в пользу Хочинского, обладающего поистине волшебными возможностями влиять на их волю. Как рассказала Харита Гуреева корреспонденту «В кризис.ру», тогда, в 2003-м, ей пришло письмо из администрации президента о скором пересмотре ее дела. И прокурор, до того упрямо отстаивавший в процессе правоту истца, тут же заметил в деле не только расписку, но и показания, опровергающие версию Хочинского. Их суду дал сам займодавец Леонид Рубинштейн и два свидетеля передачи денег. Они в унисон говорили о том, что первая расписка Гуреевой действительно ошибочна и была выкинута в мусорное ведро, а, стало быть, никакой юридической силы не имеет. Словом, Харита Гуреева и ее семья тогда чудом и волей президента Путина избежали участи стать бомжами.
Корейко и Бендер – в одном лице
Осенью 1998 года Александр Хочинский еще раз проявил свой талант комбинатора. Опустим подробности, чтобы не перегружать ими жизнеописание антиквара. Факт в том, что чужой годовалый автомобиль «БМВ-316» оказался продан Хочинским некоему москвичу по имени Сергей Иванович Педь без ведома владельца машины. В 2001 году собственник авто в суде доказал аферу, и Александр Яковлевич Хочинский оказался должником на сумму в 400 с лишним тысяч рублей.
Смольнинский федеральный суд Петербурга выдал взыскателю исполнительный лист, однако взыскать долг не удалось до сих пор! Как рассказали корреспонденту «В кризис.ру» в Центре конфликтологии и права «Лубянка», попытки коллекторов взыскать с респектабельного антиквара эти средства уже несколько лет ни к чему не приводят. Судебные приставы из отдела ССП по Восточному административному округу Москвы (Хочинский зарегистрирован в столице по месту жительства на Лечебной улице) действуют так, словно их заколдовал злой волшебник.
Ну или кто-то, что называется, договорился и отблагодарил за медлительность и нерасторопность. Сначала фактически ничего не делалось. Потом, после многочисленных жалоб в вышестоящие инстанции и прокуратуру в недрах службы трижды пропал исполнительный лист, дубликаты которого специалисты «Лубянки» вновь и вновь приносили сюда вместе с ходатайствами об ограничении права на выезд Хочинского за пределы России. Однако он по-прежнему свободно перемещается между странами, несмотря на громогласный пиар службы судебных приставов о «невыездных должниках». Кстати говоря, сумма, подлежащая взысканию, с 2001 года возросла почти вдвое в связи с инфляцией.
Впрочем, в Центре «Лубянка» нам рассказали, что до того, как на востоке Москвы службу судебных приставов охватил паралич по поводу Хочинского, должник шел на контакт и даже гасил долг по 3 000 рублей в месяц – примерно полгода в 2006-м и 2007-м. Хочинский сообщил тогда коллекторам, что больше он платить не в состоянии – якобы работает в салоне «Богема» у своей жены Татьяны Хочинской за мизерные 15 000 рублей в месяц, и большего дохода не имеет.
В общем, те самые «10% для себя», о которых подследственный Хочинский говорил милиционеру Крамареву на допросах, снова оказались фирменным почерком. Делая миллионы, строя хитроумные комбинации, уходить от любых, даже копеечных выплат – вот это кредо.
Миллионы из музейного воздуха
Вопрос: как накапливался первичный капитал для осуществления новой русской мечты? Ответ: настолько легко и непринужденно, что элегантности великого антикварного комбинатора мог бы позавидовать известный по произведениям Ильфа и Петрова великий комбинатор Остап Бендер.
В редакции «В кризис.ру» есть брошюра 1998 года выпуска, оформленная так, будто ее выпустил самый известный музей России. На обложке изображен некий металлический предмет яйцеобразной формы. Подписи впечатляют: «Государственный Эрмитаж. Фонд Искусства Фаберже. Выставка «Великий Фаберже в Эрмитаже». Пасхальное яйцо Фаберже». Рассказывают, что именно при помощи этой книжицы удалось сбыть доверчивым иностранцам сомнительное яйцо за баснословные деньги.
Внутри подробный текст, услужливо переведенный на английский язык и убеждающий читателя в том, что изображенный на обложке предмет – якобы произведение великого мастера. Вот, например, такой пассаж: «…Можно уверенно утверждать, что цвет эмали данного яйца полностью соответствует другим аналогичным произведениям фирмы Фаберже… Другие ювелирные фирмы таким цветом эмали не пользовались», — пишет московский искусствовед Т. В. Камышникова, председатель Независимой экспертной комиссии из «Антик-Арт-Альянс».
То есть, жена Александра Хочинского Татьяна Камышникова в этом рекламном проспекте фигурирует в качестве искусствоведа, убеждая потенциальных покупателей в принадлежности бонбоньерки к линейке изделий Дома Фаберже. Понятно, что с тем же успехом можно было бы выдавать за искусствоведа Полиграфа Полиграфовича Шарикова, но выпущенная под маркой Эрмитажа брошюра иностранцев убедила. Мы проверили эту информацию, и, как и следовало ожидать, никогда Эрмитаж такой брошюры не выпускал, яйцо Хочинского яйцом Фаберже не считал, равно как не называл Татьяну Камышникову искусствоведом.
Вот что нам официально ответила доктор искусствоведения, ведущий сотрудник Государственного Эрмитажа Марина Лопато, чье имя также упоминается в брошюре: «Эта брошюра в издательстве Эрмитажа не публиковалась, и Эрмитаж не давал своего копирайта. Бонбоньерка на выставке «Великий Фаберже» была и статью я писала. Тем не менее, как Вы видите, в подписи не указала, что я сотрудник Эрмитажа, т.е. она написана частным лицом. Думаю, что Хочинский публиковал брошюру с помощью той же Камышниковой. Конечно, это самодеятельность, но нами пропущенная. Так что, я не уверена, что здесь можно теперь к чему-то придраться. Это сейчас ложный копирайт преследуется, а тогда на это обращали внимание только грамотные люди».
Мелкое жульничество? Конечно. Но приносит отнюдь не мелкий доход – известно ведь, какие баснословные деньги принесли произведения Фаберже своим владельцам.
Хорошо заплачу за рисование копий
Вообще, при расследовании деятельности Александра Хочинского нам пришлось немало времени провести за изучением газетных объявлений. Удалось отыскать и весьма примечательное объявление, опубликованное 26 декабря 2001 года в петербургском выпуске газеты «Из рук в руки» на странице 69 в рубрике 639 «Искусство и коллекционирование. Спрос»: «Копии картин, сделанные профес. (масло, графика и пр.) с учетом всех особен. технологии (холст, грунт, краски и т.д.) и индивидуального почерка конкретного художника, куплю дорого в любом количестве. Т. (095) 778-91-26».
