Массовые протесты прокатились по столице Пакистана. В столкновениях с полицией и баррикадных боях несколько человек погибли с обеих сторон. Только подключение регулярных армейских частей позволило зачистить центральные районы Исламабада. Сторонники партии Пакистанское движение за справедливость (Пакистан Техрик-и-Инсаф, ПТИ) требуют освобождения из тюрьмы своего лидера и кумира. Их призвал на улицы бывший премьер-министр Имран Хан.
Власти запретили в Исламабаде любые публичные собрания. Блокирован Интернет. Отменены занятия в школах. Премьер-министр Шахбаз Шариф возложил на демонстрантов ответственность за насилие. По его словам, протестующие на автомобилях насмерть задавили четверых солдат. Представитель ПТИ Зульфикар Бухари заявил, что одного из протестующих застрелили, другого задавили машиной, ранены три десятка. Независимые наблюдатели пока не берутся оценить точность этих сообщений.
72-летний Имран Хан – харизматичный национал-популист, основатель ПТИ, глава пакистанского правительства в 2018—2022 годах. Первоначальную известность он завоевал успехами в крикете (этот вид спорта для пакистанцев – как футбол для латиноамериканцев). Крупный спортивный функционер и весьма состоятельный человек, Имран Хан организовал несколько благотворительных проектов. Стал широко известен, обрёл множество преданных сторонников.
Имран Хан стал выразителем протестных настроений, заострённых против истеблишмента. Политическую систему и госаппарат по факту монополизировали «династические партии» – правоконсервативная Пакистанская мусульманская лига (ПМЛ, клан Шариф) и левоцентристская Пакистанская народная партия (ПНП, клан Бхутто). В 1996 году Имран Хан основал ПТИ. Его активно поддержала образованная молодёжь из городского среднего класса. Энергичный политик нашёл общий язык и с частью генералитета (без чего в Пакистане бессмысленно заниматься политикой). В 1999 году он поддержал военный переворот Первеза Мушаррафа.
Волна популярности вздымала его всё выше. ПТИ разбила прежнюю двухпартийность, оттеснила ПНП на третье место. К середине 2010-х Имран Хан реально претендовал на правительственную власть (в государственной система Пакистана ключевая фигура – премьер, а не президент). Лозунги ПТИ выдержаны в общедемократическом и эгалитаристском духе, с исламским и националистическим уклоном. По национальности Имран Хан – пуштун, но его национализм носит не этнический, а гражданский, общепакистанский характер.
Главным орудием Имрана Хана являлись антикоррупционные установки. Риторический акцент делается на социальной справедливости. Но в доктрину ПТИ встроен антиамериканизм, переходящий в антизападничество. Это при том, что пакистанская политика изначально строилась на прозападной ориентации и альянсе с США. Военные диктаторы, гражданские демократы, консервативные исламисты, прогрессивные модернисты здесь традиционно сходились. Когда же лидер ПНП Зульфикар Али Бхутто отступил от этого курса, его политическая карьера завершилась в петле.
ПТИ сумела разбить двухпартийную монополию. В 2018 году Имран Хан стал премьер-министром. Он демонстративно и резко снизил расходы на содержание правительства, успешно сократил бюджетный дефицит, увеличил валютные резервы. Были созданы несколько миллионов новых рабочих мест. Расширялись социальные и экологические программы. (Возникают некоторые ассоциации с Уго Чавесом, но всё же не с Николасом Маудро.)
Имран Хан реально пытался бороться с коррупцией, это не было пустой демагогией. Но симпатизирующие авторы отмечают: он не представлял масштабов проблемы. Пакистанская коррупция укоренена сверху донизу, борьбу с ней невозможно локализовать на элите. Неизбежно будут затронуты массы, привычные жить по понятиям. Эти же массы, особенно сельские, настороженно относилась к модернистской эстетике премьера. Даже вполне исламистские шаги премьера, как закон о наказаниях за кощунство, не воспринимались с доверием. Это эффективно использовала правая ПМЛ. Социальной же базой Имрана Хана оставались в основном креаклы и госслужащие.
Вырисовывался призрак 1977 года. Левое правительство Бхутто опиралось на продвинутую интеллигенцию и чиновничество, пыталось подавить правомусульманскую улицу. Обернулось это побоищами и свержением. Но через сорок пять лет до такого всё же не дошло.
Эти коллизии, а также инфляция, вызывали широкую оппозицию. Несколько раз Имрана Хана пытались отстранить от власти. Было и реальное покушение. Премьер говорил о «заговорах, направляемых из США». Закрепляя своё положение, он всё более сходился с силовиками. Ближайшим политическим союзником стал начальник генштаба Камар Джавед Баджва. В административной и карательной политике усилились военно-исламистские черты.
Во внешней политике Имран Хан взял курс на конфронтацию с США. Он резко критиковал Дональда Трампа, осуждал американскую глобальную войну против терроризма, с гордостью носил прозвище «Талибан Хан». Открыто делал заявку на сближение с РФ и КНР. И если сотрудничество с Пекином, направленное против Индии – тоже из традиций пакистанской политики, то шашни с Москвой – ни в коей мере.
Имран Хан побывал с визитом в России, встречался с Владимиром Путиным. Произошло это… 24 февраля 2022 года, в день нападения РФ на Украину. Пакистанский премьер стал первым иностранным гостем Путина на фоне полномасштабной войны. И это его устроило. «Будущее Пакистана связано с Россией», – сказал тогда Имран Хан. Более того: впервые за ковидные годы Путин забил тогда на дистанцию, стоял рядом. Очень уж был нужен первый визитёр войны.
Не прошло трёх месяцев, как парламент вынес вотум недоверия правительству Имрана Хана. Вскоре он был арестован. Последовали суды. Первый приговор… за коррупцию: три года. Второй – за нарушение государственной тайны: десять лет. Третий опять за коррупцию: четырнадцать лет. Как выяснилось, путал личное имущество с государственным. Распоряжался церемониальными подарками, которые положено сдавать в казну. Но это далеко не всё. Уголовное преследование продолжается. Имрану Хану вменяются до полутора сотен криминальных эпизодов самого различного характера. Не только хозяйственных.
При этом Имран Хан сохраняет популярность и активно участвует в политике. Из своей одиночной камеры. Тысячи молодых приверженцев слушают его призывы. Даже когда это сопряжено с риском для жизни. Таков пакистанский крикет.
Сергей Казанов, специально для «В кризис.ру»