Накануне саммита «Большой двадцатки» в Лос-Кабосе Владимир Путин опубликовал статью в мексиканской газете El Universal. Президент России писал о необходимости ускорения экономических преобразований, которые позволят преодолеть нынешний нефтегазовый перекос в национальном хозяйстве. «Это нужно и для обеспечения устойчивого развития, и для снижения сырьевой зависимости нашей экономики», — объяснил Путин. Позиция самоочевидная и не сказать, чтобы неожиданная. О модернизации через диверсификацию говорится давно и много.
И практически одновременно с очередным оглашением этой установки перед общественностью предстала новая президентская Комиссия по стратегическому развитию ТЭК и экологической безопасности. Возглавил её лично глава государства. А ответственным секретарем, который, по всей вероятности, будет глава государственной нефтяной компании Игорь Сечин.
Полномочия комиссии практически безграничны. Она будет на исключительной основе определять энергетическую политику РФ. В её ведение переходят российские недра и все нефтегазовые компании (начиная с «Роснефти», президентом которой является Сечин). Распределение месторождений, ценовая политика, бюджетные ассигнования и налогообложение в ТЭК – всё это входит в сферу компетенции нового органа экономической власти. Причём решения комиссии будут иметь обязательный характер для иных государственных структур, действующих в топливно-энергетических кластерах.
Аналитики констатируют кардинальное изменение всей системы управления энергоотраслями. Комиссия Путина-Сечина берёт на себя все правительственные функции, касающиеся внутренних тарифов на электричество, газ, нефть и нефтепродукты. Под её контролем оказываются инвестиционные потоки, оперативное управление соответствующими предприятиями и транспортными коммуникациями. Более того – влияние комиссии на бюджетную политику как минимум сопоставимо с минфиновским. Ведь налоги, взимаемые в ТЭК – основа доходной части. Об этом как раз и написал президент в статье, адресованной мексиканским читателям: «России удалось не только выйти на бездефицитный бюджет, но и добиться небольшого профицита в 0,8% от ВВП. Но если вычесть доходы, полученные в результате благоприятной конъюнктуры рынка в нефтегазовом секторе, то мы увидим высокий показатель дефицита бюджета. И этот ненефтегазовый дефицит вырос за годы кризиса до максимально допустимого уровня».
Итак, с одной стороны ставится задача выхода из нефтегазовой зависимости. С другой же, предельно централизуется управление (иначе говоря, власть) в нефтегазовом секторе, которой, как приходится признавать, держит в жёсткой зависимости российскую экономику в целом. Конечно, истории известны примеры, когда государственная власть применялась для интенсивного разгосударствления. Теоретически можно предположить, будто усиление топливно-энергетической бюрократии призвано снизить удельный вес топливно-энергетического комплекса. Но в наших условиях для этого требуется запредельный уровень абстрактного мышления. Скорее всё гораздо проще и прямолинейнее.
Напомним, что не так давно был дан старт формированию крупнейшей госкорпорации по освоению Сибири и Дальнего Востока. Теперь создаётся комиссия, обретающая столь же эксклюзивные отраслевые прерогативы, сколь в первом случае – территориальные. Налицо нечто подобное мобилизации бюрократического авангарда, берущего на себя особые полномочия. Обширные территории и доходные предприятия переводятся в режим ручного центрального управления.
Это может соответствовать задачам ускоренной модернизации посредством жёстких реформ. А может означать элементарную «вертикализацию вертикали». Дополнительную страховку от крупнобуржуазной и бюрократической фронды, олицетворяемой именами известного миллиардера и бывшего влиятельного министра.
Есть и ещё один, более узкий аспект. Окончательно очертились контуры «посттандемной» системы. Игорь Сечин через закреплённый контроль над ТЭК фактически превращается во второго главу правительства. Роль Дмитрия Медведева сводится к декоративно-представительской. Модернизаторы из его команды становятся техническим персоналом, обеспечивающим «тылы» топливно-энергетической комиссии. Это касается не только Аркадия Дворковича (которому, кстати, прочили именно курирование ТЭК), но и куда более влиятельных Игоря Шувалова и Антона Силуанова. Несколько особняком, как обычно, стоят силовики. Но и здесь принимаются меры. В ключевое ведомство блока – МВД – отмечается возврат представителей полицейского генералитета, отставленного было в порядке пресловутой реформы.
Известно, что глава «Роснефти» во многом принципиально расходился с бывшим президентом и нынешним премьером. Начать с того, что он отрицательно относится к приватизации стратегически значимых ресурсодобывающих компаний. Не успел кабинет Медведева-Шувалова подтвердить курс на новую приватизационную волну, как Игорь Сечин получает официальные полномочия как минимум корректировать правительственные планы по распродаже госсобственности. По крайней мере, в сфере энергетики.
Параллельно упорядочиваются управленческие системы в госкорпорациях других отраслей. В государственном Внешэкономбанке на председательский пост переназначен Владимир Дмитриев, известный как сторонник активного интервенционизма на финансовом рынке. В Объединённой судостроительной корпорации положение иное – уходит в отставку президент Роман Троценко (ранее, как говорят, конфликтовавший с военным ведомством в вопросах ценовой политики). За пределами энергетики, похоже, тоже ужесточается дисциплина.
Чаще всего из происшедшего делается экспертный вывод: тандема больше нет. Иногда делается поправка: есть, но совсем другой. Однако связка «Путин-Сечин» не предполагает каких-то разногласий. Которые якобы – что никем никогда не было доказано – существовали между Путиным и Медведевым.