Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и президент России Дмитрий Медведев позавчера пообещали укрепить отношения между двумя странами. Это достойное намерение было выражено в ходе визита Кэмерона в Россию, куда британский премьер прибыл впервые за последние пять лет. Да и то – в 2006 году Тони Блэр присутствовал в Санкт-Петербурге на саммите G8, а не в порядке двустороннего контакта. Что и говорить, российско-британские отношения переживают не лучшие времена, не те, что в годы Маргарет Тэтчер с её «другом Майклом». И не факт, чтобы визит Кэмерона изменил ситуацию. Но попытка такого рода явно сделана. Не столько словесная, сколько практическая.
Пик падения пришёлся на премьерство Гордона Брауна (преемник Тони Блэра, предшественник Дэвида Кэмерона). Это во многом закономерно: Браун – лейборист, причём левее Блэра, а европейские левые негативнее правых относятся к нынешней России. Прошлогодняя победа консерваторов воспринималось в МИД РФ со сдержанным оптимизмом. На почве кэмероновской идеи «мускулистого либерализма» общий язык казалось проще найти. Премьер-консерватор и его министр иностранных дел Уильям Хейг подчёркивали желание поставить отношения с Москвой, по крайней мере, на более прагматичную основу. Таким образом, нормализовать их.
«Если мы сможем построить более крепкие отношения, я считаю, обе наши страны только выиграют», — заявил Кэмерон на совместной пресс-конференции. «Вместе мы – сила», — провозгласил он по-русски на лекции в МГУ. «Нам удалось в значительной степени преодолеть некоторые существующие трудности», — поддержал его Медведев. Лидеры продемонстрировали взаимную личную приязнь, улыбались, называли друг друга по именам. Медведев даже отпустил шутку на актуальную в российско-британском аспекте «шпионскую» тему, предположив, что «Дэвид был бы отличным агентом КГБ, но тогда не стал бы премьер-министром Великобритании».
Но несмотря на бодрый настрой британского премьера и дружеские шутки Медведева, проблемы, стоящие на пути налаживания связей, представляются очень серьёзными. Не зря в Великобритании уже раскритиковали главу правительства за чрезмерную лояльность к властям РФ.
Отношения между двумя государствами очень напряжены с тех пор, как Александр Литвиненко — бывший «отличный агент» ФСБ, а затем Бориса Березовского и жёсткий критик Путина — скончался от отравления полонием в Лондоне осенью 2006-го. Отказ России выдать Андрея Лугового, главного подозреваемого по версии английского расследования, стал поводом для взаимных нападок и сворачивания двусторонних связей.
В ответ на дипломатичную просьбу Кэмерона рассмотреть вопрос о выдаче Лугового (ныне депутата Госдумы от ЛДПР) Медведев сослался на соответствующую главу Конституции РФ, запрещающую экстрадицию российских граждан за рубеж. Невзирая на воинственные призывы четырёх бывших министров иностранных дел Великобритании (один из которых, Дэвид Милибэнд – брат лидера лейбористской оппозиции), Кэмерон признал сохраняющиеся разногласия. Но тут же «по-консервативному» подчеркнул, что правовые трения не должны мешать укреплению связей в области бизнеса.
Некоторым ответным ходом на медведевское «нет» в этой игре условностей было резонное и на первый взгляд банальное замечание, отпущенное Кэмероном все на той же лекции в МГУ. Выступая перед русскими студентами, он произнёс: «Мы не можем делать вид, что этих разногласий не существует… Обвиняемый имеет право на справедливое судебное разбирательство, жертвы и их семьи имеют право на правосудие, это дело правительств — помогать судам выполнять их работу, и это по-прежнему наша позиция».
Ещё один камень преткновения — проблема столкновения британских компаний с российскими реалиями. Нашумевшее дело Магнитского. Выемка документов в офисе ВР. Всё тот же ЮКОС. Любого пункта из этого перечня достаточно для срыва каких бы то ни было договорённостей. Но… только в том случае, если бы Кэмерон действительно занял твёрдую позицию. Однако британский премьер очень кратко коснулся этих тем. Он даже с улыбкой воспринял отказ Медведева подкорректировать отношение к традиционному союзнику России – сирийскому режиму Башара Асада. Хотя гостю Москвы чётко дали понять: на введение санкций Россия не пойдет.
Бледновато на этом фоне смотрелась встреча Кэмерона с представителями общественности. Олегу Орлову, лидеру «Мемориала», лишь недавно отбившему судебные обвинения в клевете на Рамзана Кадырова, британский премьер пояснил, что более тесные торговые связи могли бы помочь России и Британии свести их разногласия к минимуму. Обсудив с ним дело Магнитского, Кэмерон тем не менее заявил в Кремле, что Великобритания не будет вводить санкции против замешанных в этом российских чиновников. Резкий контраст с решимостью политиков и юристов Евросоюза и США. Отвечая журналисту, каким образом Лондон может проводить курс на сближение с Кремлём, который наотрез отказывается выдать Лугового, Кэмерон сказал: «Этот вопрос не был согласован. Однако я не думаю, что это означает, что мы прекращаем всякие отношения».
И действительно, по формальным признакам отношения скорее активизированы. Лидеры двух стран подписали ряд договоров делового сотрудничества, в том числе в области ядерной энергетики. Концерн Rolls-Royce имеет вложений в Росатом на сумму 215 миллионов фунтов стерлингов. Желание Великобритании укреплять сотрудничество с пятым по величине торговым партнёром особо оценил Владимир Путин на отдельной встрече премьер-министров. Он отметил, что Великобритания в 2010 году стала главным внешним инвестором в экономику России. Вот так, без шума и громогласных заявлений, на фоне регулярных перепалок – ведутся с консерваторами реальные дела, на которые не шли лейбористы…
Что стоит за уступчивостью Кэмерона? Ведь во внутриполитическом аспекте он рискует, и довольно серьёзно. Репутационные потери в глазах британской общественности он уже понёс, Милибэнд набрал очки. Но опять же – для правых имиджевый ущерб или выигрыш не столь важен, как для левых (тем более в Британии). Очевидно, что Дэвид Кэмерон пытается позиционироваться как твёрдый волевой политик – но не в отношении России. И Дмитрий Медведев, и тем более Владимир Путин смотрятся ему скорее как союзники по правой идеологии, противостоящей «крайностям» политкорректности, недавно выплеснувшимся в известных формах на улицы британских городов.
Для британской политической и медиа-элиты не секрет: в 2012 году Путин может вернуться в кресло президента. И тогда сдержанное, но крепкое рукопожатие, которым обменялись два премьера в финальной части визита, приобретает не меньшее символическое значение, чем все остальные вопросы вместе взятые.