Интернет – ужасная штука. На его просторах каждый может самовыражаться вне зависимости от уровня своей компетенции. Но когда самовыражается известная личность, много лет занимавшая очень ответственные посты, на это стоит обратить внимание. Потому что подобная личность никогда не высказывает только собственные мысли, а оперирует идеями, бытующими в политических верхах.
В данном случае нельзя обойти вниманием статью Владислава Суркова «Туманное будущее похабного мира», опубликованную на сайте «Актуальные комментарии». Владислав Юрьевич Сурков, занимавший должность замглавы администрации президента, курировал партийную систему и региональную политику, прославился изобретением понятия «суверенная демократия», одно время был «вице-премьером по модернизации экономики», а потом занимался отношениями с Абхазией, Южной Осетией и Украиной в качестве личного советника президента. В общем, Сурков – личность заметная, и сейчас, оставив все посты и должности, остаётся видной фигурой в политической элите. Поэтому его размышления о геополитической ситуации интересны.
Стержневая идея статьи – возведение современных западных границ России к «похабному» Брестскому миру 1918 года. «Мир получился прямо оскорбительный. По его условиям Россия отказывалась от огромных прежде принадлежавших ей территорий Прибалтики, Белоруссии, Украины. Западная граница откатилась далеко на восток, задвинув страну в пределы допетровских, можно даже сказать, доромановских времен. Похабнее некуда», – пишет автор.
Спорить с ним трудно и не нужно. Действительно, мир, заключённый большевиками, разрушившими российскую государственность при прямой помощи военного врага, Германии, мог быть только похабным.
Но утверждение, что отпадение Финляндии, Польши, Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии, Украины и Закавказья от России – следствие капитуляции в Бресте, несерьёзно. Мировая война подстегнула центробежные процессы, развивавшиеся в Российской империи много десятилетий, обострила все противоречия (появившиеся задолго до войны), и вытащила на поверхность большевиков, сделавших ставку на государственную измену. Кстати, эта партия – РКП(б) тоже возникла не в ходе и не в результате войны, а задолго до неё.
Картина, нарисованная Сурковым, незатейлива: жила-была огромная Россия, но началась война, и гадкие предатели-большевики (с чем не согласится только незнакомый с историей или абсолютно безнравственный человек) взяли и отдали германским захватчикам всё вплоть до современной западной границы России.
В этой картине отсутствуют украинцы, поляки, финны, народы Прибалтики и Закавказья. Это всё равно, что лишить полотно большей части красок.
Формирование наций в странах, относящихся к европейской (христианской) цивилизации – важнейший процесс конца XVIII–XIX веков. Это – социально-экономическое, если хотите – биологическое явление. Экономический прогресс позволил миллионам людей думать не только о выживании, но и более приятных вещах. Интересоваться своей идентичностью, происхождением, традициями и культурой. Бурное развитие образования и печатного дела несли народам новые представления о них самих. Великая французская революция, немецкий Тугендбунд, война за независимость в Латинской Америке, отделение Бельгии, Весна народов 1848-го, Греческая и Венгерская революции, итальянское Рисорджименто, польские восстания, ирландские фении, Апрельское восстание в Болгарии…
Далеко не все современники видели это. Не понимал Николай I, обиженно укорявший польских повстанцев – «Вам же хорошо было!», и недовольный тем, что греки восстали против своего законного господина – турецкого султана. Но Россия XXI века – это другое дело, всё уже было, всё изучено историками и политологами. Сейчас не понимать этого несерьёзно.
Россия – страна европейской культуры, пусть и весьма своеобразного типа. И её, разумеется, не могли обойти процессы формирования наций. С какой стати они должны были её обойти? Что, в России не росла экономика, не строили школы, не издавались книги и газеты? Всё это было. В результате – уже упомянутые польские восстания, Элиас Лённрот с его «Калевалой» (пусковой момент появления финской нации), эстонец Роберт Якобсон и «Калевипоэг», движение младолатышей, Илья Чавчавадзе с газетой «Иверия», газеты Aušra и Varpas, разработавшие орфографию литовского языка.
Рождение национализма затронуло и Украину. Можно сколько угодно спорить, означает ли термин «Украина» окраину, и является ли украинский язык «диалектом русского» – это неважно. Важно то, что к началу ХХ века, до Мировой войны, в красном углу практически каждой украинской хаты рядом с иконами стоял портрет Кобзаря – Тараса Шевченко. Далеко не каждый украинский селянин читал Шевченко (многие вообще были неграмотными), но его портрет был символом принадлежности к украинскому народу. И этот народ считал древний общеславянский термин, обозначающий окраину, названием своей страны.
О том, насколько в начале прошлого века был силён культ Шевченко (именно в народе, среди крестьян), имеется множество свидетельств и документов. Одновременно среди украинцев распространялся культ гетмана Мазепы, несмотря на церковную анафему и запрет писать и говорить о нём что-либо хорошее. Этот культ распространялся как вызов российским властям. И тоже распространён был весьма широко. Конечно, свободное почитание Мазепы и печатание книг Шевченко в австрийской Галиции воздействовало на российскую Украину, но портреты Шевченко были в хатах под Черниговом, Полтавой и Харьковом. Усматривать в этом происки австрийской разведки несерьёзно.
В 1891 году появляется «Братство Тарасовцев» (от Тараса Бульбы), ставившее своей целью независимость Украины. В начале ХХ века в подполье действовали Революционная украинская партия и Украинская народная партия – её лидеры провозглашали «Украину для украинцев» и объявляли «москалей», поляков, венгров, румын и евреев «врагами украинства». Это были малочисленные группы, но они активно распространяли свои идеи, которые медленно, но неуклонно укоренялись в сознании украинцев.
В Первую мировую войну народы европейской части России дисциплинированно воевали в императорской армии. Это было связано с ненавистью эстонцев, латышей и большей части поляков к немцам. Лояльны России были и украинцы: национальное движение ещё не было обагрено кровью, а немцы с австрийцами не казались российским украинцам «освободителями». Однако в апреле 1917 года – задолго до «похабного мира» – украинцы провели Всеукраинский национальный съезд, сформировали Центральную Раду и объявили автономию Украины. Десятки тысяч солдат и офицеров императорской армии записывались в украинские национальные части. И всё это, заметим, безо всякой немецкой и австрийской поддержки. После большевистского переворота эти части составили армию Петлюры, которая потерпела поражение только после долгой и ожесточённой войны с Красной армией, белогвардейцами (они рассуждали примерно так же, как г-н Сурков) и польскими легионами.
Можно смеяться над пассажем киевлянина Михаила Булгакова («…Он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит…»). Но сколько украинцев в то время вдруг превратилось из Курицких в Курицьких и принялось называть котов «китами»? Они что, из-за Брестского мира «забыли» русский язык, или годами подспудно готовились к этому?
Похожие процессы, только в гораздо менее интенсивные, происходили и в Белоруссии.
Так что картина, на которой национальные республики в западной части Российской империи появляются как бы из ниоткуда, злой волей германских захватчиков и большевистских изменников, совершенно не отражает действительности. Другое дело, что при поражении большевиков, национальные процессы на западе России могли пойти другими путями. Но даже автономия очень часто – этап на пути к независимости; в любом случае упомянутые народы, полностью сформировавшись как нации, рано или поздно потребовали бы суверенитета.
Большевики, предоставив украинцам, белорусам и закавказским народам призрачную самостоятельность в рамках СССР, на время сумели загнать внутрь национальные процессы. Но, и тут Сурков прав, «Советский Союз оказался на поверку не крепостью, а чем-то вроде чернобыльского саркофага, внутри которого продолжались реакции деления, разложения и отчуждения… Какой-то смешной перестройки, какой-то мутной гласности хватило, чтобы лоскутная советская империя расползлась по швам. Значит, фатальная уязвимость была встроена в систему».
Позвольте, значит, распад Советского Союза был предопределён, и вовсе не «похабным миром», а более глубокими явлениями. А если учесть формирование национальных движений до Первой мировой войны и «похабного мира», получается, что Российская империя, великая и мощная, быстро развивающаяся, но во многом архаичная и отсталая, была обречена если не на распад, то на радикальную трансформацию – например, в некую федерацию, конфедерацию или содружество наподобие британского. А скорее всего, в нечто, совмещающее в себе элементы и того, и другого, и третьего.
Брестский мир был действительно похабным – предательским и оскорбительным. Большевиков можно и нужно обвинять, но не в отдельно взятом «похабном мире», а в измене и целенаправленном разрушении России. Она нуждалась в трансформации и модернизации, а вместо этого подверглась жестокому уничтожению. Если до октябрьского переворота ряд национальных движений были готовы на автономию в демократической России, то от России большевистской они побежали, как от чумы. И только военные вторжения Красной армии принудили их к советизации, благодаря которой впоследствии появился Советский Союз. Vente voiture export, Camping car accidenté, Rachat voiture en panne RachatVotreVoiture.com
Так что считать Брестский мир отправной точкой развала империи абсолютно неверно. Такая точка зрения основана на незнании истории России, на нежелании её знать.
А уж заключительный пассаж о том, что «тесно и скучно, и неловко… и немыслимо оставаться России в границах похабного мира» – вообще шедевр.
«Тесно»? Да Россия – одна из самых малонаселённых стран мира. Две мировые и гражданская войны, голод 1921-го, 1933-го и 1946 годов, коллективизация и террор сделали своё дело. Людей в России мало, пустуют огромные пространства – в том числе и на тёплом юге. Производства страдают от того, что не хватает людей даже на высокооплачиваемую работу. Тысячи деревень не связаны с миром дорогами. Деградирует образование, плохо работает здравоохранение, даже платное. МРОТ в России меньше, чем в Гондурасе и Конго, пенсии ниже, чем в разрушенной войной Сирии и на Соломоновых островах.
«Неловко» – да. Но не из-за границ, а из-за бедности, бездорожья, упадка провинциальной России. Из-за того, что миллионный Омск превращён в гигантскую свалку. За трущобы Улан-Удэ, за бараки и покосившийся «частный сектор» почти во всех городах России – неловко. За чернозёмы – бывшие пашни, заросшие лесом. А ловко ли, когда пересекаешь обезлюдевшую Псковскую область – и въезжаешь в Эстонию, где нет и следа разрухи и заброшенности? Вот там, на рубеже Родины, стоит задуматься. Только не о том, как бы перенести границу подальше на запад. А – что сделать, чтобы неустройство к востоку от границы превратилось в обустроенность. Что мешает-то? Может быть, то, что слишком многие начальники слишком переживают из-за «неправильных» границ и не слишком озабочены состоянием подведомственного населения?
Вам «скучно»? Так не сочиняйте сказок про похабные миры. Конечно, гораздо веселее рассуждать о геополитике, чем построить школу с туалетами в родном посёлке или проложить дорогу до деревни.
Это, конечно, не к автору статьи. Это к тем, кто думает так же, как он.
Евгений Трифонов, специально для «В кризис.ру»