Последнее президентское интервью Дмитрия Медведева оставило двоякое впечатление. Порой складывалось впечатление, что в тандеме манера общения с прессой тоже стала некоей эстафетной палочкой. Конечно, с поправкой на личностные качества интервьюируемых.
Имидж уходящего президента как более либерального политика все еще срабатывает. С Медведевым допускаются вопросы не только острые, но и прямо-таки двусмысленные. Конечно, в рамках устоявшегося сценария. Чем и воспользовались журналисты. На этот раз даже не медиабонзы, как бывало прежде. Однако живость общения не всегда равнозначна информативности. Сенсационных высказываний не прозвучало.
Впрочем, никто их особо и не ждал. Журналисты получали в принципе запрограммированные ответы. Почти как в общении с Владимиром Путиным, когда за цифрами и фактами не раз повторенные истины.
Да, судьба России по-прежнему зависит от экспорта углеводородов. Однако мы – крупнейшая сырьевая держава. К тому же производство промтоваров и средств производства тоже наполовину возросло за последние четыре года. В целом же диверсификацию нужно продолжать, а экономику модернизировать. Инфляция рекордно низкая, что стимулирует ключевые отрасли. Развиваются и космос, и высокие технологии, и атомная промышленность, и производство лекарств.
В полиции работают обычные люди, их надо лучше воспитывать, а если нарушат закон – наказывать. Благо сейчас информация распространяется мгновенно и нарушений не утаишь. За чрезвычайные происшествия карают не только стрелочников, но не стоит забывать о презумпции невиновности.
За четыре года сменилась половина глав субъектов Федерации. Это явно прогрессивно. Отставка для чиновника зачастую болезненнее, чем уголовное дело. Нужно ставить в такие условия, чтобы не воровали. А вообще-то чиновники – корпорация, которую трудно одолеть.
Ходорковский сидит, потому что не признал своей вины. Мохнаткин тоже не признал, но помилован президентским указом. Президенту симпатичны все граждане, но сначала нужно подавать в суд, а потом голодать. Судебная система несовершенна, но делопроизводство нельзя останавливать ни на минуту. Иначе – коллапс.
Губернаторов нужно избирать, только сначала нужно проводить консультации. Иначе будет как в 1990-е годы (а все знают, что тогда было плохо). Армия нужна профессиональная, однако и призыв нужно сохранять, чтобы оставались мобилизационные ресурсы. В тюрьмах за мелкие преступления сидят сотни тысяч людей. Зато теперь их стало меньше. ЕГЭ плох, зато люди из провинции получили возможность поступать в столичные вузы. Вузов стало больше, чем в СССР, но надо хорошенько посмотреть, кого и чему они учат.
…И так далее практически по всем пунктам.
В конечном же итоге речь идет о достижении нового качества российской демократии. План не просто грандиозный, но трудноосуществимый. И нельзя не уважать людей, которые пытаются воплотить его в жизнь. Наконец, от многократного повторения истинность не уменьшается. Снижается лишь степень восприятия, но чья здесь вина?
Будущий глава правительства сумел не сказать практически ничего конкретного по составу будущего кабинета. Возможно, к этой теме относится фраза: «Ради интересов страны любой политик должен быть готов пожертвовать своей политической карьерой. Говорю абсолютно серьезно». Это действительно серьезно.
Порой сквозь риторику прорывались человеческие нотки. Например, когда президент он говорил о сентябрьской рокировке, на которую пошел, руководствуясь своим пониманием политической линии и властной конфигурации. Или о гражданских свободах. Медведев показал свою гибкость, когда подтвердил: еще два года назад он был против прямых выборов губернаторов. Но потом – как-то так совпало, что именно в декабре – понял, что страна для этого созрела. Откровенно сказал он об отношении к «Единой России» и возможном членстве в ней. Такое решение – показатель немалого мужества. Такого же качества и слова о США, которые ни в коем случае не нужно демонизировать. Определенный оптимизм внушают планы развить «большое правительство» до реально действующей экспертной площадки. Остается лишь реализовать их.
Позволим себе обширную прямую цитату: «Я действительно искренне считаю, что свобода лучше, чем несвобода. Я думаю, что все присутствующие это разделяют. Сколько бы нас ни упрекали в том, что это просто философия, что это оторванная от жизни фраза, но это правда. И мы все привыкли жить в свободной стране, даже если мы не до конца это осознаем или если мы очень недовольны тем, что происходит. Это счастье просто – жить в свободной стране. Говорю об этом абсолютно ответственно, как человек, который двадцать с лишним лет жил в других условиях». Сколько раз мы уже слышали эту максиму? Точнее, сколько еще услышим?
Все-таки Дмитрий Анатольевич твердо решил остаться в российской истории не только по формальной должности. Расширение свобод – этим он старается отметить свою роль. До сих пор это удавалось в основном на риторическом уровне. Изменить ту самую властную конфигурацию, обрести необходимые управленческие рычаги – не формальные, а реально функционирующие – за истекшее четырехлетие не удалось. Не было структурной опоры. Появится ли она на руководящей правительственной должности? Где в центр внимания выдвигаются не столько общеполитические вопросы, сколько оперативное хозяйственное управление.