Государство в приоритетном порядке финансирует силовые структуры. Вооружённым силам ставят новые задачи, совсем непохожие на прежние. Вызовы времени приходится переоценивать. Оборона ставится превыше всего, кроме разве что вертикальной дисциплины. На пороге идеологические кампании. Общество будут объяснять, ради чего предстоит туже затягивать пояса.
На коллегии Минобороны говорилось о новых угрозах и путях их нейтрализации. На славно потрудившихся тульских оружейников прольётся золотой дождь преференций. Путин повторяет, что своих ресурсов мы никому не отдадим. Бастрыкин ищет в оборонном комплексе иностранных вредителей. Шойгу утверждает, что выполнение гособоронзаказа идёт ударными темпами. Рогозин вдобавок ко всему рисует красивую картинку действительности. Это – лишь конспект новостей с «оборонного фронта». Постараемся разобраться, что здесь к чему.
Вооружённые силы различных государств едины по структуре и целям, но сильно непохожи. Каждая страна по-своему решает, зачем нужны армия и флот. Когда-то Финляндия закупила у СССР несколько старых сторожевиков. В Москве недоумевали: «Зачем? Во время войны толку с них почти ноль». В Хельсинки объясняли: «Чтобы наши юноши, послужив на них, становились мужчинами». Прибалтов в 1990-е спрашивали, для чего они создают свои микроскопические армии. Ясно же, что случись серьёзное боестолкновение с восточным соседом, они продержатся в лучшем случае несколько дней. Не проще ли пригласить НАТО? Ответ: «Для нас принципиально важно, чтобы в случае агрессии хотя бы один наш солдат произвёл в сторону противника хотя бы один выстрел».
Россия – дело другое. Более трёх веков она позиционирует себя как военная держава. Сначала европейская, потом мировая. «Непобедимая и легендарная» могла отступить до Москвы и Волги, но это ничего не меняло. «Народ, не желающий кормить свою армию, будет кормить чужую» — эта максима неколебима. Мы не Коста-Рика, не Исландия, не Науру.
Какими должны быть вооружённые силы России? История учит разборчивости. Например, после гражданской войны армия Страны Советов почти одномоментно была сокращена десятикратно, с пяти миллионов до полумиллиона штыков. (Кстати, по тогдашнему признанию Ленина, это «дало повстанческий элемент в невероятном количестве» — красноармейцы прямиком уходили в леса, к тамбовцу Антонову и таким, как он.) Авиации и флота почти не было. Любой удар извне опрокинул бы большевистское государство. Но удара ниоткуда не последовало – наоборот, пошла лавина политических признаний и торговых договоров с империалистами. Зато чудовищное нападение произошло двадцать лет спустя, когда у СССР появилась мощная армия.
После Второй мировой войны советские вооружённые силы превратились в колосса, способного многократно уничтожить планету (но отступившего перед афганскими «незаконными вооружёнными формированиями»). Войны же с потенциальным противником не случилось, однако СССР исчез. Этого не предотвратили ни ядерные ракеты, ни воздушные армады, ни десятки тысяч танков. А если бы ресурсы использовались в иных целях? Хотя бы на социальную подстраховку экономических реформ? Глядишь, вместо «геополитической катастрофы» (В.В.Путин) состоялась бы продуктивная трансформация.
Вроде бы времена изменились. Только вот люди, судя по всему, не очень. Как только в стране появились деньги, их пустили в оборонку. В ближайшем десятилетии туда уйдёт порядка 23 трлн рублей. При любом финансовом кризисе. Данная статья расходов защищена самим своим статусом. Посмотрим, на что собираются потратить громадные ассигнования.
Глава военного ведомства Сергей Шойгу называет среди новых вызовов развёртывание глобальной ПРО, создание высокоточного оружия в обычном оснащении, милитаризацию космического пространства. Среди же наших ответов – укрепление ядерной триады, формирование глобальной разведки, включая космическую группировку, развитие сил общего назначения. Сверхзадача – не допустить военного превосходства над собой.
Здесь сразу же возникает недоумение. В нынешней России нет ядерной триады! РВСН, ядерные силы флота и авиации существуют в рамках своих структур. Единого командования, как в США, над ними нет. Зато звучит красиво. Насчёт разведки – вспомним лето 1941-го. Все мы знаем эффект от прочтения разведшифровок руководящими политиками. А главное, военный тренд по всему миру – развитие спецподготовленных и высокооснащённых мобильных частей повстанческого и контрповстанческого типа. Нам ли этого не знать, при практически четвертьвековых боях в горно-лесистой местности? Но нет – прежде всего триады и космос, танки и линкоры.
Тем не менее процесс идёт. В частности, жёстко наводится порядок в сфере гособоронзаказа (ГОЗ). Практика эта началась не вчера. Например, в 2011 году, ещё при министре Сердюкове, Минобороны РФ взыскало с предприятий оборонно-промышленного комплекса 8,7 млрд рублей за срыв сроков поставок. Такая политика продолжилась и при Шойгу. Потому он с законной гордостью смог заявить: по предварительным оценкам, ГОЗ-2013 реализован в части НИОКР на 96%, по закупкам вооружения и военной техники — на 93%, по ремонту и сервисному обслуживанию — на 91%. В целом контрактация в 2013 году проведена на 99,9%. Ложку дегтя добавил только вездесущий председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин. Который чуть ли не в пику Сергею Кужугетовичу говорит о срыве ГОЗ и даже называет причину — мол, в российскую оборонку затесалось много иностранцев. Выход же он видит в полном возвращении ОПК в сферу госсобственности. Что ж, Александр Иванович умеет блеснуть яркими инициативами практически в любой сфере.
На всю страну прозвучало название новейшего зенитного ракетно-пушечного комплекса (ЗРПК) «Панцирь». Его возможности действительно впечатляют. Комплекс способен поражать любую цель размером от птицы до ракеты. На земле и в воздухе на высоте до 20 километров. Огонь может вестись сразу по четырём объектам, и в стационарном положении, и с хода. Свою очередную миссию «Панцири» будут выполнять в окрестностях Сочи.
Рогозин сказал, что портфель заказов на ЗРПК, которые производит тульское «Конструкторское бюро приборостроения», уже намного превышает возможности предприятия. Значит, нужно развивать производство. Значит, опять нужны деньги. При этом не вполне ясно, кто же в конечном итоге станем покупателем «Панцирей». Официальной информации по этому поводу нет. Есть заявления о 85 странах мира, с которыми заключены соглашения о военно-техническом сотрудничестве и о $46-миллиардном портфеле военных заказов по состоянию на прошлую весну. Конечно, это ещё не готовые контракты, но всё же.
Однако практика показывает – ахиллесовой пятой российского военного экспорта остаётся послепродажное обслуживание. На него не хватает и специалистов, ни ресурсов. Велика вероятность, что вся «оборонная» прибыль пойдёт на развитие самого оборонно-промышленного комплекса РФ, являющегося вещью в себе. И тогда уже не столь важно, как будет работать созданный специально под оборонку Фонд перспективных исследований, удастся ли Дмитрию Рогозину создать целый концерн воздушно-космической обороны. Все специалисты окажутся под присмотром, а Дмитрий Олегович получит ещё несколько поощряющих вистов.
А тут он вдобавок, насмотревшись тлетворного российского телевидения, вознамерился создать целую «фабрику оптимистичных новостей» об ОПК. Для этого планируется собрать – цитируем его запись в Facebook – «лучшие силы пресс-служб корпораций в области космоса, авиа-, судо-, двигателе-, вертолето- и иного строения». Которые будут должны отражать «подъем промышленности страны, восстановлении ее великого ВПК и новой индустриализации». «Фабрика новостей» будет специализироваться на «настоящих, оптимистичных, поднимающих народ на новые свершения» новостях.
Видимо, это и есть то самое, чего более всего так не хватает российской обороне.