Исход крымского референдума — при более чем 80%-ной явке более 95% за присоединение к России – не вызывал сомнений. Ещё не начавшись, референдум уже стал историей. Всё сложилось в одну колоду: уникальность политической ситуации, правовая запутанность, национальный вопрос, военная составляющая, экономические интересы, мощная пропагандистская составляющая. Таковы установленные правила игры. И надо бы абстрагироваться от эмоций.
За ходом голосования в Крыму следили 69 международных наблюдателей из 23 стран – россияне, американцы, китайцы, латвийцы, бельгийцы, израильтяне, поляки, молдаване, чехи, финны, испанцы, греки, словенцы, монголы, киприоты… Видимо, все заметили, что они летели в Симферополь через Москву. Причина – крымские власти ограничили приём воздушных судов во избежание появления на полуострове «провокаторов». Но уж для такого случая можно было бы и пропустить пару «бортов» из Киева. Однако этого не произошло. Отказались пророссийские активисты пустить в Крым и наблюдателей Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Даже открыли предупредительный огонь в воздух. Зато группировка наблюдателей из РФ увеличивалась с каждым днём, выполняя – наряду с остальными – вполне конкретную задачу.
С ограничениями предвыборной агитации тоже много нюансов. Например, в сакральные «дни тишины» 15-16 марта интенсивно демонстрировались околонаучные фильмы про исконную русскость полуострова и прямые трансляции массовых акций в поддержку присоединения Крыма. Вроде не агитация, но с учётом отключения украинских телеканалов – вполне очевидное воздействие.
Казалось бы, зачем такой прессинг, если ещё загодя власти Крыма заявили, что полуостров войдёт в состав РФ? Именно так, 6 марта на внеочередном заседании Верховного Совета было принято принципиальное решение о вступлении автономии в состав Российской Федерации. И уж потом – о проведении референдума именно 16 марта. Потому что ранее в качестве даты плебисцита называлось 25 мая, затем 30 марта. И это в условиях, когда Киев закрыл Крыму доступ к электронным базам избирателей. При этом никто внятно так и не обосновал, зачем нужна такая спешка. Неужели кто-то всерьёз опасался, что откровенно слабая оснащённая армия Украины может вторгнуться на территорию полуострова и сорвать голосование? Значит, голоса всё-таки нужны – с наличием «вежливых людей» или без них?
В этом аспекте весьма любопытна реакция Владимира Путина на крымские события. В отличие от своих крымских единомышленников, он явно не торопится. Поначалу вообще говорилось, будто «Россия не рассматривает вариант присоединения Крыма… Россия не будет провоцировать такие настроения (сепаратистские – прим. ред.) и такое решение (о вхождении в состав РФ – прим. ред.)». Существенны и регулярные сравнения с зарубежными аналогами. Оставим в покое Каталонию и Шотландию, остановимся на Косове. Потому что, на первый взгляд, в этих референдумах много общего. Второй же взгляд разбивает доводы адептов прямых аналогий.
Провозглашенная 11 марта Декларация независимости Республики Крым и города Севастополь ссылается на признание Международным судом следующего факта: одностороннее провозглашение независимости частью государства не нарушает нормы международного права. Казалось бы, всё верно. Международный суд ООН вынес заключение о том, что принятая в одностороннем порядке Декларация независимости Косово не противоречит нормам международного права. Если такую декларацию могли принять в Косово, то почему не в АРК? Попробуем разобраться.
Декларация независимости Косово рассматривалась в фактическом контексте. Например, Совет Безопасности ООН резолюцией 1244/1999 установил международное присутствие в Косово. В 2001 году миссией ООН были установлены Конституционные рамки для осуществления местного самоуправления, которые являются частью международного права. Которое не содержит запрета на одностороннее провозглашение независимости. Но при этом нужно учитывать соответствие этого положения нормам национального права. Весьма актуальный пример — в СССР Конституция наделяла союзные республики правом на самоопределение, а Конституция РФ самоопределение субъектов федерации не допускает. Более того, сейчас в УК РФ действует статья 280.1, предусматривающая уголовную ответственность за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности. Иначе говоря, в России призывы к подобному референдуму были бы уголовно наказуемы. Такой вот парадокс.
Принятию косовской декларации предшествовал длительный переговорный процесс. Крымская была принята просто по ходу событий. Но главное даже не в этом. Мировая практика знает немало примеров победившего сепаратизма. В подавляющем большинстве случаев международное сообщество этого не приветствовало (Косово – исключение), но в конечном счёте принимало как реальность. Скорей всего, то же случилось бы и с независимым Крымом. Но не было прецедента после Второй мировой войны, чтобы получило признание территориальное приращение одного государства за счёт другого. Даже при единодушном стремлении жителей спорной территории. Что говорить, если Нагорный Карабах «ограничился» независимостью, но не влился в Армению.
Что ни говори, большинство населения Крыма явно поддерживает присоединение к РФ. На то есть много причин. Общественные настроения меняются. 1 декабря 1991 года более 60% крымчан голосовали за независимость Украины. Сейчас доминирует иной подход. Два десятилетия украинской независимости не способствовали интеграции полуострова, а нынешняя политика Москвы усилила обратную позицию.
Трудно сказать, насколько популярной окажется она после обретения нового опыта. Но сейчас волеизъявление налицо. Даже если воспринимать его как ошибочное, с ним нельзя не считаться.
С другой стороны, не стоит забывать – ещё месяц назад о вхождении Крыма в состав России не было речи ни в Симферополе, ни – тем более – в Москве. Этот вопрос появился в политической повестке дня после падения режима Януковича. Да и то не сразу, а примерно через неделю, когда необратимость украинских перемен сделалась очевидной. Не стремление к национальному воссоединению и даже не геополитика оказались ключевыми факторами, а социально-политический реванш за рухнувшую власть. Ту самую, о которой весьма презрительно отзывался Владимир Путин на той же пресс-конференции 4 марта, где вариант присоединения Крыма ещё «не рассматривался»…