Как определить Турцию? Cамая ли это европейская из азиатских стран или самая азиатская из европейских? Когда-то войска Османской империи угрожали Венеции и стояли под стенами Вены. Потом она была «больным человеком Европы». Революция и реформы Мустафы Кемаля, более известного как Ататюрк — Отец турок, формировали современную турецкую нацию по европейским лекалам, напоминая порой действия нашего Петра I (запрет фесок и добавлений к именам «паша», «эфенди» вполне сопоставим со сменой кафтанов на камзолы и насильственным бритьём бород). С 1963 года страна упорно стучится в двери Европейского экономического сообщества, нынешнего Евросоюза.
И всё же порой в Турции происходят события, труднопредставимые в современной Европе (за исключением Балканских стран) после ухода южноевропейских диктатур в середине 1970-х. Из этого же ряда последние изменения в руководстве турецких вооружённых сил.
В конце июля военное руководство Турции во главе с начальником генерального штаба Ишыком Кешанером демонстративно ушло в отставку. В ближайшее время предстояло кадровое обновление в связи с достижением некоторыми высокопоставленными военными предельного возраста. «Дедушка старый, ему всё равно!» – как говорилось в «чернушке» советских времён. Но своей отставкой турецкие генералы заявили резкий протест политическому руководству страны.
Уже десять лет руль государственного управления Турции находится в руках Партии справедливости и развития, трижды победившей на парламентских выборах. Партия считается умеренно-исламистской. Что интересно, ПСР обладает статусом наблюдателя в Европейской народной партии – объединении консервативных и христианско-демократических сил Евросоюза. Многие политологи сравнивают ПСР с германским ХДС/ХСС.
Турецкие исламисты добиваются вступления в единую Европу едва ли не с большей настойчивостью, чем какие-либо другие политические силы страны. Но – и это важно – партия стремится аннигилировать секулярный характер государства (хотя, что тоже характерно, отрицает такие намерения) и усилить позиции ислама в законодательстве, системе государственной власти и общественных отношениях. Хотя по действующей конституции в Турции нет государственной религии и гарантирована свобода вероисповедания.
Турция – страна парламентской демократии. Однако практически весь прошлый век, особенно его вторую половину, «контрольный пакет» власти принадлежал военному командованию. Турецкая армия позиционирует себя как хранитель заветов Ататюрка, гарант светского характера и конституционного строя Турецкой республики, защитник от угроз слева и справа, равно как от курдских и армянских сепаратистов. Политические миссии воспринимаются турецкими вооружёнными силами как едва ли не более важные, нежели защита от внешних угроз.
Главной политической фигурой Турции являлся начальник генерального штаба, принимавший окончательные решения за правительство и тем более за президента с его в целом представительскими функциями. Если позиции гражданских властей и военного командования не удавалось согласовать, совершался государственный переворот. В 1960 году было свергнуто правое правительство Аднана Мендереса, сам он повешен (теперь его именем назван международный аэропорт). В 1971 году генштаб принудил к отставке консервативного премьера Сулеймана Демиреля. В 1980-м генерал Кеннан Эврен отстранил социал-демократа Бюлента Эджевита и осуществил жёсткое наведение порядка. А в 1997 году военные лишили власти тогдашнее исламистское правительство Неджметтина Эрбакана (учитель нынешнего премьера) и запретили правящую Партию добродетели (предшественницу ПСР).
Как правило, армия устраняла правительства, потерявшие контроль над положением. И подавляла экстремистов, среди которых, однако, исламисты раньше не замечались — только запрещённые коммунисты, леворадикалы и неофашисты, знаменитые «Серые волки». Стабилизировав же ситуацию, генералы, что не слишком типично, добровольно оставляли политическую власть.
Экономический курс военных администраций мог быть разным. В начале 1960-х проводились реформы умеренно левого толка, направленные на ослабление позиций крупных землевладельцев и расширение прав трудящихся. Двадцать лет спустя военные совершили неолиберальный поворот, продолженный всеми последующие правительства, включая нынешнее. Неолиберальные реформы 1980-х, более всего связанные с именем Тургута Озала, привели к ускорению экономического развития Турции, росту промышленного производства и экспорта, а так же к превращению туризма в одну из ведущих отраслей национальной экономики.
Политическим партнёром военных обычно выступали социал-демократы из Республиканской народной партии (политика Ататюрка в значительной степени носила именно такой характер, но это отдельный долгий разговор). С правыми общий язык находился труднее – экономический либерализм в турецком командовании не слишком котировался, «Серых волков» воспринимали как бандитов, а консерваторы вызывали ассоциации с традиционализмом, против которого боролся Ататюрк. Понятно, что правительства исламистов, даже умеренных и европейски ориентированных, вызывают идиосинкразию в генштабе. Лидеры ПСР отвечают генералам тем же.
Год назад правительство Реджепа Тайипа Эрдогана отказалось повышать воинские звания ряду генералов и адмиралов, которых обвинило в подготовке переворота. Скоро пятый год идут вялотекущие процессы против двух сотен офицеров, также обвиняемых в антиправительственном заговоре. Политика евроисламистов («хоть имя дико…») имеет по факту отчётливый антиармейский оттенок. Наследие Ататюрка ПСР готова подвергнуть как минимум серьёзной ревизии, а военные стеной стоят на его защите. Общество разделилось примерно надвое: партия Эрдогана выигрывает выборы, тогда как за светские принципы в этой мусульманской стране проводятся миллионные демонстрации. В 2010 году ПСР с успехом для себя провела референдум об изменениях конституции. Армейские политические возможности существенно ограничились. Теперь видно, до какой степени.
Вчера президент Турции Абдулла Гюль утвердил новое военное руководство. Как и ожидалось, начальником генштаба стал Неджет Эзель, бывший командующий турецкой жандармерией. Стоит отметить, что генерал Эзель, единственный из прежнего военного руководства, воздержался от отставки вместе с генералом Кешанером. Тем самым продемонстрировав лояльность исламистскому правительству.
Ситуация вроде бы разрядилась. Но обозначился важный политический перелом. Бросается в глаза уже то, что в результате конфликта военного руководства с правительством на этот раз ушли генералы. Раньше происходило наоборот – устранялись гражданские власти. Недовольство армейских кругов может теперь только усилиться. Но против них возникает парадоксальный альянс турецких исламистов с европейскими либералами. Структуры Евросоюза, игнорируя турецкие реалии, настаивают на сокращении политической роли военных. Выбору европейцев здесь не позавидуешь: приверженность принципам гражданской демократии заставляет мириться с рисками исламизации. Не зря в Европу так стремятся турецкие исламисты, коммунисты и неофашисты – «крыша» европейских ценностей, если что, убережёт от армейских преследований…