К власти в КНР приходит поколение, набравшееся житейского и управленческого опыта в весьма своеобразный исторический период. Детство пришлось на времена «большого скачка», «ста расцветающих цветов» и «сулянь лао дагэ» («Советский Союз — старший брат»). Юность совпала с кровавым управляемым хаосом «культурной революции» и яростной борьбы с «советским ревизионизмом». Молодость проходила под знаком рыночных реформ. Хорошее образование сочеталось с воспитанием партийной дисциплины. Мышление совмещало элементы конфуцианства, социалистической теории и капиталистической практики. Куда в ближайшее десятилетие поведёт «мирового дракона» пятое поколение лидеров КПК?
Генсек остаётся в живых
К середине 1980-х в СССР выработалась примета: следующим генсеком ЦК КПСС становится председатель комиссии по организации похорон предыдущего. В Китае такого не бывает. Генсеки освобождают место живыми. Это один из принципов организации власти, завещанный Дэн Сяопином. Диктатура КПК коллегиальна. Высшую позицию генсека олигархи занимают по очереди не дольше десяти лет. Такой ограничитель в какой-то мере гарантирует правящий бюрократический класс от кровавых пароксизмов времён Мао Цзэдуна.
Однако нечто подобное советской примете всё же возникло. Распорядителем форума выступает не нынешний генеральный секретарь ЦК КПК и председатель КНР Ху Цзиньтао, а член Постоянного комитета политбюро ЦК КПК Си Цзиньпин, до последнего времени курировавший аппаратный документооборот. Тем самым подтверждено предстоящее по итогам съезда «избрание» Си Цзиньпина на пост генерального секретаря ЦК КПК. Далее запрограммировано принятие им должности председателя КНР. Возможно, не сразу – Ху Цзиньтао стал таковым лишь на следующий год после обретения партийного лидерства. Третий ключевой пост китайской иерархии – председательство в Военном совете ЦК КПК – вероятно, останется за Ху Цзиньтао несколько дольше. Си Цзиньпин должен пройти в качестве генсека некоторый испытательный срок, и лишь по его завершению сосредоточить всю полноту власти.
Отчётный доклад ЦК КПК уже произнесён. Главный тезис — к 2021 году (100-летие КПК) китайское общество должно стать «среднезажиточным». 2049-й (100-летие КНР) китайскому государству предстоит встретить не только «богатым и могущественным», но и «цивилизованным», «гармоничным» и даже «демократическим». При этом оставаясь «социалистическим». С китайской спецификой – это дополнение необходимо, поскольку теоретические формулы в КНР важная часть политической культуры. В них вкладывается практический смысл.
Голос экономической совести
Подводя итоги собственной деятельности и закладывая ориентиры преемнику, Ху Цзиньтао говорил о регулярном обновлении партийной теории и практики. Иначе говоря, ставится задача оперативного реагирования на вызовы сложного времени. Которое сурово испытывает на прочность знаменитую «китайскую модель».
Вот лишь краткий перечень болевых точек второй экономики мира. Дефицит энергетических ресурсов. Рост потребительских цен. Гипертрофированный объём денежной массы, превысивший 94,3 млрд юаней ($15 трлн), что в два раза больше китайского ВВП. Спад в металлургическом кластере, являющемся одной из опор промышленной структуры Китая. Лихорадка на рынке недвижимости. Экспортный перекос хозяйства. Нестыковка инвестиционных планов с реальными потребностями предприятий. Неконтролируемый рост безработицы, давление переселенцев из деревень на перенаселённые города. Социально-имущественные разрывы, доходящие порой до тысячекратных показателей. Ставшая притчей во языцех чиновная коррупция. Это не говоря о полумиллиарде человек за официальной чертой бедности.
Адепты «китайской модели» могут сослаться на предвзятость иностранных экспертов. Но здесь как раз всё наоборот. Западные специалисты оптимистично оценивают экономические перспективы КНР. На нынешний год они прогнозируют 7-8%-ный рост. Китайцы оценивают себя гораздо строже.
У Цзинлянь, известный китайский экономист и старший научный сотрудник Центра исследований развития при Госсовете КНР, предупреждает о тяжёлых последствиях государственных мер экономического стимулирования. Инвестиционные проекты партийно-правительственного руководства наращивают госдолг. Централизованное управление производством и финансами, доминирование госсектора разбалансируют хозяйственные процессы. Массовые социальные протесты ведут к политической дестабилизации. А она в любом коммунистическом государстве понимается как худшая угроза. Куда более страшная, нежели любой хозяйственный коллапс.
Предлагаются ли альтернативные варианты? Да, и достаточно чётко формулируются. У Цзинлянь призывает вернуться от стабилизационных приоритетов к реформаторским. Ключевое звено – ликвидация государственной монополии в распределении ресурсов. Ослабление политического контроля, децентрализация экономических решений, стимулирование социальной мобильности – всё это звучит почти по-диссидентски. Между тем 82-летнего У Цзинляня официальные китайские СМИ называют «чистой совестью экономики».
Наследники на страже
Голосом У Цзинляня говорят определённые круги политической элиты. Они не берутся выступать столь радикально и однозначно, но в целом разделяют подобные позиции. По ряду оценок, к этим кругам относятся такие влиятельные руководители, как премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао и его заместитель Ли Кэцян. Которому через несколько месяцев, если не раньше, предстоит возглавить правительство КНР. Предварительное решение на этот счёт также ожидается на XVIII съезде.
Их никак не назовёшь либералами, реформаторский настрой тоже весьма относителен. О политических переменах ни Вэнь, ни Ли, ни кто-либо из их круга и близко не ведут речей. Но расширить негосударственный сектор, ограничить хозяйственные прерогативы местных администраторов и отраслевых чиновников, наделить предпринимателей и менеджеров большим объёмом экономических прав эти круги готовы.
Характерно, что именно с фигурой Вэнь Цзябао связывается политическое уничтожение Бо Силая. Бывший чунцинский партбосс олицетворял противоположные силы со своим проектом дальнейшего развития страны. В аппарате КПК ещё сильны идеологические наследники Мао. Кризис для них свидетельствует о далеко зашедшем «ревизионизме» и «буржуазном либерализме» (ныне покойный глава финансово-экономической и дисциплинарной комиссий ЦК Чэнь Юнь называл Дэн Сяопина «китайским Горбачёвым»). Их программа заключается в ужесточении идеологического контроля и административной централизации.
Харизматичный и популярный Бо Силай годился в публичные лидеры. За его спиной угадывалась более мрачная фигура Чжоу Юнкана, секретаря политико-правовой комиссии ЦК, ведающей госбезопасностью, юстицией и «зонами». Экономический прагматизм премьера и вице-премьера такие деятели понимают как опасную игру, если не измену. Решать социальные проблемы предпочитают в соответствии с директивами 1970-х: «Держать массы в повиновении». Попутно развлекая конкурсами революционных песен и казнями коррупционеров, как делал Бо Силай в Чунцине.
Поколение распутья
Год назад не было сомнений, что XVIII съезд КПК станет триумфом чунцинского руководителя. Бо уверенно шёл в Постоянный комитет политбюро – на вершину вершин КПК, откуда рекрутируются генсеки. Чжоу уже состоял в этом синклите и входил в рейтинги мирового могущества Forbes.
Сейчас Бо Силай исключён не только из политбюро, но и вообще из партии, пребывает под уголовным преследованием и ждёт суда (его жена Гу Калай уже приговорена к смертной казни с двухлетним испытательным сроком, а ближайший подручный Ван Лицзюнь – к 15 годам тюрьмы). Реальная популярность борца с коррупцией и раздатчика социальной помощи никак ему не помогла. Малозаметные чунцинские и пекинские попытки поддержать Бо Силая были мгновенно подавлены.
Зашатался и флажок Чжоу Юнкана, исчезнувшего из публичного поля. Полгода, как достоверно неизвестно, возглавляет ли он свою могущественную комиссию. Победа в предсъездовской борьбе осталась за прагматиками. Но линия партии обычно выдерживает строгое равновесие. Подавление ортодоксальных маоистов уравновешивается ударом по «буржуазному либерализму». Поэтому можно предположить, что первые политические шаги Си Цзиньпина будут демонстративно жёсткими.
Но что потом? Сбрасывание коммунистической маски с превращением в откровенную правобуржуазную диктатуру? Собственно, многие уже сейчас так и рассматривают китайский режим. Одни – леворадикалы – с яростным негодованием: режим КПК душит трудящихся. Другие – праволибералы – с глубоким одобрением: режим КПК твёрдо выстраивает эффективную рыночную систему.
Какой курс выберет пятое поколение, которому досталось богатое, но весьма хлопотное наследство? Истратит отведённое историей время на показные расправы с незадачливыми коррупционерами, прикрывающие более удачливых? На конфликты с соседями из-за крохотных кусочков якобы своей земли (после островов Сенкаку начались споры за 17 гектаров в российском Горном Алтае)? На подавление крестьянских бунтов, рабочих протестов, интеллигентской фронды, уйгурского сепаратизма и тибетского движения (кстати, тибетцы отметили открытие партийного съезда очередной серией актов самосожжения)? Или прислушается к рекомендациям У Цзинляня с его соратниками?
Вернувшись к параллелям с СССР, можно обратить внимание на некоторые интересные аналитические сопоставления. Ху Цзиньтао порой сравнивают с Юрием Андроповым. А кто пришёл после (интермедию Константина Черненко пропустим), надо ли напоминать?