«Валютный нокдаун» понедельника-вторника быстро преломился во внешней политике РФ. Последние заявления министра иностранных дел производят странное впечатление. Впору спросить, тот ли это Сергей Лавров, который весь год высказывался в категориях «беспредела», «хулиганов», «чистого фашизма», «взятия на понт», «не можешь – не пей» и т.п. Теперь мы слышим от него, что Пётр Порошенко есть лучший шанс, что судьбу Донбасса будут решать украинцы, а Россия – единственная страна, озабоченная территориальной целостностью Украины. И ещё о том, что НАТО не враг.
Эти по-лавровски яркие тезисы прозвучали в двух последних интервью министра. Первое было дано отечественному «Интерфаксу», второе французскому телеканалу France 24. Конечно, ритуальное следование сложившейся дипломатической линии тоже имело место. Французам Лавров говорил, что США пытаются с помощью санкций добиться смены режима в РФ, и этого у них не получится. Но звучало это уже без прежней огненной ярости, как необходимое повторение пройденного. К тому же всегда полезное в диалоге с континентальной Западной Европой, традиционно подозрительной к англосаксам. В особенности с Францией, которая со времён генерала де Голля старается величественно держаться наособицу.
При этом во французской политике назревают серьёзные перемены – самая пропутинская партия страны, неофашистский Национальный фронт, уже претендует на участие во власти. Рейтинг Марин Ле Пен гораздо выше, чем у президента-социалиста Франсуа Олланда. Это открывает интересные перспективы для российского внешнеполитического ведомства. Поэтому неудивительно, сколь активно окучивается парижская поляна.
Удивляет скорее другое. Весь год Марин Ле Пен подчёркивала общность ценностей с Путиным. И выступала за «федерализацию» Украины (этот термин – эвфемизм отделения как минимум Донецкой и Луганской областей с переходом под эгиду Москвы). «С российской точки зрения, Украина, какой мы сейчас её признаём, территориально целостна и должна быть поддержана в этой форме, – говорит со своей стороны российский министр иностранных дел. – «Второго Крыма» на юго-востоке Украины не будет». О «первом Крыме» добавлено, что это русская земля, но уже без привычного мистичного педалирования. Впрочем, дано понять, что отныне Крым не обязан быть безъядерной зоной.
Как же видит Москва урегулирование конфликта? «Не могу сказать, что у нас есть какие-либо сложности в контактах с президентом Украины Петром Порошенко. По крайней мере, на уровне руководителей двух стран идёт регулярный диалог», – констатирует Лавров. Можно ли это понять как передачу ситуации на усмотрение украинских властей, легитимность которых Кремль вынужден признавать уже без всяких нюансов?
В принципе да. И последние интервью Лаврова показательный в этом плане сигнал. В конце концов, президент Порошенко – не команданте Ярош. Даже при политических противоречиях социально он близок властям РФ. (Наверное, даже ближе многих полевых командиров ДНР, которые, в свою очередь, социально близки к своим смертельным врагам из «Правого сектора».) От Порошенко ждут шагов компромисса: «Надеюсь, курс Киева сменится на диалог с Донбассом и на согласование договорённостей, которые обеспечат равноправное, уважительное проживание на Украине всех ее граждан и всех ее регионов», – уточняет Лавров и говорит о «конституционной реформе, с участием всех регионов и всех политических сил».
В этом и состоит новая антиукраинская тактика – навязать Киеву «конституционные» изменения, которые обеспечили бы мощное представительство во власти антимайданных и прокремлёвских сил. Полгода войны на Донбассе показали невозможность отторжения региона без полномасштабного военного вмешательства РФ. Причину давно огласил никто иной, как Игорь Гиркин-Стрелков: местные жители не идут в «ополчение». Включаться в необратимую войну Кремль не готов. Но угроза такой войны – сильное средство давления на Порошенко при выдвижении политических ультиматумов.
В том же русле ведётся кадровая политика в «Новороссии». Выведены из игры военный министр ДНР Гиркин, горловский командир Безлер, казачий атаман Козицын, фанатичный идеолог Бородай и другие радикалы, блиставшие в апреле-июле. На первом плане Захарченко и Ходаковский, славящиеся, подобно Штирлицу, «либерализмом и логикой». Если президента Порошенко удастся дожать на политические переговоры с ними, это, помимо прочего, ужесточит его конфликт с вооружённым добровольческим активом. С людьми типа Семенченко (батальон «Донбасс»), Парасюка (батальон «Днепр»), Коханивского (батальон «ОУН»), удержавшими ситуацию в критические недели весны-лета.
Как бы то ни было, Москва начала демонстрировать «конструктивное миролюбие» на украинском направлении. Настолько, что Лавров довольно спокойно отозвался даже об американском законопроекте «О поддержке свободы», санкционирующем поставки оружия Киеву. Дескать, это ещё не закон, а если станет законом, неизвестно, как будет применяться. Вообще, намекнул Лавров, Россия никогда не называла НАТО врагом. И неправильно, что заморожены совместные проекты по Афганистану и антитерроризму.
Очевидна связь дипломатического маневрирования – причём пока что чисто словесного – с критической ситуацией в финансово-экономической сфере. С самого начала было ясно, что тотальная военно-политическая конфронтация в Европе в нынешних объективных обстоятельствах является для Москвы неподъёмной роскошью. Беспрецедентный обвал рубля спровоцирован не только санкциями и даже не только «очень несвоевременным» (Кудрин) субсидированием приближённой нефтяной госкомпании. Это следствие общего курса на державную милитаризацию, на войну вовне и полицейское подавление внутри. Курса, которым власти РФ отреагировали на победу Украинской революции.
Но тут важно понимать, что такая реакция – не прихоть Кремля, а естественная для него неизбежность. Наглядная демонстрация, каким образом авторитарно-коррупционный режим может быть опрокинут восстанием – это типичный случай «не проходите мимо!» Сопротивление украинцев и финансовый кризис показали ограниченность возможностей реакции. Поэтому – только поэтому – изыскиваются другие пути. В том числе дипломатические.
Никита Требейко, «В кризис.ру»